Сидя в задымленном помещение очередного злачного места, всегда оборачиваешься назад. Пытаешься понять, зачем судьбоносный случай привёл тебя в это богом забытое место. Находясь в нем, отвращение к самому себе нависает над тобой, словно вглядываясь в стройный ряд твоих пороков. Залитые туманной дымкой глаза тяжело влекутся за движущимися объектами, пытаясь уловить мимолетные жесты и движения. В подсознании проскакивают неравнодушные мысли и влечения. Поднимая зрачки и пытаясь сконцентрироваться на чертах лица, перед глазами начинают проскальзывать пугающие картины. Сперва совсем незаметно лица начинают искажаться, с каждым движением мутируя необычными формами. Словно сбрасывая ненавистную оболочку, их лица расползаются вместе с тихим жужжанием толпы. Превращаясь в нечто аморфное и отвратительное, они словно кричат, чтобы на них обратили внимание. Эти пугающие отрезки кажутся сумасшедшим бредом и галлюцинациями, по сему глаза в испуге закрываются руками в нежелании видеть этих картин. Свет, монотонно падающий на деревянный, слегка обожженный продаваемым яствами, стол начинает гармонично меняться от светлых тонов до более тёмных и приглушённых. Эти метаморфозы с лучами света становятся заметны даже сквозь пальцы, от чего жутковатая атмосфера не уходит на второй план, а наоборот активируется с новой силой. Сейчас руки судорожно начинают отлипать от лица, а глаза открываются в предвкушении новых эпизодов безумия. На данный момент состояние организма становится уже не столь важным и значительным, нежели его реакция на происходящее. А происходящее определённо заставляло застыть в жутком недоумении и страхе. Обстановка, окружающая пленника ситуации, больше перестала передавать игривую атмосферу происходящего. Все вокруг погрузилась в полумрак, словно готовясь к вступлению в кромешную тьму.
Лица, прежде казавшиеся аморфными, отныне обладали необычайной остротой и чёткими формами демонических созданий. Все вокруг стало абсолютным и всепоглощающим ужасом, скрыться от которого не представлялось возможным. Некогда стоявшие за барной стойкой люди, ожидающие своего заказа, воплотились в гигантских существ, походящих на дьявольских приспешников, вернувшийся с очередного поручения. Они отдыхали, не забывая поглядывать на обезумевшего парня, зажавшегося в углу бара. Говорящие подобия лиц извергали неслыханные звуки, их речь была похожа на бурлящее жерло вулкана — горячая и пылкая. Совокупность ужаса заставляла мозг биться в истерике, пытаясь найти хоть малейшее объяснение происходящей вакханалии. Казалось, что это страшный сон, однако факты отрицали это допущение. Пытаясь привести себя в чувство, он избивал себя и постоянно протирал глаза, слово пытаясь смыть с них пелену ужаса. Тщетные попытки вразумления оставили лишь кровоподтеки на лице и синяки на руках. Все, что теперь оставалось — наблюдать за происходящим и искать выход из скверного положения. Отгородившись ото всех круглым деревянным столом и расположившись в углу, он тихо наблюдал за всевозможными метаморфозами человеческих тел, происходящих на его глазах.
Напротив барной стойки разместились три персоны, отдалённо напоминающие девушек, их платья вычурно красовались своими вырезами, а лица расплывались в гигантской улыбке, занимающейся большую часть лица. Они злопыхали своей пошлостью и беспринципностью в разговорах. Не подбирая слов, они громко обсуждали ту или иную персону, переходя на отвратительные подробности своих увлечений. Больше всего в память врезался их ледяной смех, окутывающий своей выразительной звонкостью. В центре помещения расположилась кучка танцующих бесов, собирающих на себя целевое внимание толпы. Они вычурно пытались донести своим танцем их принадлежность к высшему обществу богемных особ. Их танец поражал своим нарцисcизмом, а тела были стройны и прекрасны. Казалось, что они продали свою душу взамен этого танца, от чего их движения были прекрасны и зажигательны. Но лица их не имели очертаний привычных человеческим, была бездушная маска, лишь по форме отдаленно напоминающая лица.
