Автор: Денис Фишер
Признаться, я никогда не рассказываю о своих поездках. И тут дело совсем не в том, что они имеют какой-то негативный сюжет или у меня просто отсутствуют заинтересованные слушатели. Отнюдь. Вся моя семья норовит вытянуть из меня как можно больше слов о моем пребывании в чужой стране.
Я уклоняюсь, как могу. Демонстрирую фотографии, в которых запечатлены самые красивые и любопытные достопримечательности города. Просмотр картинок сопровождается легкими удивлениями, аханьями. Лично себя стараюсь фиксировать, как можно меньше, отчего постоянно ссыпаются вопросы, остающиеся без ответов. А что мне ответить? Я не знаю, почему так. Всегда удивляет неистовое желание людей, поделиться и рассказать, как можно больше всяких историй про свою поездку. Придать им некий напыщенный и неправдоподобный шарм. Потому как, подлинность этих историй никого не волнует. Главное, чтобы рассказ получился красочным и в полной мере оригинальным. Это всегда льстит самому рассказчику, ибо в таком случае, он не падает лицом в грязь перед своими друзьями, которые в тайне всегда питают зависть друг к другу.
А я не люблю разговаривать о своих поездках. Мне не хочется совокуплять свои невесомые воспоминания с твердыми словами. Слова слишком изменчивы и пассивны, они переходят из одних уст, в другие, а потом в третьи, словно последняя шлюха. И сама мысль, о том, что мои собственные дни и ночи, кто-либо будет интерпретировать на свой вкус, создает ощущения некой утраты. Любая поездка для меня, (а путешествую я только один), имеет поистине сакральное значение. Каждый мой шаг, выпитая чашка кофе, разговор с местными аборигенами, заключает в себе дорогую ценность, какой-то вездесущий смысл. Мой прошлый опыт дал мне понять, какие негативные последствия могут произойти, если обличить свои воспоминания в слова.
Я рассказывал про одну любопытную историю, которая произошла со мной в Лионе. В гостиницу я прибыл под вечер и уже раскладывал свои вещи. Мне хотелось, как можно скорее принять ванну и улечься спать после изнурительного пути в душном автобусе. Решил сэкономить на проезде. Ванна наполнилась горячей водой, и я уже хотел скинуть свой халат, как в дверь раздался стук. Сначала я был в недоумении, кто это может быть, потом решил, что это либо швейцар, либо горничная. В предвкушении я открыл дверь, но мои ожидания вообще не оправдались. У меня даже ноги чуть подкосились. В коридоре никого не было, кроме желтоватой плетеной корзины на коврике, наполненной тюльпанами. Ни открытки, ни записки. Я подумал, что это какой-то розыгрыш, причем совсем неудачный и позвал коридорного, который за неимением информации оставил меня в догадках.
На следующий день этот странный сюрприз повторился снова. Я вознегодовал. Мало того, что у меня аллергия на цветы, а в особенности на тюльпаны, так у меня еще было ощущение, что за мной ухаживают, словно я женщина. Я дал себе слово, что если на следующий день это повториться вновь, я возьму дело в свои руки.
Так и случилось. Цветы в очередной раз оказались перед дверями моего номера. И мой нос становился все краснее и краснее. Без промедлений решение было принято. Нужно было подкараулить нежданного гостя и прояснить эту неловкую ситуацию.
Ближе к вечеру я занял позицию по другую сторону коридора, за углом, откуда очень хорошо просматривался мой номер. И стал ждать. Честно сказать, мой интерес возрастал с каждой секундой ожидания. Мне казалось, что я какой-то ревнивый муж, который выслеживает свою неверную жену. Время шло, и наконец-то я увидел этого человека с корзиной цветов. Это была девочка, лет четырнадцати или пятнадцати. Нервными шагами она подошла к моему номеру и, озираясь по сторонам, поставила корзину на пол. Интерес и недоумение во мне смешались в какой-то коктейль нетерпения, и я решил уличить девочку прямо на том месте. Она уже собиралась спускаться вниз (мой номер был на втором этаже), но спустя две или три секунды я стоял уже рядом с ней.
Поначалу она очень сильно испугалась меня. Я сказал, что бояться меня не стоит, но пусть, она соизволит дать мне некоторые объяснения по поводу этой корзины. Девочка испуганно посмотрела на корзину и замотала головой, отрицая в этом всякое свое участие.
В общем, после некоторого объяснения с моей и с ее стороны, оказалось, что эта девочка и понятия не имела, что в этом номере живу именно я. Все это время она думала, что там проживает ее любимый французский актер.
