Давненько я уже не писал. И на то были определенные причины. Тут придется открыть секрет. Я ведь сам лапами своими писать не могу. Я только придумываю и передаю свои мысли папке своему, а он уж пишет. А что, я знаю, что многие писатели так делали и делают. Кто-то просто надиктовывает придуманный текст, кто-то где-то выступает, а его записывают. И это вполне нормальная практика. Не у каждого творца есть время на записывание своих великих мыслей. Ему нужно творить, ему нужно придумывать. Это гораздо сложнее, чем просто что-то записать. Нет, конечно, труд машинистки-транслятора тоже очень важен. Особенно важно, чтобы этот транслятор не приписывал своего к великим мыслям и словам настоящего автора. Иначе не будет и понятно, кто ж это все-таки писал: Автор или транслятор. Вот таким транслятором и является мой папка. Он пишет мои мысли, мои истории, как я ему передаю. И я надеюсь, что ничего от себя не дописывает и к вам доходит все именно в таком виде, как я задумал. Если вы эти слова читаете, значит, скорее всего, он свое дело делает без халтуры. Кто ж будет сам про себя писать плохо, правда?
Так вот транслятор мой был занят, и как-то совсем не было у него времени посидеть со мной, записать мои истории. То какое-то воскресенье у него было важное, то потом вся неделя. В воскресенье то сидел целый день за своим пишущим аппаратом и все что-то другое на нем делал. Как сказал мне: «Извини, Ральф, это очень важная неделя нашего поста. Хочу, чтобы люди, читающие нас, как-то просветились и хоть какие-то плоды от поста получили и встретили Пасху подготовленными, с большой радостью. А потом мы с тобой наверстаем!» Ну ладно, я что ж могу поделать. Тем более, что мне как-то тоже не писалось. Как-то тоже настроение такое напряженное от папки и мне передалось. Тоже тревожность какая-то что ли. Чувство, что что-то такое важное происходит на этой неделе, чего я не знаю, но оно все равно есть.
А потом наступили следующие выходные, и было снова не до письма. Вот про эти выходные я и хочу рассказать. Было много стресса у меня, после этого надо было все произошедшее еще переосмыслить. И вот теперь я уже готов написать про это.
А случилось у меня первое мое серьезное путешествие с моими родителями. Ездили, как я понял, к родственникам мамки. А живут они оооочень далеко. Мне казалось, что мы никогда туда не доберемся, но, в конце концов, все-таки добрались.
Меня подготавливали к поездке заранее. За несколько дней уже начали говорить, что я поеду с ними, что нам предстоит длинная дорога и что меня ждут новые знакомства. При чем про одно знакомство мне твердили больше других. Все говорили, что я должен был благоразумным, чтоб вел себя хорошо, не лаял, не нападал, а вел себя спокойно. Что это и мой родственник тоже, хоть и не моих кровей. Меня это немного, конечно, озадачило и насторожило. Что меня ждет? Кто меня там ждет? Кто-то такой страшный? Мой враг? Кто не моих кровей? И нужны ли мне такие родственники? Еще я краем моих больших ушей слышал, как родители говорили между собой: «Вся надежда на то, что Ральф еще не получал от сородичей Барсика, и он не знает, что они должны враждовать. А Барсик никогда собак не видел и тоже не знает, кто это такие. Только если на подсознательном уровне». Значит, мне ждет (или, судя по всему, тоже совсем даже не ждет) какой-то Барсик, который никогда собак не видел. Значит, нас хотят познакомить, даже не спрашивая нашего желания. Как это похоже на людей! Все решать за нас. А когда кто вообще начнет наши права защищать вообще? Когда с нашим мнением станут считаться? Вопросы, скорее всего, риторические и ответа на них нечего и ждать.
Собрались ехать мы не с самого утра. Сначала оба родителя куда-то сходили, потом пришли, покормили меня, вывели на улицу и говорили, чтобы я сходил как следует в туалет, что в следующий раз такая возможность будет не скоро. Я-то понимаю, что вы говорите, но если не хочется? А если тут еще кто-то из сородичей пробегает, надо ж поздороваться и поиграть. А если тут птички эти противные ходют-ходют. Почему противные? Да потому что шустрые очень. Не успеваю я к ним подкрасться, как они вжух и вверх улетают. Ну где тут справедливость? Они не по-честному себя ведут. Если б у меня были крылья, я б тоже за ними взлетел, и там бы мы посмотрели, кто из нас шустрее. А на земле побегайте от меня. Давайте тут определим, кто шустрее? Ай, нечестные в общем они, потому и противные. А если тут кот соседский гулять будет? За ним же тоже надо проследить, попрыгать вокруг него, попытаться наладить контакт. Я вижу, что он не такой, как мы, собаки. И лай у меня непроизвольный на него часто вырывается. Да и он какой-то странный. Сразу весь выгибается, когда меня видит. Иногда шипит. А чего? Разве я ему что-то плохое делаю? Я хочу только познакомиться, подружиться. Обнюхать неизведанного зверюгу. А он деру от меня.
