«…— Ипполит, — повторила теща, — помните вы наш гостиный гарнитур?
— Какой? — спросил Ипполит Матвеевич с предупредительностью, возможной лишь к очень больным людям.
— Тот... Обитый английским ситцем в цветочек...
— Ах, это в моем доме?
— Да, в Старгороде...
— Помню, я-то отлично помню... Диван, двое кресел, дюжина стульев и круглый столик о шести ножках. Мебель была превосходная, гамбсовская... А почему вы вспомнили?
Но Клавдия Ивановна не смогла ответить. Лицо её медленно стало покрываться купоросным цветом. Захватило почему-то дух и у Ипполита Матвеевича. Он отчетливо вспомнил гостиную в своем особняке, симметрично расставленную ореховую мебель с гнутыми ножками, начищенный восковой пол, старинный коричневый рояль и овальные черные рамочки с дагерротипами сановных родственников на стенах.
Тут Клавдия Ивановна деревянным, равнодушным голосом сказала:
— В сиденье стула я зашила свои бриллианты.»
С этих фраз и начались приключения в книге И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев». Где только не побывала многострадальная мебель, за которой гонялись Ипполит Матвеевич и Остап Бендер, даже до Москвы добралась! Но что же это были за такие особенные стулья (помимо того, что в них был клад), что их так рвались все приобрести?
Мебель Гамбса стала пользоваться невероятным успехом еще в XVIII. Ее и сейчас можно увидеть в экспозиции царских дворцов.
Вот этот стол стоит в Павловском дворце.
А этот гарнитур был в Ливадийском, в гостиной императрицы Марии Александровны, супруги Александра II.
Сам Генрих Гамбс, основатель мастерской, прибыл в Петербург ко двору Екатерины II. И числился в списках ремесленников столицы, как механик! Дело в том, что его творения были не просто мебелью. Он делал механические тайники. Правда, не в стульях, а в секретерах, шкафах и столах. Но писателей это не смутило, тем более, что тайник в одном из стульев книги делал не мастер Гамбс, а всего лишь мадам Петухова.
А из мастерской Гамбса выходили вот такие секретеры:
По слухам, во время революции многие сумели спрятать свои ценности именно в такой мебели, и найти их до сих пор никому не удалось.
Одним из новшеств, которые внес в обычные столы и шкафы Генрих Гамбс, стали «эгломизе» — расписные вставки из стекла с амальгамой. До него такие штуки ставили разве что в табакерки.
После смерти отца его дело унаследовали сыновья, братья Петр и Эрнест. Именно тогда и могли бы быть произведены те самые 12 стульев. Но, скорее всего, они не были настоящими. Провинциальные мастера быстро просекли фишку и стали работать «под Гамбсов», выдавая свои творения за работу прославленных мастеров.
Это настоящий гамбсовский стул! Стоит в Царском селе.
А братья Гамбсы оказались не столь талантливы, как их батюшка, и фирма закрылась примерно в 50-х годах XIХ века. Так что табличка в стуле, которую нашли Остап Бендер и Ипполит Матвеевич, не может принадлежать фабрике Гамбса. Ведь надпись на ней гласила, что «Этим полукреслом мастер Гамбс начинает новую партию мебели, 1865 г. Санкт-Петербург». Кто-то говорит, что это просто авторская вольность Ильфа и Петрова, а кто-то уверен, что это точное указание на подделку.
Зато и сейчас в Санкт-Петербурге сохранилось здание, где творили свою мебель Гамбсы. А возле него стоит памятник Остапу Бендеру. И, конечно же, одному из стульев. Возможно, в нём и есть бриллианты.