13. Глава, в которой читали узнают о тайном смысле литературных квартирников.
Ничто так не снимает зажимы между людьми, как непринуждённая домашняя обстановка и алкоголь. В один из вечеров, когда бутылка красного сухого своим первым бокалом только начала меня погружать в приятную меланхолию, мне пришла в голову здравая мысль. А что, если собрать собратьев по перу у меня в гостях, угостить их вкусным ужином и крепким ромом. Поводом для встречи, кроме непосредственно выпивки и еды, можно сделать обсуждение современных задач, стоящих перед литераторами. Подогретые ромом поэты должны расслабиться, а человек расслабленный всегда словоохотлив. С подготовкой квартирника решили не тянуть. Все, входящие в круг моего пристального интереса, были приглашены. Явка была близкой к аншлагу, даже и не знаю, что послужило таким стимулом, но появление рома в основной программе я бы скидывать со счёта не стал. Литераторы любят выпить, да что там любят, они ставят эту свою зависимость в прямое следствие присутствия в них поэтического дара. Дара не дара, но даром выпить их дважды просить не надо.
На горячее были крылья в меду и горчице и «картошка в кокаине». За качество еды я не переживал, так как вполне прилично готовлю. Опыт и всяческие сопутствующие обстоятельства тому виной, если можно поставить человеку в вину умение хорошо готовить.
Поэты были веселы, хотя поначалу и не очень понимали, а зачем они тут, какие такие разговоры с ними будут разговаривать, но постепенно ром сделал своё дело. У каждого из нас есть потребность быть услышанным, но далеко не у каждого из нас есть такая возможность. У моих гостей было желание, а возможность была щедро предоставлена мной. И тут выяснилось, что у большинства было ровно столько материала для высказывания, сколько стихотворений они написали, такое катастрофическое неумение формулировать свои мысли они демонстрировали. Но были и те, кого мне самому хотелось слушать, столь здравыми были их мысли, столь искромётны шутки, столь серьёзен подход к ремеслу, а то, что поэзия - это ремесло я уже не сомневался.
Квартирник удался на славу, излишне увлекающихся возлияниями не было, всё прошло чинно и благородно, но маленькому инциденту место нашлось. В самом конце вечера один из гостей, а именно Олег Михель – поэт и музыкант из Сибири, заметил, что лицо Алексея, которого я представил тусовке как своего далёкого друга с Камчатки, ему знакомо, но вот откуда именно он сказать затрудняется, на что Алексей с непонятной горячностью ответил, что такого быть не может, потому как он в Питере недавно. Олег спорить не стал, но уже прощаясь шепнул мне, что видел Алексея в Питере летом, впрочем, точного времени встречи сказать не смог, да и стопроцентной гарантии дать не мог бы.
Квартирник оставил мне вопросы, над которыми следовало подумать.
14. Глава о том, что не всякая профессиональная деформация вредна.
Когда я только начал свой рассказ, я упоминал, что в прежней жизни работал телохранителем. Этот факт в моей биографии не мог не сказаться на выборе Бориса Борисовича, но это также открывало передо мной возможности в плане сбора той или иной информации. Половина жизни на ниве безопасности, шутка ли сказать. За это время я оброс нужными знакомствами во многих областях человеческих интересов. Дабы не погружать вас, мои пытливые друзья, в скучную рутину выяснения некоторых подробностей, скажу просто, необходимые связи нашлись, насущные вопросы были заданы. Оставалось ждать поклёва, но и времени в ожидании терять не хотелось.
Тем более, что в Питер с гастролями прибыла одна известная поэтесса, весьма фриковатого вида. Но при этом её поэтический дар был очень силён, настолько, что Алексей буквально уговорил меня посетить её выступление.
В зале библиотеки было тесно, так много желающих послушать Бельчанку Евгеньеву собралось. С самых первых минут я понял, что передо мной человек недюжинного ума. Стихи её лились то тихим теченьем, то гремели бурлящим потоком, темы она поднимала самые разные, от тонкой лирики, до режущей социальной проблематики. Тут я должен сказать, что при восхитительной красоте текстов, сама Бельчанка крайне непривлекательна. Однако, долгие годы наблюдений за людьми в какой-то момент заставили меня крепко призадуматься. Что-то неуловимо знакомое в лице выступающей всё время мешало мне спокойно воспринимать её поэзию. Где-то я видел уже эти глаза, нос, лоб и даже цвет волос мне казался знакомым. Да и в текстах, нет-нет, да и прорывались смутно узнаваемые строки. В какой-то момент я взял с близстоящей полки книгу и прикрыл ей нижнюю часть лица поэтессы, и о чудо, я тут же понял кого она мне напомнила. С этого момента я следил уже не за ней, а за тем, какие именно обороты она применяла в своём творчестве чаще других, какие фирменные словечки проскальзывали у неё. По иронии судьбы книга, взятая мною с полки, оказалась «Пеной дней» Бориса Виана. В перерыве я поделился своими наблюдениями с Алексеем. По окончании вечера мы сошлись во мнении, что это ж-ж-ж-ж не спроста, и следует пощупать ту, кто как две капли воды был похож на Бельчанку, но в отличие от неё блистала красотой и свежестью юности и при этом уже состоялась как поэт и даже печаталась.