Казалось, вся эта безумная вакханалия шла своим чередом, не обращая внимания на забитого узника сложившейся ситуации. Они веселились, танцевали и общались на своем сумбурном языке. Постепенно разум судорожно выискивал пути отступления для молниеносного бегства в попытке скрыться из этого сумасшествия. Однако его планам не суждено было сбыться. Обстановку омрачал попеременно моргающий свет, он словно предвестник беды сигналил о надвигающейся угрозе. Он заманивал своим тусклым мерцанием и заставлял сердце биться все чаще и увереннее. Предчувствия человека в критической ситуации достойны восхищения, желание жить ставится превыше всех потребностей и целей, лишь тогда организм чувствуем сверх положенного и дозволенного, нежели в обычных ситуациях. Довольно интересная функция для столь несовершенного существа. Тем временем яркость лампочки, нависающей над эпицентром событий, начинала сбавлять свои обороты, словно электричеству становилось все труднее пробираться через сотни метров медных проводов. Некая сила как будто пережимала жилы, останавливая непрерывный поток энергии дающей луч последней надежды. Войдя с лампой в резонанс и поддавшись на ее успокаивающий ритм, незваный гость не заметил, как в помещении постепенно сбавился тон общения, а дикие танцы постепенно превратились в скромные покачивания из стороны в сторону. Взоры толпы устремились на вход в помещение, над которым погасла табличка "Выход". Все они прекрасно осознавали, что кроется за этим едва заметным сигналом. Все они, казавшиеся беспредельно веселыми и раскрепощенными, вдруг стали вести себя очень робко и сдержанно, словно по команде. Надвигалось нечто...
Когда помещение начинал заволакивать серный запах, растекающийся по полу и бьющий в рецепторы, наш герой отвлекся от мерцаний и вдруг понял, что все вокруг изменилось буквально за несколько минут. Не отдавая отчет происходящему, он начал нервно дергать ногой притаптывая в ритм своего сердца. Пульс учащался, словно предвкушая надвигающуюся угрозу, а в голове крутилась единственная мысль – «Бежать, пока не поздно, нужно бежать». Настенные светильники, расположенные по всему периметру заведения, окончательно ослабли и потухли в мертвой тишине. Теперь помещение освещалось едва заметным светом от двух висящих люстр, попеременно мигающих на потолке. Запах серы набирал обороты, а гости, все до единого, развернулись в сторону входа. Наконец поскрипывающая дубовая дверь издала первые признаки жизни. Медленно открываясь, она издала противный визг несмазанных петель и распахнулась, нарушив почти могильную тишину.
От напряжения на лице несчастного узника ситуации выступили вены, а горло дико пережимал скопившийся ком слюны вперемешку с осевшей на слизистой серой. В дверь вошла черная фигура, довольно высокого роста, словно плывущая по проходу. Парящий гигантский силуэт надвигался совершенно бесшумно и словно скользил над грязным полом злачного места. Бедолаги, сидевшие у входа, словно перестали дышать, застыв в единой позе, без единого намека на движения. Проходя в глубь помещения, силуэт разносил за собой шлейф из черных как смоль частиц, походивших на угольную пыль. Взгляды окружающий были прикованы к нему, и в их глазах читались только страх и покорность перед чем-то непостежимо-величественным и пугающим. Каждый, кто оказывался на его пути, смиренно опускал голову и отходил в сторону, вжимаясь в лакированные края барной стойки. Прежде монотонно мигающий свет стал биться в истерике, создавая атмосферу нависающей угрозы эпилептического припадка у любого, кто обратил бы на него внимание. Однако наш герой уже не замечал этих мелочей, все вокруг переставало существовать, пугающие образы ушли на второй план, внутри наступило чувство полного отчаяния и безысходности. Вжимаясь в спинку кресла и широко открыв глаза от непоколебимого ужаса, плавно надвигающегося впереди, он переставал соображать. Разум, бившийся в конвульсиях от переизбытка адреналина, начал заплывать дымкой, несущей полнейшее безумие ее обладателю. Щелчок внутри, и разум отключился от реальности, все что ему оставалось делать — это смиренно наблюдать за разворачивающимися событиями.