Ну и как тут можно сходить в туалет, когда вокруг столько отвлекающих факторов? Конечно, что-то там смог выдавить, но далеко не все.
А тут еще, я слышал, как родители обсуждали про дискриминацию животных. Причем обсуждали это не один день. Даже думали, как со мной поступить из-за этого. Думали, даже оставить меня в офисе моем на целый день. Вы серьезно? Да чтоб со мной там было, вы подумали? У меня был бы такой стресс. Хорошо, что не додумались до этого. А все дело в том, что папка прочитал, что большим собакам (а я, оказывается, именно такая собака) запрещено вообще ездить в автобусах. Я не знаю, что это знает, но родители были этим очень возмущены. Вспоминали, что в прошлом году еще видели в автобусе больших собак, а потом приняли какой-то закон, запрещающий это. Только маленьким ручным или в переносках разрешено. А таким, как я, нет. Что это за законы такие? Почему опять ущемляют права собак? И все им сходит с рук! Когда уже за нас кто-то заступится у них там, кто эти законы принимает? В общем, решили, что в таком случае единственным способом добраться до вокзала остается либо своя машина, которой у нас нет, либо такси. Что такое такси, я скоро и узнал. Это просто машина, только за рулем не свои, не мамка и не папка, а какой-то дядька. И машина это не своя. А так хорошо, мне понравилось в нем ехать.
Доехали мы до какого-то большого здания, где очень много людей. А собак я вообще не видел. Это здание называется вокзал. Папка куда-то побежал, а мамка со мной куда-то вниз пошла, через кучу людей, куда-то меня потащила. Мне вообще как-то все было стремно, не дают ничего обнюхать, тащат насильно. Но с мамкой я готов хоть куда! Мы с мамкой куда-то добежали, поднялись наверх. А там стоит что большое и синее. А папки нет. Мамка на нервах, смотрю, пытается звонить папке. А его все нет. Вдруг эта большая штука издала какой-то громкий звук, зашипела, двери закрылись и она поехала. И тут снизу прибежал папка. Я ему так обрадовался! А он как-то не очень. Выглядели мои родители расстроенными. «Ну вот, не успели на электричку. Теперь придется ждать следующую. А следующая идет на полчаса дольше, еще пропускать будет поезда. Ну что делать, выбора нет». Это что значит? Дольше ехать? Еще ждать? А мне уже как бы в туалет было бы не плохо, товарищи. Что вы себе думаете? Травки там нигде не было видно. А я ведь хожу только на травку, зачем ходить туда, где мои дела могут кому помешать? На травке что, полежало, кто-то съел или впиталось. Все натуральное, все естественное, все природное. Никому не помешает, не то, что на асфальте. А тут как на зло ни травинки! Кругом только асфальт, все сделанное руками людей. В общем, вы можете представить, насколько долгим мне показались ожидание этой «электрички», ожидания ее отправления и сама дорога. Сколько еще было у нее стоянок – когда ехали-ехали, потом долго стоим. И так несколько раз. Конечно, мне эта дорога показалась бесконечной. И, само собой, под конец (не знаю, насколько это было под конец, счет времени я потерял) я уже вовсю суетился, поскуливал и всем своим видом давая понять, как я уже хочу скорее на травку. Но я также понимал, что и родители мои ничего поделать не могли. Пока мы не доехали, конечно, они не могли мне нигде травку найти. Поэтому к ним никаких претензий. Но и с собой я ничего поделать не мог. Но я выдержал! Да, доехали мы, чуть смог выйти из вагона, скорее искать травку. Газон с цветами. Ладно, за оградкой, не пойду. Быстрее куда-нибудь… Вот, травка! Счастье! А родители еще пытались что-то сказать, мол, тут люди, прямо около вокзала, Ральф, давай отойдем. Куда там! Скажите спасибо, что вообще с вашими опозданиями да ожиданиями я вообще доехал и нигде ничего не наделал. А вы еще тут пытаетесь меня удержать. Нет уж! Что естественно, то не безобразно! Все впитается, перегниет, ели раньше кто-нибудь не съест. Не переживайте, мамка и папка!
Вот такая была моя первая дорога к мамкиным родителям. Не без трудностей, скажем так.
Еще, не знаю, как у других моих собратьев, но мне очень тяжело забираться в эту электричку и сходить с нее. Эти ступени вверх, крутые, потом так же вниз. Это слишком круто для меня. Поэтому меня, в основном, приходилось моим родителям либо за ошейник просто поднимать и спускать, либо на руках заносить. Лазанье – это не мое, тут я отрицать не буду. По ровной местности пробежаться, да еще на скорости – это я мастак. На холм взобраться, не слишком крутой, как у нас в овраге, где меня выгуливают – это тоже мое. Побегать за птицами или за собратьями – это я с радостью. А вот взбираться на крутые лестницы, или куда-то карабкаться, на деревья лазить – это уж увольте, без меня.
(Продолжение следует)