У расследования появился новый вектор, не следовало им пренебрегать.
15. Глава о том, как литературный багаж может помочь в совершенно непредсказуемый момент.
Впервые эту девушку я увидел на одном из поэтических шабашей Антипа Владимиренко, которого я уже упоминал и который являлся главным шоуменом своего театра «Посмотрите», что в целом соответствовало истине, потому как слушать там было некого. Она появилась словно бы ниоткуда и явно не пришлась к этому месту, во всяком случае я с трудом вписал её в контекст происходящего. Однако, через некоторое время я стал часто с ней сталкиваться на разных площадках города и вот там я и услышал её стихи. Я не искушённый человек в поэтике, но я хорошо образован и поэтому явственно замечал в стихах этой юной девы анахронизмы, которые были бы естественны для сорокалетнего и более человека, но никак не для юной девочки. Но тогда я даже не мог этого сформулировать. Ну, показалось мне, а вдруг у неё литературный багаж побогаче моего будет. Юности свойственна жадность для книг, метут всё без разбора, вот и попалась ей под руку парочка артефактов. А то, что книга «Четвёртая высота» и Гуля Королёва её главная героиня – артефакт, я нисколько не сомневался. Кто из вас читал эту книгу и сколько вам лет? То-то и оно, друзья мои. Но это всё были лишь размышления на отвлечённую тему. Были в тексте Даниэлы Степановой и другие историзмы, знания о которых подразумевали отличный от современной молодёжи культурный код.
Поэтому я так приободрился, когда в стихах Бельчанки услышал эхо стихов Даниэлы.
Для консультации по этому вопросу я отправился к главному специалисту по современной поэзии, с которым поэтическая жизнь сталкивала меня достаточно часто, чтобы мы успели свести знакомство накоротке, но без излишней дружественности. Окончательно стать человеком тусовки я так и не смог, но с некоторыми из поэтов простое знакомство переросло в крепкую дружбу. А вот с Чевошоглу Андрониковым мы именно приятельствовали, весьма приветливо раскланиваясь при очных встречах.
К нему я и отправился для консультации по вопросу соответствия личности и текстов этой личностью провозглашаемыми.
Тут мы отвлечёмся, потому что ожидает вас не лирическое отступление.
16. Глава о том, как умение сгруппироваться может спасти жизнь.
Наверное, то что лицо этого парня было вовсе мне не известным заставило меня обернуться, ведь в маленьких посёлках все друг друга знают, а в нашем со знакомцами принято было обмениваться приветствиями. Пригород культурной столицы, знаете ли.
Так вот, этого парня я не знал, поэтому чисто на инстинкте повернулся, чтобы посмотреть куда он свернёт. Эта моя реакция на неизвестное и спасла мою голову от пролома, удар куском арматуры пришёлся в мягкую часть плеча, что сразу вывело правую руку из строя. Уклонившись от второго удара, я увидел, как из припаркованного микроавтобуса выходят трое молодых парней, путь к отступлению был отрезан. Тут я мельком, но с крайней степенью сожаления, успел посокрушаться о том, что обещанные видеокамеры на улицах посёлка до сих пор не поставили, так бы я мог рассчитывать на помощь охраны. Потом у меня не стало времени для сожалений, осталось время лишь на то, чтобы подготовится к своему фиаско. Блокировав здоровой, пока ещё здоровой, рукой несколько ударов, я пропустил вдвое больше и таки рухнул на мостовую. Приняв позу зародыша, почти теряя сознание, я ожидал того самого последнего удара, при этом словно в замедленном рапиде вслушиваясь в то, как между собой переговариваются мои нежданные знакомцы. А было о чём послушать. Но когда я уже перестал чувствовать боль от отдельных ударов, настолько она заполнила всё моё тело, из-за поворота выехала машина. Биение пульса, колоколом разрывающее мне уши, помешало мне услышать истошный клаксон Мерседеса. Собственно, появление неотложной помощи я тоже пропустил. А перед тем как потерять сознание окончательно, я увидел лицо ангела, и оно было невообразимо прекрасным.