Услышав это, я подумал, что девочка помешалась, но потом выяснилось, что две недели назад до моего приезда, тут действительно останавливался знаменитый французский актер. Не помню его фамилии. Девочка была его самая преданная поклонница, хотя, я думаю, что она была просто влюблена в него, несмотря на то, что разница в возрасте была около тридцати лет. Он очень любил тюльпаны, и с охотой принимал подарки девочки. Только, почему он не предупредил ее, что покидает этот номер? Девочка очень сильно расплакалась, когда узнала, что он уехал в другую страну. Мог бы из уважения к юному сердцу, и сообщить о своем отъезде. Но разве такие господа думают о чьих-то чувствах?
Еще один вопрос, ответ которого остался для меня в тени, каким образом девочка пробиралась на второй этаж украдкой от всех. Не понятно. На что только не пойдешь ради любви…
Такая вот маленькая история со мной произошла. Я рассказал ее своей семье, как только вернулся домой. Все слушали внимательно, а потом начали улыбаться и иронизировать мой рассказ. Моя семья самая лучшая, и я люблю всех своих домочадцев, но мне было неприятно слышать какие-то шутки относительно этой девочки, актера или меня. Мне казалось, глупо смеяться над чужим горем.
Своим пылким и юным сердцем, девочка проявляла самые искренние и чистые чувства. И есть не малая вероятность, что она могла получить психологическую травму, что в дальнейшем очень сильно может сказаться, на ее личной жизни. Я слышал, как моя история бродила по ртам и языкам других людей, как она переходила из одних рук в другие руки. И тут, я почувствовал, что я будто отдал свою историю на растерзание. Она перестала принадлежать мне. Она была возведена до статуса общественности. И мне казалось, что это произошло не со мной, а с каким-то другим незнакомым мне человеком. С того момента моя собственная история показалась мне зыбкой и отчужденной. Я разочаровался…
Теперь, я лежу в спальной комнате у себя дома. Вокруг густая тишина. Все спят. Только издали доносятся звуки проезжающих машин, лай собак. Город вошел в глубокую фазу сна. После этого случая, все свои истории и даже самые маленькие события, я могу вспоминать только в своей голове, находясь в уединении. Воспроизводить ушедшие картины. Это здорово, иметь память, она всегда будет напоминать тебе жить настоящим мгновением. Недавно я вернулся после очередной поездки. На сердце грустно…
Это было в Швейцарии в городе Базель. Первый день моего прибытия. Самолет прилетел утром, и мне не терпелось как можно скорее увидеть Кафедральный Собор, созерцать величие и грациозность церкви Святого Павла. Я приготовил свой маленький «Кэнон», чтобы забрать домой кусочек красоты современной Ратуши. Перекусив в ближайшем кафе тосты с яичницей, я отправился покорять просторы Базеля. Ближе к обеду я ощутил томную усталость и решил испробовать местные сандвичи с индейкой в национальном парке. Я мирно сидел за деревянным столиком, а рядом со мной лежал большой рюкзак и маленькая спортивная сумка. Природа благоухала вокруг меня. Она обнимала и ласкала меня своим теплым настроением, нежно щекотала легким ветерком мои щеки…
И вдруг, неожиданно, ко мне подлетает небольшая собака неизвестной мне породы (я не разбираюсь в собаках), и без колебаний хватает мою спортивную сумку и уноситься прочь. Несколько секунд я пребывал в оцепенении, затем, бросился догонять четвероногого воришку. Я бежал за белым, лохматым псом практически до самого конца парка. У подножия ворот, навстречу собаке выбежала молодая хозяйка, которая, по-видимому, искала своего пса. Она ловко схватила собачку и нацепила поводок на ошейник.
Когда я подбежал к ним ближе, я улицезрел на редкость красивую девушку. Она была просто волшебная. Милые черты лица, каштановые волосы, собранные в две инфантильные косички. Изящество талии, гладкость кожи поражала своей бесподобностью и абсолютной естественностью. Вернув мою сумку, она сердобольно извинялась за свою собаку, которую звали Эрна. Хватать чужие сумки и пакеты, было ее странным пристрастием. Молодая девушка предложила мне деньги, чтобы возместить нанесенный ущерб. Но, я уже был по уши поглощен ее красотой. В качестве компенсации я попросил свидания. Она сразу смутилась, но не отказала.
Помню ее мелодичное имя Розель. Швейцарка с французскими корнями. Мы провели вместе целых пять дней в Базеле. Она показывала мне город, его исторические места, музеи. Самое первое место, куда она решила меня отвести, был Драйлендерэк. Любимое место Розель. В детстве отец всегда водил ее к подножию этого памятника, и они часами смотрели на беспорядочные блики Рейна. Меня слегка удивила ее открытость с первых минут знакомства. Ей было двадцать три года, на год старше меня. От нее исходило какое-то пряное тепло и веяло ненавязчивым запахом гвоздик…
Днями напролет мы гуляли по бульварам, сидели в парке, несколько раз ужинали в кафе. Помню, этот вечер второго дня нашего знакомства. Розель как раз посоветовала мне недорогую и приличную гостиницу, которая находилась вблизи ее любимого кафе «Люси-Де-Лора». Там подавали фирменные французские блюда и превосходные вина. Дивное место.
