11 марта 1853 года по Москве расползлись слухи о пожаре Императорского Большого театра.
На Театральной площади собрались москвичи ведь в огненной стихии погибало любимое всеми величественное здание зодчего Бове.
В пять утра истопники протапливали печи и готовили помещения к дневным репетициям и вечерним спектаклям.
На сцене монтировали декорации, в огромных люстрах меняли свечи. Смотритель проверил, как идет работа и покинул театр. Вернувшись к 9 утра его размеренный шаг споткнулся о заполошные крики: “Пожар! Пожар!”. В этот момент уже полыхала сцена, горел занавес и кулисы, только что установленные декорации. Как потом расскажет генерал-губернатору смотритель театра, те кто доложен был бороться с огнем в стенах театра до прибытия пожарных, в страхе разбежались.
На каланче Тверской полицейской части дежурный, находящийся там и днем и ночью независимо от погоды, заметил дым со стороны Большого театра. Спустя несколько минут из ворот пожарной части вылетел конный пожарный обоз. А на каланче подняли красный флаг - сигнал всем пожарным частям Москвы.
Немного отойдем от темы и опишем выезд пожарного обоза это было поистине ошеломляющее зрелище.
Улицы и переулки, площади и рынки заполнялись шумом и грохотом, перезвоном бубенцов и топотом копыт тяжелых лошадей, криками фурманов. Впереди обоза высылался “скачок” и пронзительным звуком трубы расчищал путь для обоза. За ним в санях, запряженных рысаками летели брандмейстера с фурманом. Следом галопом неслась четверка, запряженная в тяжелую линейку с командой мощных и крепких топорников. Далее в обозе везли вереницу зимних повозок, груженных заливными тяжелыми трубами, баграми, лестницами, бочками с водой. На повозках в полный рост стояли, невозмутимые как боги огня и воды, пожарные солдаты в медных касках, одетые в темные затянутые полукафтаны, опоясанные глянцевитыми черными поясами и портупеями. На топорах и касках с гребнями победно играло солнце, над головами стелилось по ветру тяжелое вышитое знамя. Красоту и мощь пожарного обоза составляли лошади. Каждая пожарная часть гордилась своими конями, за которыми старательно ухаживали. Эстетического совершенства и внешнего великолепия конный пожарный обоз Московской пожарной команды достиг в 60-х годах девятнадцатого века.
Московским полицеймейстером в то время был Н.И. Огарев, старый кавалерист и страстный любитель пожарного дела. Он организовал поставку в пожарные части города очень хороших лошадей. Ими нельзя было не залюбоваться - настолько были они красивы, резвы и упитанны. Огарев два раза в год посещал воронежские и тамбовские конные ярмарки, и заводы, выбирал лучших лошадей, привозил их в Москву, где лично распределял их по пожарным частям и постоянно следил за их уходом. Именно ему Московская пожарная охрана обязана подбором лошадей по мастям: каждая часть имела лошадей строго определенного окраса, и москвичи издали узнавали, какая пожарная часть по тревоге мчится на пожар.
На тушении пожара Императорского Большого Театра было сосредоточено не менее 50 пожарных труб, но достаточного количества воды в районе театра не оказалось, ее приходилось возить с Москвы-реки, обледенелые берега которой оказались труднопреодолимы для конно-бочечных ходов, чтобы наполнить бочки из прорубей.
В то время гарнизон Московской пожарной охраны, состоял из 17 пожарных частей, при общей численности 1560 человек личного состава.
Сложности на этом пожаре были связаны не только с доставкой воды, но и с непроходимостью наших дорог.
Благодаря расследованию, которое затеял генерал-губернатор Москвы граф Закревский до нас дошли сведения о том пожаре.
“Большинство опрошенных свидетелей показали, что возгорание возникло в чулане, устроенном с правой стороны сцены, под лестницей, ведущей в женские уборные. В чулане хранились разные инструменты и вещи театральных плотников и столяров. В этом же чулане помощник машиниста сцены Дмитрий Тимофеев хранил свою теплую одежду. Утром, в день пожара, готовясь к вечернему концерту, он открыл дверь чулана, чтобы положить тулуп, и, увидев в нем огонь, закричал: "Пожар! Пожар!", затем бросился на сцену. На его крик сбежались несколько рабочих, но потушить огонь они не сумели”.
На тот момент Большой театр был оснащен самой современной для тех лет системой пожарной защиты, в наличии имелся железный занавес отделявший зрительный зал от сцены, противопожарный водопровод и дежурство пожарных. Вода во внутренние пожарные краны попадала из металлического резервуара, который лопнул в момент пожара и залил сцену, от этого дым окутал не только здание театра, но и соседние дома, по свидетельству очевидцев в них даже приходилось зажигать свечи, настолько плотным было задымление. Но все меры противопожарной защиты работали только в момент спектакля, а пожар начался ранним утром.
Несмотря на пристальное внимание к расследованию причин пожара со стороны графа Закревского, истинную причину пожара установить так и не удалось.
Убыток, причиненный казне пожаром, был исчислен в сумме 8 миллионов рублей.