Кот был обычный, серый-полосатый, бродячий, матерый. В каждом дворе такого можно встретить.
Конкретно этот кот охотился. Пригибаясь, распластавшись по земле, словно пустая шкура, он медленно, плавно, словно перетекая, сантиметр за сантиметром подкрадывался к вороне.
Ворона – большая, упитанная, плечистая, - словно не замечала крадущегося кота. С огромным интересом, даже азартом, выискивала она что-то на газоне, время от времени по-куриному копая землю лапой.
Кот крался, кончик его хвоста дрожал от возбуждения, остальное тело, словно в замедленной съемке, плавно перетекала из шага в шаг.
А за дрожащим кошачьим хвостом крался еще один охотник, и охотника этого не замечал уже сам кот.
Большая, не меньше первой, такая же крепкая и матерая, ворона следовала за котом всего-то сантиметрах в десяти, так же, как и он, плавно переставляя лапы.
Кот пригнулся, изготовился к прыжку.
Ворона-охотница, неожиданно быстро вытянув голову вперед, схватила кота клювом за хвост, и резко дернув, отбежала на несколько шагов.
Серый хищник подпрыгнул на месте, разворачиваясь в воздухе. Увидел ворону, и бросился к ней, пытаясь ударить лапой.
Первая ворона, та самая, которая копалась в земле на газоне, неожиданно сорвалась с места, на бреющем полете пронеслась мимо кошачьего хвоста, прихватила, дернула и приземлилась где-то в метре от серого.
Кот снова развернулся, бросился к обидчице – и тут же пожалел об этом.
Так и метался кот от одной вороны к другой. Сначала молча, потом вопя и подвывая от возмущения, он пытался достать лапой, схватить, покарать хотя бы одну из своих обидчиц. Но каждый раз его останавливал рывок за хвост от второй вороны.
В конце концов, окончательно превратившись из охотника в жертву, серый развернулся и помчался прочь.
Вороны преследовали его до самого подвального окошка, потом вместе взлетели, устроились рядышком на ветке дерева, и с серьезным, солидным даже, видом начали озирать с высоты двор. Возможно, в поисках новой жертвы.