Стрелки на старинных часах, висевших над стеллажами с алкоголем, мучительно остановились, словно отдавая дань пришедшему существу. Величественно продвигаясь к концу зала, силуэт не издавал ни звука. Все, что окружало его тело, было соткано из угольно-черной материи, едва ли походившей на одеяния собравшихся в этом баре. Витающее в воздухе чувство колоссального напряжения проглядывалось в общей картине происходящего. С каждым движением, подпираясь все ближе к своей цели, бесконечно черное создание овладевало пространством вокруг, словно завоевывая каждый метр на его пути. Молитвы, перебираемые в памяти с бешеной скоростью в голове гостя заведения, не давали своих результатов, оставляя лишь жалкие крупицы надежды и раскаяния. Надвигающийся апокалипсис был тихим и завораживающим безумием, который невольно отключал сознание от реальности. Подойдя вплотную к круглому столику в углу, перед налитыми испугом глазами во всей завораживающей красоте предстал величественный образ, медленно склонившийся над головой. Теперь рассмотреть его не составляло труда, однако дикий, всепоглощающий ужас не давал покоя. На высоко поднятом подобии головы красовалась мощная корона с сочащимися из нее кровавыми подтеками, медленно стекающих по древнему металлу. Словно живая она злопыхала своей тысячелетней мощью, испуская кровавый пар, который струился к потолку. Под вековой вуалью, скрывающей очертания лица, виднелись черные впадины, поражающие своей безграничной глубиной и таинственностью. Заглянуть в эту глубину было сравни жесточайшей пытки, заставляющей разум стонать от невыносимой режущей боли. Тело было воистину порождением иных, немыслимых ранее, миров. Несколько слоев почти невесомой мантии скрывали аморфную, газообразную субстанцию, внутри которой словно в безумный водоворот затягивало окружающую его угольную пыль. Увиденное вовлекало в потаенные уголки безысходности и покорности перед нависшей судьбой. Кровь в жилах закипала от неутолимой жажды жизни, все естество молило о помощи, а тело сжала сковывающая дрожь. Манящая смертоносная воронка притягивала взгляд, словно зеркало души она заставляла вспыхивать разум, а тело обдавало холодным потом. Наклонившись ближе, не отрывая смертоносного взгляда от своего визави, он молвил... Зачем ты бросил свет на мрак, томящийся в ночи? Зачем ты бросил свет на мрак, томящийся в ночи? Зачем пришел сюда, скиталец? Твой след оставил светлый знак, порочащий каноны пустоты, теперь я заберу твой мерцающий свет и погружу его во тьму. Казалось, после этих слов внутри все оборвалось окончательно, сосуды словно иссохли изнутри, переставая подавать живительный кислород к мозгу. Кровообращение, словно устье пересохшей реки, иссякло на свои кровавые излияния, а сердце лишь отдаленно подавало признаки жизни. Мертвое лицо поникло окончательно, переставая подавать признаков жизни. Мрак сгущался под столом, и едва заметная пыльца окутывала угол помещения, проникая в самые мельчайшие щели. Постепенно она пробиралась к окоченевшему гостю, заставляя его вжаться в кожаное кресло, издавай характерный звук. Лишь смертоносный лик пристально вглядывался в испуганное лицо, не издавая ни звука. Перед глазами мелькали темные впадины, словно последний маяк, зазывающий в свои ужасающие глубины. Наконец наступила полная тишина и всепоглощающий мрак…
Begotten by despair - проект, который меняет сознание, открывая новые горизонты наслаждения экзистенциальным творчеством.