Предыдущая статья дала странный эффект. Я писала об Иване, а всех зацепила советская профессура, которую я задела лишь мельком, ее блага в период СССР и перспективы на "перестройку".
Так что я еще немного напишу о Ване - очень уж интересная он фигура. В первую очередь он мне интересен и симпатичен своей патологической честностью. Из-за которой даже не смог поступить в институт - честно рассказал на экзамене, что мать ему посоветовала сюда идти, так как в педагогический мальчиков хорошо берут.
При этом честность в Иване каким-то причудливым образом переплетается с фантазиями и любовью к розыгрышам. Правда оттого, что он сказал Катиному папе про то, что "Катя в положении" - он не перестал быть честным.
Но еще больше Иван интересен тем, что является как бы камертоном человеческой фальши, катализатором неискренности в людях. И его внутренняя мера честности окружающих порой зашкаливает, вызывая в нем самом сбой.
Он сразу же вычисляет Катину подружку, которая "знает, что носят в Париже", хотя сама там не бывала. Да он всех Катиных друзей видит насквозь, и своих, у которых предел мечтаний - новое пальто, тоже.
Он считывает как открытую книгу свою мать, которая привыкла общаться с ним фразами из педагогических пособий. А где там настоящая мама, не книжная?
Он все понимает про Катиного папу-профессора. Который с виду весь такой правильный, "все в жизни надо заработать, заслужить", но при этом дочка учится в МГУ. Неужели сама поступила? Ваня на голубом глазу выкладывает Катиному отцу правила жизни этого самого отца - как свой личный эталон счастья. Отец при этом ожидаемо оскорбляется.
И про своего собственного папу он тоже все понимает. Сколько бы отец не говорил высокопарных фраз, что "твоя мать - святая" - сам он при этом ушел к молодой и далеко не святой любовнице. Значит, на словах и на деле у отца тоже ценности разные.
Девочка Катя поначалу показалась Ивану искренней и естественной. Но чем дальше, тем больше он понимает, что они разные. И дело не в шмотках, друзьях, образовании. А в банальном отсутствии взаимопонимания.
Она его не чувствует и не понимает. Он для нее - клоун, новое развлечение. От скуки. Ей надоели перспективные мальчики из хороших семей, ей просто захотелось экзотики. А вникать в него, в его мир - она не собирается. Она даже готова зайти с ним далеко, т.е. лечь в постель - но не из чувств, а из любопытства.
Ивану очень тяжело жить в вечном противоречии между тем, что ему говорят люди и тем, какими он их видит на самом деле. И уход в фантазии - некая отдушина, возможность не воспринимать действительность так остро оголенной кожей.
А помните, как в конце фильма на вечеринке у Катиных родителей Ваня вдруг вызывается спеть "Соловья" Алябьева? Он поет жутко фальшиво, но при этом так честно, что никому и в голову не приходит смеяться над ним. Напротив, одна из гостей - по-видимому, оперная певица - начинает помогать ему. И удивительное дело - это помощь не из желания "умыть" Ваню, размазать его, а из необъяснимого понимания того, что Иван сейчас поет нисколько не хуже, чем иные прославленные теноры. Просто не все могут услышать его истинный голос, и не обязательно иметь четыре октавы, чтобы петь душой.
В конце показывают, как главный герой сидит во дворе, а по двору с чемоданчиком идет "дембель" - явный намек на встречу Ивана с судьбой в виде Афгана. А мне вот кажется, что это встреча Ивана с собой самим, повзрослевшим. И второй, взрослый Иван, смотрит на первого с сочувствием и сопереживанием. Потому что первый еще не знает, что с ним будет потом.