Когда, находясь в аэропорту, ты вдруг обнаруживаешь, что у тебя в руках чужой паспорт, самое сложное - это широко и добродушно улыбнуться сотруднику пограничной службы (если это девушка, то задача несколько облегчается). Ты думаешь о трёх вещах сразу: как прекратить улыбаться в самолете; как бесшумно пройти в деревянных башмаках по каменному полу; и что бы со мной было, если бы я вместо чупа-чупса с каннабисом решил подкрепиться печеньем с таким же содержимым или просто покурил не запрещённые к продаже и употреблению в этой стране растения. Когда ты благополучно садишься в самолёт, похожий больше на весёлого Буратино, чем на серьезного банкира, то вопросы в голове начинают стремительно множиться, а именно: поможет ли улыбка на паспортном контроле у себя на Родине; как Борис (хозяин вещей и документов) проделает в свою очередь то же самое, когда придёт его черёд возвращаться домой; и как голландцы умудряются носить деревянную обувь. Стуча, как горох о стенку, каверзные вопросы превращаются в риторические, а в памяти время от времени всплывают отрывки воспоминаний.
Точно помню - нас было трое.
- Амстердам - город контрастов, - шаблонно произносит наш младший научный сотрудник Илья.
Старший сотрудник Борис, чей паспорт я сейчас временно использую, тяжело вздыхает:
- Всю жизнь мечтал побывать на улице красных фонарей.
От Кёльна до мечты Бориса нас отделяют всего 216 км; мечтатель впивается в меня жалобным похотливым взглядом, взор Ильи несёт в себе легкие оттенки любознательности. Я, как человек ответственный за завтрашние деловые переговоры с немецкими партнерами, идя на поводу у коллектива, соглашаюсь - два часа туда, два обратно, уже к вечеру вернёмся в Кёльн. Обеспечение качественного досуга своим сотрудникам сказывается положительно на производительности труда всего коллектива - это азбука капиталиста. По дороге Борис, развалившись на заднем сиденье, противным гнусавым голосом поёт:
- Еду в Амстердам...
Илья с интересом рассматривает в окно ветряные электростанции и кирхи, я хладнокровно управляю транспортным средством.
В столице Голландии солнечно, количество велосипедистов и прикованных вдоль улиц двухколесных коней невероятно велико.
- Больше только в Китае, - рассудительно подмечает Илья, снимая на телефон все вокруг. В объектив его камеры попадают местные достопримечаиельности - маленький, словно игрушечный, разведённый цепной мостик; как пизанская башня, завалившиеся на бок трёхэтажные домишки; девушка в полосатом платье; памятник Спинозе. Путь легкомысленного Бориса, летящего как мотылёк на свет «красных фонарей», внезапно прерывается на одном из живописнейших перекрёстков города - желанный источник искусственного света оказался не только красным, но ещё и велосипедным. Хозяйка данного транспортного средства на полном ходу сбивает с ног начинающего извращенца и, хорошенько нажав накаченными икрами на педали, мгновенно сливается с толпой. «Хорошо, не трамвай», - хором думаем мы с Илюшей, соскребая нашего любвеобильного товарища с тротуара.
- Братцы, если я сейчас не покурю, то помру, - жалобно стонет больше испуганный, чем травмированный Борис, беспомощно повиснув на шее у толстого добродушного Ильи.
Я, спасая жизнь товарища, забегаю в ближайший кофешоп и быстренько покупаю сигареты, печенье и леденец; на всех товарах изображён кленовый листст. Сранно, никогда раньше не встречал такой торговой марки. Борис курит, Илья кушает, я успокаиваю нервы сладким.
Цепь дальнейших событий рвётся и путается. Помню разговоры о кремации хомячков после смерти, блошиный рынок, музей Рембрандта и национальный оперный театр. О причинах неэквивалентного обмена паспортами моя избирательная память старательно умалчивает, возможно, мои потерявшиеся товарищи смогут пролить свет на эти события.
Все, самолёт приземлился, иду на паспортный, если благополучно доберусь до дома - с меня бутылка.