Совхозное стадо
В молодости я, уже будучи женатым человеком, вместе с женой уехал из Самары в село. Захотелось нам сельских приключений. Переехали мы весной, и на лето я устроился скотником – пасти совхозное стадо коров.
Их в совхозе было, этих стад, штук 6, по 200-300 коров в каждой. Пасли мы вдвоём с напарником, тоже молодым парнем, моложе меня он был и не женатый ни разу. Мы с ним менялись. День он пасёт, день я. Пасли на конях, орловских рысаках. У каждого свой конь и сёдла свои. Шустрые такие кони.
Июнь пропасли, начался июль. Жарища пошла несносная на полях и лугах. Всё стало вянуть и сохнуть. Начальство совхоза решило для поддержки удоя коров запустить их на поливное поле люцерны, что было в трёх км от летнего загона для коров.
А надо сказать, тогда поливных полей было много, почти в каждом совхозе были поливные поля. Там выращивали кормовые травы типа люцерны и клевера. Туда подводились трубные системы из водоканала, и волжанки разбрызгивали круглые сутки воду на эти кормовые поля.
Волжанки были на колёсах, их передвигали по мере необходимости. Вот на одно из таких полей нам, скотникам, а проще – пастухам, и разрешили загнать кормиться оголодавших с жары коров. Ну разрешили. Наше дело выполнять. Но нас предупредили – больше получаса коров на поле не держать. Объедятся. Люцерна сочная и вкусная трава. Скотина, поедая такую траву, может не знать меры. Лишнее могут съесть.
Объевшаяся корова
Слушал я начальство, вроде всё понял. А проглядел. Как это получилось, не знаю. Минут через 40, как на поле загнал коров, опомнился. Давай их с поля выгонять. А они не идут. Трава то вкусная очень для них. А конь в люцерне вязнет. Быстро скакать не может. Люцерна высокая, по брюхо коню. Метёлки растений по ногам мне бьют, такая высокая трава.
Ну да бог с ней. Кое-как выгнал я коров, минут 15 выгонял, плёткой махал и даже стегал их по задам. Выгнал. И мы направились на летнее стойбище коров, поближе к селу. Коровы лениво шагали с раздутыми боками. Но одна корова стала отставать и жалобно мычать. А бока у неё были раздуты больше, чем у других коров. Заподозрил я, что она объелась.
Это было впервые у меня. Такого не было никогда. Корова легла на дорогу. И стала плакать. Огромные слёзы катились из глаз коровы. Временами она жалобно стонала. Что делать? Резать? Так у меня ножа нет. Так уж случилось, что я был без ножа. Да и жалко мне её. А не зарежешь – помрёт, и с меня вычтут как за живой вес за корову. Это бешеные деньги по тем временам. Месяца три бесплатно почти придётся работать. Да и не известно, что с ней. Может, не объелась? Осмелился я оставить коров и поскакал быстро к зоотехнику на дом. Хорошо рядом, километра два всего до него было.
Зоотехник оказался дома. Рассказал я ему ситуацию. Он обещал помочь. А я поскакал назад, к стаду. Быстро я управился, оказывается. Стадо не успело далеко разбрестись. Собрал я коров, привёл их в порядок. И стал ждать зоотехника. А та корова маячит на горизонте на дороге. Лежит всё там же, где легла. Зоотехник через полчаса приехал на мотоцикле.
Посмотрел корову, убедился, что она объелась люцерны, зарезал. Видит, что я растерялся, не знаю, что дальше делать, решил помочь мне и дальше по реализации мяса в товар. Он сказал, чтобы я гнал стадо на ночёвку на летнее стойбище, а он организует машину для доставки туши коровы в промышленный совхозный холодильник. Так и сделали. И мясо доставили работники совхоза в холодильник в целости и сохранности. И я загнал остальных коров на ночёвку. Конечно, магарыч я поставил зоотехнику и рабочим. А ту корову всё-таки было жалко.
Вывод
Сельская жизнь – не идиллия и пастораль. Это каждодневный труд, иногда жестокий в силу своей необходимости. И если едет человек жить в село, он должен быть готов к трудностям, которых в городе нет и в помине.