Любому правителю нужны подручные, готовые без лишних вопросов воплощать любые преступные идеи своего покровителя. Такие подручные не будут стоять перед муками совести, размышлениями о морали или гуманности, они лишь воплотят полученный приказ в реальность, быстро и точно. Им создадут хорошие условия для жизни, но главной радостью для них будет ощущать себя деятелем великих свершений, бичом божьим, которого выбрали для того, чтобы силой свергать всех неугодных, мешающих светлому будущему. Но после очищения огнем у правителя возникает другая проблема – вовремя остановить распробовавшего вкус крови палача.
А что становится с палачами, которые успешно выполнили все поручения? Их убирают как ненужных свидетелей. Именно это и произошло с Николаем Ежовым, всесильным наркомом НКВД, который вошел в историю своим руководством «Большим террором» или ежовщиной, как стали называть события 1937-38 годов в СССР.
Биография Ежова до 1922 года не содержит каких-либо предпосылок к будущему взлету в карьере. Родился он в 1895 году, по одним данным в Санкт-Петербурге, по другим – в Сувалкской губернии (сейчас территория Литвы). Но, как бы то ни было, уже в 16 лет Ежов устроился слесарем на Путиловский завод, а после начала Первой мировой войны отправился на фронт добровольцем. Там из-за невысокого роста (всего лишь 152 см) и высокой грамотности его определили в писари в тыловой артиллерийской мастерской в Витебске.
После Февральской революции, когда солдатские массы активно вступали во всевозможные политические партии и участвовали в работе различных комитетов, Ежов долго не мог определиться, к кому присоединиться, и лишь в августе 1917 сделал выбор в пользу большевиков. В Октябрьском перевороте будущий нарком не участвовал, после демобилизации работал на стекольном заводе в Вышнем Волочке, и только в апреле 1919 года был призван в Красную Армию.
Грамотного и исполнительного красноармейца заметило начальство, в результате Ежов из переписчика к 1921 году превратился в комиссара базы радиоформирований. Дальнейшему взлету в карьере способствовала и его жена, Антонина Титова, которая после перевода в Москву перетащила туда и Ежова. Однако в столице он задержался ненадолго, и начиная с 1922 года занимал партийные должности в Киргизии и Казахстане.
На XIV съезде партии, состоявшемся в декабре 1925 года, Ежову вновь улыбнулась удача: там его заметил один из руководителей аппарата партии Иван Москвин, выдвинувший Ежова на пост инструктора Орграспредотделом ЦК ВКП(б).
В 1930 году Ежов после непродолжительной работы заместителем наркома земледелия становится заведующим Орграспредотделом, и на этом посту его замечает Иосиф Сталин. Расторопный коммунист понравился вождю, и он активно продвигает его дальше по службе. В 1933 он во главе Центральной комиссии руководит чистками в партии, а после убийства Кирова фактически возглавил следствие, выполняя установки Сталина по поиску организаторов покушения в стане бывших оппозиционеров.
1936 год стал для Ежова пиком карьеры. Сменив 26 сентября Генриха Ягоду, он возглавил НКВД, а его исполнительность была пущена властями в нужное русло: Сталину необходимо было очистить государство ото всех, кто мог бы встать к нему в оппозицию. Поэтому сразу же Ежов, расправившись со своим бывшим начальником и его ставленниками, приступил к развертыванию «Большого террора». Для получения установок он часто посещает Сталина: за два года Ежов около 850 часов провел в кабинете вождя.
В своей «работе» Ежов достиг невероятных масштабов: только его коллег, сотрудников НКВД, было арестовано более двух тысяч, не говоря уже о политиках, военных, деятелях искусства, количество которых шло на десятки тысяч. Приказ НКВД №00447 от 30 июля 1937 года «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» привел к огромному количеству арестов и среди простых граждан, а введение «троек», в ускоренном порядке рассматривавших дела, заменило судебную систему ужасающим конвейером.
Исполнительный Ежов, легализовав применение пыток для выбивания показаний, и сам не гнушался «грязной» работы: участвовал на допросах, присутствовал на расстрелах. Для него дружеские или приятельские отношения не были помехой в деле всей его жизни – борьбе с врагами народа. Так, он не задумываясь подвел под расстрел своего бывшего покровителя, Ивана Москвина, присутствовал на казни друга, бывшего наркома земледелия Якова Яковлева. Люди для Ежова давно стали расходным материалом, и он не испытывал от их гибели мучений.
Пропаганда же всеми возможными способами превозносила Ежова. В газетах его именовали «железным наркомом», о нем сочинялись стихи и поэмы, портреты Ежова носили на демонстрациях, а его именем называли улицы, стадионы и города. «Ежовых рукавиц», в которые брал своих врагов руководитель НКВД, прославлялись в СССР, наводя страх на жителей страны.
Когда в 1938 году размах деятельности Ежова достиг невероятных размеров, а число репрессированных превысило миллион, Сталин и другие лидеры партии решили остановить наркома, который в любой момент мог выйти из-под контроля. Для начала параллельно основной деятельности Ежова назначают наркомом водного транспорта, что было первым признаком опалы. К тому же ему ставилось в вину бегство в Манчжурию 13 июня 1938 года одного из виднейших сотрудников НКВД, Генриха Люшкова. Поэтому в августе у Ежова появляется новый заместитель, Лаврентий Берия. Ситуация напоминала события двухлетней давности, когда смещали Ягоду. Ежов все понял и стал ждать развязки.
24 ноября 1938 года Ежова смещают с поста наркома, утвердив на эту должность Берию. Предвидя скорый арест, «железный нарком» сильно пил, не обращая внимания на текущие дела. 9 апреля 1939 года его отстраняют и от руководства наркоматом водного транспорта, а на следующий день арестовывают.
Кроме стандартной процедуры, когда опальному наркому предъявляют обвинение в попытке переворота и террористической деятельности, Ежову вменялось еще и мужеложство. От него добились признания в связи с мужчинами, в том числе с бывшим начальником Федором Голощекиным и театральным деятелем Яковом Боярским (все они были позже расстреляны).
На суде Ежов не признавал своей контрреволюционной деятельности, сетовал на применение пыток, которые сам же и практиковал, но на приговор это никак не повлияло, 3 февраля 1940 года он был расстрелян. О развязке кровавого наркома в газетах не было сказано ни слова – он просто исчез, будто Николая Ежова, которого еще вчера боялась вся страна, и не существовало. Его имя исчезло из книг и названий географических объектов, его изображения убирали с фотографий, его придали забвению.
В 1988 году на волне реабилитации незаконно репрессированных граждан СССР дочь Ежова, Наталья Хаютина, пыталась добиться посмертного оправдания своего отца, но Военная коллегия Верховного суда СССР отказала ей в этом. То количество крови, что пролил «железный нарком», вряд ли когда-либо заслужит прощения.
Если вам понравилась эта статья, то рекомендую также прочитать:
Об истории появления кремлевских звезд;
Об истории танка Т-26;
О появлении Московского метрополитена.