Совсем скоро, в конце мая, в Центре профилактики религиозного и этнического экстремизма в образовательных организациях Российской Федерации, действующем под эгидой Министерства образования и науки РФ, состоится круглый стол на тему «Роль СМИ в распространении материалов, способствующих разжиганию межэтнической и межрелигиозной розни и провоцирующих возникновение экстремистских настроений и террористических проявлений». Тема эта не нова – более того, она изъезжена вдоль и поперек до такой степени, что казалось бы уже исчерпан весь фактологический и теоретический ресурс. Однако, как демонстрирует та же практика, ни многочисленные дискуссии, ни открытые призывы к СМИ и журналистскому сообществу дистанцироваться от употребления пропитанного ненавистью лексического инструментария и более ответственно подходить к подготовке материалов на межрелигиозную и межэтническую проблематики (особенно, в случаях действующих конфликтов), не привели к выравниванию ситуации.
Очевидно, именно поэтому круглые столы, конференции и дебаты продолжаются по сей день. Тематика поднадоела, но она была и остается актуальной. Увы… Это в том числе касается и злоупотреблений в журналистской речи (прежде всего, в печатном слове), успевших стать таким порядком вещей, что далеко не всегда можно распознать неудачный выпад, злую иронию и настоящий «язык вражды» (hate speech). Причем враждебными аллегориями отличаются журналисты как локальных изданий, так и мастодонты известных отечественных и зарубежных СМИ с многомиллионной аудиторией. При этом грань между мнением журналиста, оценочными суждениями редакции и прямыми ненавистническими ляпами все чаще стирается до такой степени, что доказать явное оскорбление индивидуума или группы лиц все сложнее, а зачастую и небезопасно.
Ненависть, понятная всем
Самыми популярными темами, в контексте которых чаще всего встречаются случаи употребления «языка вражды», являются межнациональная, религиозная и миграционная проблематики. В России это, как правило, тема увеличивающегося потока мигрантов из Средней Азии и закавказских республик, а также проблематика религиозно-политического экстремизма и терроризма, «щитом» которых, к сожалению, стала вторая по численности конфессиональная группа нашей страны – ислам. В Европе – та же проблема мигрантов, которая уже вылилась в кризис толерантности. Причем с одной стороны в ЕС звучат призывы прекратить расовую дискриминацию в отношении мигрантов, в то время как с другой – европейские СМИ бьют в набат: беженцы (прежде всего, акцент делается на их религиозную принадлежность) ведут себя крайне неподобающе, пытаются навязать, а то и силой установить собственные правила, неуважительно относятся к культуре, традициями и ценностям европейских стран:
«Некоторые из них (беженцев – прим. автора) агрессивны и навязывают свои религиозные и идеологические взгляды, достигая иногда даже до крайности. Уже наблюдаются случаи, когда так называемые беженцы требуют обязательного и безусловного обращения христиан или принятия ислама от неверующих людей в странах, которые их принимают» - заявил в одном из своих выступлений депутат Народного Парламента Болгарии Евгений Стоев.
Тем не менее, у европейских СМИ с «языком вражды» не так уж всё и гладко, особенно в контексте с так называемой «исламистской проблематикой». В этом плане примечательна мягко говоря ксенофобская практика британской «Daily Mail», в редакции которой прижился обычай акцентировать внимание на «мусульманском» характере преступлений и исламской принадлежности преступников, даже когда суть события или происшествия в общем-то никак с религиозными убеждениями связана не была. Например, в январе этого года на сайте издания появилась статья под заголовком «All Muslims are the same – scam», что можно перевести, как «Все мусульмане одно и то же – ничтожества» (или по аналогии переводов для слова «scum» - отбросы, сволочи, мерзавцы). И вроде как данный заголовок – не редакционная позиция или «креатив» журналиста: здесь выведена на первый план цитата одного из пострадавших во время вооруженного нападения на туристов в центре Лондона. Однако само акцентирование и выбор данной фразы в качестве заголовка говорит само за себя. Не говоря уже о том, что издание с международным именем и охватом аудитории публично оскорбляет последователей одной из крупнейших мировых религий.
И это – не единственный пример. В том же январе семейная трагедия, в результате которой убитой и сожженной была найдена мать четверых детей, была выбрана в качестве очередного повода для обыгрывания «антимусульманской» карты. Достаточно даже беглого прочтения статьи «Mother-of-four's family slam her Muslim husband for murdering convert wife 'in such a brutal way' as he is jailed for 22 years for killing her with claw hammer then burning body», чтобы понять: сюжет печальной истории далеко не главная причина, по которой редакция решила описать эту трагедию. Акцент на религиозную принадлежность мужа-садиста прослеживается по всему повествованию, а обилие в тексте традиционно арабских имен и фамилий используется чуть ли ни как один из инструментов устрашения и нагнетания ситуации. Повторимся, такие информационные атаки на страницах «Daily Mail» далеко не единичны.
