Теперь, когда прошла уже почти неделя, и все некрологи уже опубликованы, я хотел бы поговорить о почившем Сергее Доренко вне, что называется, волн дежурного сочувствия по умершим. Конечно, все слова памяти должны быть произнесены, они были произнесены, и это - в порядке вещей. Но эмоции сильно отравляют любую попытку сказать о человеке какие-то правдивые вещи - с таким тоном любое высказывание автоматически подстраивается под тон некрологов.
Посему постараемся не петь осанну покойникам. Для меня Доренко начался со знаменитой коробки из-под ксерокса, того самого мема, который вышел далеко за пределы девяностых, и фактически сформировал эти девяностые в историческом сознании. Что останется от той эпохи в медиа? Операция "мордой в снег", знаменитая Семибанкирщина, может быть, передача "Куклы". И, конечно, останутся эти мемы от телекиллера - спонтанно родившаяся коробка из-под ксерокса, злобное "союз журналистов делает Лужкову приятно", передача про Курск, которая породила ключевые кейсы современной российской журналистики. Доренко был архетипической фигурой в росжуре - человеком, который сумел выйти за грань своего времени, пережить свой расцвет и падение, оставить свой взгляд на эпоху, и - сформировать свой образ.
Настоящий хаосит с сардоническим смехом, с ненавистью во всем своем облике, жизнелюбивый и нетерпимый по отношению к основной человеческой массе - таков был Доренко. Этим остается только восхищаться, ведь не каждый может оставить память по себе. Доренко и Невзоров стали истинными артефактами своей эпохи, людьми-архетипами, превзошедшими роль безликого автомата по пережевыванию информации, коим сейчас является российский журналист. Профессию уничтожали долго и кропотливо. Этих ребят переварить не смогли - рукописи не горят, и титаны не падают на колени. Когда нужно, они уходят сами.
Его долго не пускали на эфиры - он лишь под конец нашел себя в Интернете. Его долго называли лакеем Березовского - он смеялся и обещал пожрать всех троллей и хейтеров во славу Ктулху. Его расцвет после падения был неизбежен - подвела проклятая человечность, которую даже живые гиганты не умеют изжить до конца. Смерть победила человека. Но смерти не победить изваяние, что он оставил по себе. Этот памятник медиа будет жить долго - может быть не вечно, но на наш цифровой век хватит.
К смеющейся Жизни не прилипают некрологи. Пафос сказанного не умаляет спорности фигуры, о которой мы говорим. Но так и должно быть - ибо кто мечется больше живого человека, не наделенного дарами Тиресия?