Перед выходом я тщательно выбрил свою щетину, освежился душем, зачесал свои пышные белокурые волосы на правую сторону. Вещей у меня было не много, но в моем распоряжении имелась моя любимая белая рубашка из тонкого и эластичного материала. Вообще по своему обыкновению я редко провожу такие упредительные процедуры внешнего вида. Нет, я конечно, не обезьяной хожу, но в тот раз, все мои действия были неукоснительно аккуратны и чистоплотны.
Мы встретились около девяти часов. Столик я забронировал заранее, почти в самом конце помещения, где бардовая тень и свет фарфоровых лампочек сливались единым потоком освещения. Я пришел на пять минут раньше, чтобы осмотреться и привыкнуть к новому месту.
По правде сказать, я очень люблю изучить новые места именно в одиночестве. Склонность к уединению во мне наблюдалась еще с самого детства. Все ребята со двора сплачивались в шумные компании, веселились, играли в футбол, догонялки, прятки. Я тоже принимал участие в этих игровых эпопеях, но большую часть времени, я предпочитал отдавать на прогулку вдоль высоковольтных линий. Наш дом находился, как раз на самом отшибе города. За двором тянулась небольшая трасса с высоковольтными башнями. А за ними сразу протягивались широкие поля, усаженные хлебом и кукурузой. Я бродил вдоль опустелой трассы, машины там проезжали очень редко. Возвышал голову к электрическим проводам, на которых всегда усаживались черные вороны. Когда я уставал топать своими ножками, я забирался на каменные плитки высотой где-то в пятнадцать, двадцать метров и часами смотрел на вспаханные поля…
Розель пришла вовремя. Никогда не считал себя проницательным человеком, но в ней сразу распознал пунктуальность. Когда я увидел, как она плывет через все столики, словно белые кораблик варьирует между рифами, я обомлел. Какая же она красивая! На ней было обтянутое голубое платье. Оно так четко подчеркивало ее талию, овальные бедра, небольшую упругую грудь. Я был на седьмом небе. Всегда с улыбкой вспоминаю эти дни, ведь, я ощущал себя неопытным школьником, который пришел на первое свидание. Каштановые волосы были аккуратно выутюжены и слегка оголяли белые ушки, словно две морские ракушки. Втайне мне хотелось их облизнуть…
Она заказала себе «Жюльен с грибами и курицей», а на десерт парфе из взбитых сливок и ванили. Я же решил ограничиться рисовый гратеном с фаршем и шампиньонами. Относительно вина, я хотел полностью следовать рекомендациям дамы, но Розель настояла на том, чтобы выбор напитка остался за мной. Пробежавшись глазами по ассортименту, я остановился на белом сухом вине «Шантарель Шардонне».
Пока заказ непосредственно выполнялся, мы с Розель поливали друг друга проникновенными взглядами и легкой дискуссией. Проще сказать, мы болтали. Говорили о многом, практически обо всем, что приходило в голову. Я сделал несколько комплиментов ее внешнему виду. Она ответила смущенной улыбкой. Мне хотелось осыпать ее поцелуями и сказать, что она самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал. Но, все же я где-то понимал всю безрассудность такого поступка.
В таких случаях, главное не переусердствовать, а то женский интерес может пропасть за несколько минут. Я рассказывал о своей семье, а том, что в ближайшем будущем я хочу попробовать себя в киноискусстве, в качестве сценариста. Оказалось, Розель очень любила кино, в особенности французские фильмы про любовь. Она всегда стеснялась своей сентиментальности пред своей семьей или друзьями. Но со мной, она чувствовала себя уверенно и уютно.
После превосходного ужина мы поехали к ней домой. Первое время по пути ощущалось некоторое неловкое чувство. Мы молчали и чувствовали себя девственниками. Самое главное, что оно не было каким-то угнетающим, неподъемным, грузным. Скорее, легким и романтичным. Когда сквозь сумрачный свет в комнате я увидел Розель в одном нижнем белье, я потерял дар речи. Эта была самая страстная и раскрепощенная любовь в моей жизни. Ночь была космическая. А на утро, я в полной мере осознал, что мы занимались не сексом, а именно любовью…
Я поближе познакомился с Эрной. Дивная собачка, немецкой породы. Она любила лакомиться домашними печеньями прямо из моих рук. Розель всегда смеялась, когда Эрна слюнявила мою руку, а я игриво щупал ее за талию. В те дни, мы сблизились с Розель. Может, даже и непозволительно близко. Перед тем, как это произошло, она уже знала, что я в Базеле только проездом. Но, человеческие эмоции (не знаю, можно ли назвать это чувством), всегда берут верх над холодным разумом. Самое тяжелое то, что мы очень сильно привязались друг к другу.