Наверняка, в классику теории «языка вражды» как яркий пример из журналистской практики войдет колонка-манифест известной итальянской журналистки и писательницы Орианы Фаллачи, статья которой (под заголовком «Какой позор! Запад не защищается от ислама») была опубликована в марте этого года на популярном итальянском Интернет-ресурсе «Il Giornale.it». Текст публикации – это эмоциональный призыв к политикам, военным, священнослужителям и всем, кто в силах бороться, встать против… ислама. Автор утверждает, что европейцам и их демократии объявлена война, которую не видят в упор и с которой европейские политики и «церковные мужи» не хотят бороться:
«На улицах Дамаска хором распевают: «Аллах велик». Хором клянутся, что будут защищать пророка кровью. Хором твердят, что хотят священной войны. Всеобщей. И это не два и не три камикадзе, это сотни и сотни манифестантов, которых вы называете «умеренными исламистами». Это не какое-то незначительное меньшинство, не управляемая секта убийц, «которых-не-следует-путать-с-террористами-Аль-Каиды-потому-что-мусульмане — добрый-и-мирный-народ». Именно они, в конце концов, высаживаются на наше побережье и постепенно, следуя тщательно продуманной, тщательно заготовленной и тщательно проводимой стратегии, вторгаются к нам. Они вытесняют нас. А вы не говорите ни слова против них».
Вряд ли у того, кто, сидя где-нибудь в Неаполе или в Бари, прочитает этот текст возникнет симпатия к мусульманам или желание объективно изучить ситуацию с так называемой «исламской угрозой». И этими текстами пестрят первые полосы самых массовых изданий по всей Европе.
Читая такие тексты и вникая в их скрытую суть, в межстрочный посыл ненависть, которой пропитано каждое слово, становится очевидной и где-то даже понятной. «Язык вражды» и вызываемое им резкое отторжение не возникают из ниоткуда – они являются следствием информационного запроса, только не со стороны читательской аудитории, а из тех кабинетов, где заседают люди, считающие, что именно так нужно бороться с нежелательными религиями и их последователями.
Не лучше с «фильтрацией» языковых лексем обстоят дела и за океаном. В США, к примеру, одним из самых известных любителей прибегать к «языку вражды» уже не первый год называют действующего президента Дональда Трампа. Антимигрантский (читать «антилатиноамериканский и антиарабский») настрой Трампа известен всему миру, но парочка его высказываний подняла серьезную волну в СМИ и в дипломатических кругах. Приведем наиболее известные:
- «На другом берегу (реки Гудзон), в Нью-Джерси, где проживает много арабов, были люди, которые ликовали. Они ликовали, когда ВТЦ рухнул», – заявил Трамп в эфире телеканала ABC, рассказывая про события 11 сентября 2001 года»;
- «Когда Мексика направляет нам своих людей, они не посылают лучших... многие из них преступники, многие – насильники... США превратились в свалку для Мексики...».
Журналисты российской газеты «Взгляд» так же окрестили «перлы» Трампа «классическими проявлениями языка вражды», однако же в редакции издания справедливо отмечают, что «когда Трамп выступает против арабов или мексиканцев, либеральные американские СМИ немедленно его осуждают. А когда какой-нибудь другой кандидат призывает, например, сбивать российские самолеты в Сирии, или называет Россию «врагом номер один», или, как Хилари Клинтон, заявляет об отсутствии у Владимира Путина души, а то и сравнивает российского президента с Гитлером (в чем оратора немедленно поддерживает Джон Маккейн), реакция оказывается куда как менее бурной. Оруэлловский принцип «все животные равны, но некоторые равнее» регулярно подтверждает свою жизненность».
Что ж, ни добавить, ни убавить. Только вот от констатации фактов ситуация не только не выравнивается, но и становится импульсом к еще более частым проявлениям «языковой» вражды и ненависти. В то же время очень часто политики, например, прибегают к «языку вражды», чтобы привлечь внимание масс медиа и поднять рейтинг, на что последние охотно ведутся. В нашей стране «язык ненависти» часто используются известными политиками и чиновниками. Например, прекрасно известен своими враждебными выпадами лидер думской фракции «ЛДПР» Владимир Жириновский, который в 2013 году предложил «ограничить рождаемость на Северном Кавказе и обнести регион колючей проволокой». Ксенофобский выпад Жириновского вызвал широкий резонанс и осуждение, правда к ответу политика так никто и не призвал. Закон в этой сфере, увы, очень часто действует выборочно.
