В течение полувека писатель утверждал однозначно: его герой – персонаж, полностью выдуманный. И только на склоне жизни писатель Шолохов признался: у Мелехова действительно имелся реальный прототип. Но говорить об этом было нельзя, ведь прототип Григория уже к моменту выхода в свет первого тома «Тихого Дона» лежал в братской могиле, расстрелянный как «враг народа».
Стоит отметить, что попытки раскрыть тайну Шолохов всё же предпринимал. Так, ещё в 1951 году на встрече с болгарскими писателями он обмолвился – мол, был прототип у Григория. Однако на дальнейшие попытки выпытать у него подробности ответил молчанием. Только в 1972 году нобелевский лауреат назвал литературоведу Константину Прийме имя того, с чьей биографии он почти полностью списал образ своего героя: полный георгиевский кавалер, верхнедонской казак Харлампий Васильевич Ермаков.
Из красных – в белые и обратно
«Почти полностью» – в данном случае это не фигура речи. Теперь, когда исследователи изучили «Тихий Дон» от первой до последней строчки, сравнив сюжет с жизнью Ермакова, можно признать: роман у Шолохова вышел практически биографический, вплоть до мельчайших деталей. Помните, с чего начинается «Тихий Дон»? «Мелеховский двор – на самом краю хутора…». Вот и дом, в котором рос Харлампий, также стоял на самой окраине. И даже внешность Григория списана с него – дед Ермакова на самом деле привёз с войны жену-турчанку, отчего и пошли чернявые дети. Разве что на войну Харлампий ушёл не рядовым казаком, а взводным урядником, успев окончить учебную команду. И воевал, судя по всему, он отчаянно – за два с половиной года заслужил четыре солдатских Георгиевских креста и четыре Георгиевские медали, став одним из немногих полных кавалеров. Однако в конце 1917-го поймал пулю и вернулся в родной хутор.
На Дону, как и во всей стране, в ту пору царили разброд и шатание. Белые с атаманом Калединым звали воевать дальше за «единую неделимую», красные обещали мир, землю и справедливость. Выйдя из казачьей голытьбы, Ермаков, естественно, примкнул к красным. Вскоре командир казаков Подтёлков назначает опытного вояку своим заместителем. Именно Ермаков громит отряд полковника Чернецова – последнюю контрреволюционную силу на Дону. Однако сразу же после боя случается роковой поворот. Подтёлков приказал казнить всех пленных, для примера лично зарубив десяток из них.
«Убивать без суда не дело, – воспротивился Ермаков. – Многие были взяты по мобилизации, а многие по темноте своей одурманены. Революция не для того делалась, чтобы людей десятками в распыл пускать». После этого Ермаков, сославшись на рану, покинул отряд и вернулся домой. Судя по всему, та кровавая казнь крепко засела в его памяти, так как с началом казачьего восстания на Верхнем Дону он тут же примкнул к белым. И снова судьба подбросила неожиданность: теперь уже бывший командир и товарищ Подтёлков со своим штабом сам оказался в плену. «Предателей казачества» приговорили к повешению. Привести приговор в исполнение поручили Ермакову.
Приговор без суда
В архиве управления ФСБ по Ростовской области до сих пор хранятся тома следственного дела № 45529. Их содержимое даёт ответ на поставленный выше вопрос. Судя по всему, оставить Ермакова в живых новая власть просто не могла.
По его военной биографии нетрудно понять: с одной стороны на другую бравый казак бегал вовсе не оттого, что искал для себя местечко потеплее. «Он за справедливость всегда стоял», – годы спустя рассказывала дочь Ермакова. Вот и вернувшись к мирной жизни, отставной красный командир вскоре начал замечать, что воевал он вообще-то за другое. «Все думают, что война кончилась, а она теперь против своих идёт, страшнее германской…» – однажды заметил он.
В хуторе Базки Ермакова повстречал молодой Шолохов. История Харлампия, метавшегося в поисках правды от красных к белым, немало заинтересовала писателя. В беседах с писателем тот откровенно рассказывал о своей службе, не скрывая, что творили во время Гражданской и белые, и красные. В деле Харлампия находится письмо, посланное ему Шолоховым весной 1926 года, когда тот только задумывал «Тихий Дон»: «Уважаемый товарищ Ермаков! Мне необходимо получить от Вас некоторые сведения относительно эпохи 1919 года. Сведения эти касаются мелочей Верхне-Донского восстания. Сообщите, в какое время удобнее будет приехать к Вам?».
Естественно, что такие разговоры не могли остаться незамеченными – в Базки нагрянул оперуполномоченный ГПУ.
Вряд ли чекистов навёл на Ермакова сам Шолохов – как следует из следственного дела, за бывшим белым офицером и без того велось наблюдение.
В начале 1927 года Ермакова арестовали. На основании показаний восьми свидетелей его признали виновным в контрреволюционной агитации и участии в контрреволюционном восстании. Односельчане пытались заступиться за земляка. «Очень и очень многие могут засвидетельствовать о том, что остались живы только благодаря Ермакову. Всегда и всюду при поимке шпионов и при взятии пленных десятки рук тянулись растерзать пойманных, но Ермаков сказал, что если вы позволите расстрелять пленных, то постреляю и вас, как собак», – писали они в своём обращении. Однако оно осталось без внимания. 6 июня 1927 года Президиум ЦИК под председательством Калинина разрешил вынести Харлампию Ермакову «внесудебный приговор». Спустя 11 дней он был приведён в исполнение. Прототипу Григория Мелехова к тому времени исполнилось 33 года.
Источник: https://versia.ru/grigorij-melexov-byl-rasstrelyan