Буквально на третий день после знакомства, между нами стал ощущаться какой-то незримый мостик, на котором мы оба стояли и смотрели на бегущую речку. Это непередаваемое чувство, когда ты понимаешь человека одним взглядом, одним дыханием. Любые разговоры льются умиротворенным потоком. Мы болтали не останавливаясь.
Розель снимала двухкомнатную квартиру и жила только с Эрной. Свою самостоятельность она стала проявлять еще в юном возрасте. Уже к пятнадцати годам Розель ходила на работу к своему дяде на фабрику и помогала упаковывать коробки с кондитерскими изделиями. Когда она возвращалась домой, то в своей коричневой сумочке, всегда приносила большую горстку конфет и вафель. Самое интересное то, что Розель абсолютно не ест сладкое. Просто не любит. Поэтому все пряности и сладости она отдавала своему младшему брату, который с рождения не мог ходить. Я в очередной раз задумался, как парой природа может быть жестока с человеком. Между нами было что-то общее, что-то очень родное. Об этом нельзя сказать сразу, что именно. Думаю, что об этом вообще нельзя говорить, это можно только почувствовать.
Помню, как одним вечером после ужина в уютном кафе «у Доноти», где мы лакомились сырным фондю, мы проплывали на небольшой лодке вдоль Рейна. Базельское лето просто изумительное. Над нами возвышались живописные мосты, увешанные ночными разноцветными фонариками. Захватывало дух. Словно одним взглядом мы созерцали сказочную панораму цветов ночного города и мерцающих звезд. Сила красоты поражала и в тоже время, сближала наши сердца. Обоюдная энергия притягивала наши разряженные тела. Я с воодушевлением наблюдал мимику ее прекрасного лица. Она завораживала меня. Каждое движение сопровождалось непринужденной легкостью. Когда Розель улыбалась, то весь мир окрашивался в радужные краски счастья.
А потом мы говорили о звездах. Розель искренне верила, что где-то в глубине космоса, в тех местах, куда человек никогда не сможет добраться, существует другая жизнь, другая планета, люди. Я смотрел на это невинное дитя, и мне так сильно захотелось ее обнять и прижать к себе, что я хотел сделать попытку, но потом испугался, как мальчишка, что могу все испортить. Розель почувствовала мою робость. Она протянула нежную улыбку и наши губы соприкоснулись. Господи! До чего же сладкий был поцелуй! На какой-то момент у меня даже скулы свело от такой сладости. На меня напустилась какая-то упоительная фантасмагория. Я крепко прижимал ее тело, мои руки скользили по всей ее спине. Она запустила свои тоненькие пальцы в густоту моих жестких волос. Ее тело иногда содрогалось от перевозбуждения. Затем, я посмотрел в ее голубые глаза, которые отражали серебряный свет ночи, и я понял, что люблю…
Мы не говорили о моем отъезде. Никто из нас не хотел затрагивать эту тему. Слишком было тяжело понимать и осознавать тот факт, что в скором времени нас настигнет разлука. Мы наслаждались последними часами, отпущенными для нашей любви. Но, этого так было мало. Ведь, что такое для любви несколько часов или даже дней, когда они пролетают равносильно одной секунде. Время неудержимо растягивается. Потребности начинают возрастать. Двадцать четыре часа в сутки становится не достаточно, ты начинаешь переходить все разумные границы, и нагло требуешь тридцати, сорока часов, чтобы полностью раствориться в своей любимой.
Помню нашу последнюю ночь. Мы не могли заснуть. Тратить последние часы вместе на грядущий сон было просто непозволительно. Я смотрел в глаза Розель и даже в кромешной темноте уличил серебряный отблеск прозрачных слез. Слова были глухими. В комнате стояла терпкая тишина, лишь обоюдное дыхание рассеивалось в плотной темноте. Я вдыхал ее запах. Мне хотелось забрать с собой частичку ее существа.
Наверное, так и получилось. На моей щеке до сих пор, остался незримый след ее теплой руки. Я хотел утонуть в ней и сама мысль о том, что это последние часы нашей любви, накатывала комок в моем горле. Розель проводила рукой вдоль моего виска, и я ощущал соленый вкус сбегающих капель. Слезы сверкали в ночном мраке неотвратимой болью расставания. Но, я знал, что эти слезы пропитаны, прежде всего, счастьем и радостью от проведенных дней. Ведь, что может быть счастливее, когда человек чувствует необъяснимую эйфорию любви. Ничего…. Надо спать…
Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и автора подарком.