В свою очередь для СМИ, «острые цитаты» и неудачные, но «горячие» выпады также становятся способом привлечения внимания (и не факт, что та же редакция британской «Daily Mail» солидарна с позицией, что «все мусульмане – сволочи»), повышения рейтинга и завоевания большей аудитории. Плюс ко всему – скоропалительные заявления становятся еще и средством публичного информационного «блэйминга» и заведомо ложной интерпретации высказывания, а порой и вовсе перевирание озвученного факта, искажение цитаты. Таким образом, «кто-то» с «кем-то» сводит счеты, ведет информационную и политическую борьбу, а страдают этнические и религиозные группы. Но проблемы последних мало кого интересуют…
Субъективная «норма»
Вообще, само понятие «языка вражды» достаточно размыто и неоднозначно. То, что для одного агрессия, для другого – оценочное суждение, основанное на собственном опыте и знаниях. А каждый, как известно, имеет право на собственное мнение. Так, фраза «все бывшие шахидки — выходцы из южных республик», или «Ничего, кроме экстремизма, современный Дагестан не производит» кем-то может быть воспринято, как личное оскорбление, а для кого-то покажется объективным выводом исходя из многолетних наблюдений и реалий действительности.
Среди лингвистов также нет однозначного понимания, что есть речевая агрессия. Ведь «язык вражды» - это явление многоаспектное, включающее и психологическую составляющую, и общественно-политическую, социальную ситуацию в стране. Именно поэтому, для кого-то речевая агрессия – это «явное и настойчивое навязывание собеседнику определенной точки зрения, лишающее его выбора и возможности сделать собственный вывод, самостоятельно проанализировать факты»; кем-то «язык вражды» воспринимается как «неаргументированное вовсе или недостаточно аргументированное открытое или скрытое (латентное) вербальное воздействие на адресата, имеющее целью изменение его личностных установок (ментальных, идеологических, оценочных и т.д.) или поражение в полемике»; есть позиции и более радикальные, согласно которым «язык вражды» - это речевая агрессия, преднамеренно направленная «на оскорбление или причинение вреда человеку».
Понятий может быть множество, однако, когда журналист или редакция позволяют себе публиковать якобы «мнения людей» о том, что «мусульмане считают, что, убив неверного, они попадут в рай», или, что «исламисты-мусульмане (как правило, редакции СМИ не утруждаются выборе терминов и определений к ним – прим. автора) уже грозят занять православные храмы Москвы», это не может не тревожить или оставаться незамеченным. «Язык вражды», примененный однажды, сохранится на всегда – в архивах, на сайте издания, в публикациях в соцсетях. И каждый раз агрессия и ненависть будут всплывать до тех пор, пока картина мира отдельно взятого представителя аудитории не будет искажена до извращения. Именно тогда заголовки российских изданий, типа статьи «Сети до небес. Жесткие меры контроля и высокие технологии помогли Китаю обуздать мусульманский экстремизм на своей территории», опубликованной не так давно в российском журнале «Профиль», уже не будут никого удивлять и станут восприниматься потребителями как должное, и, что самое страшное, как правда. Правда, основанная на невежестве, вражде и ненависти.
Есть еще один неучтенный фактор во всей этой истории: на сегодняшний день не учтен фактор действенности «языка вражды», недооценена сила его воздействия и влияния на формирование картины миры массовой аудитории. В условиях, когда «жесткие словечки» и обидные выпады становятся привычными, приевшимися, эмоциональное воздействие речевой агрессии мало кого интересует, что в свою очередь понижает уровень социальной ответственности масс медиа, снижает качество публикаций и наносит урон, как бы пафосно это ни звучало, «высокому призванию» профессии журналиста.
Конечно, по нерадивым журналистам и редакциям можно бить законом: в этом плане «надзорный хлыст» государства является единственно действующим средством. Но здесь возникает риск ущемления права на свободу СМИ, преследования журналистов и редакций, «подгонка» всех «под одну кальку», что в свою очередь приведет к нанесению урона конституционному праву на свободу слова. Именно поэтому на первый план должны выходить этические нормы и принципы журналистской деятельности, когда будь то отдельно взятый автор или редакционный коллектив начнут проводить если и не политику самоцензуры, но хотя бы введут в практику внутренние обсуждения и коллегиальные решения о допустимости публикации резких заголовков или отдельных высказываний, которые граничат с откровенной ксенофобией и ненавистью. Создать образ врага несложно – еще легче спровоцировать вражду и ненависть между людьми и стать источником нового витка конфликтов. Таких примеров в практике множество, но это уже совсем другая история…
Мурад Абдуллаев, кандидат филологических наук, эксперт-аналитик Агентства стратегических коммуникаций (г. Москва), член Экспертного совета при Антитеррористической комиссии в Республике Дагестан
