Внезапный грохот за окном всегда привлекает внимание, даже если живешь возле оживлённой улицы. А теперь снаружи шваркнуло так, что Аркадий невольно вскочил со стула. Раскатистое грохотание просто не оставило ему шансов продолжить работу. Ну, не продолжить, а начать. Начало у Аркадия никак не клеилось. Сидел перед чистым листом, теребя в руках карандаш, и ни буковки так и не выковырял из своего раздражённого сознания. Всё бесило. Всё! Если округлить ощущения и объединить всё, что последнее время выводило из себя Аркадия, то недовольство вызывало общее несовершенство мироустройства. Раздражало до сыпи на коже, до зубовного скрежета. И как неотъемлемая часть этого всеобщего хаоса, как вишенка на постылом говноторте – оглушительный грохот за окном. И это явно не весёлый летний гром. Не лето ещё, да и веселиться причин нет.
Что же они там творят? Аркадий откинул край шторы. А, ну понятно – меняют огромный плакат напротив его окна. Криворукие работяги упустили кусок щита с жирно-пропечатанным словом «ЧЕСТЬ». И как же он будет засыпать теперь, не прочитав за окном, что всеобщее процветание – великая честь для каждого гражданина? И чем его теперь желают порадовать? Ха! Какая банальщина: «Береги честь смолоду!». Про «платье снову» решили не упоминать, значит? Хорошо хоть, что на этот раз с картинкой – сурового вида парень в синем рабочем комбезе в одной руке держал огромную шестерёнку, а другой стиснул лапищу крепкотелой девахи в ситцевом платьице. Озорной красный наряд в белый горошек подходил угрюмой пухлощёкой девице, как корове седло, а вот серый передник – прямо продиктован небесами. Точно под цвет её настроения, которое так зловеще свело брови на девичьем лбу.
Сколько можно вешать социальную рекламу на каждом углу? Бесит! Лучше бы эти деньги пенсионерам раздали. А то, честь туда, честь сюда… Аркадий аж зарычал от возмущения и задёрнул штору. Нет, он так решительно ничего не напишет. Может, эту темку поднять? Про распыление бюджета на бесполезные плакаты? А потом ещё и голосование пульнуть среди подписчиков. Да, ну – кому это интересно? Все привыкли к лозунгам, как к пыльным обоям в цветочек. Все смирились. Только он не все. Он не стадо – своё мнение имеет, а ещё может грамотно его изложить. Два высших, как никак.
Нет, опять не туда съехал. При чём тут его дипломы? Надо сесть и придумать для зачина первое предложение. Ну, или слово… букву. Ух, сейчас мозг вскипит. Да, он может закипеть, ведь на восемьдесят пять процентов из воды состоит. Чёрт! И зачем ему это знание? Про мозг что-ли написать? Или про воду… О, точно – вода нужна. Ледяная.
Аркадий прошёл в ванную и включил холодную воду. Сунул под струю голову целиком. Ждал, когда холод прочистит сознание, но добился лишь болезненного покалывания в висках и мыслей о том, что сиськи у той доярки на плакате очень даже ничего. Ого-го какие сисьманы! И зачем такой размер буферов девице, призывающей беречь честь? Аркадий закрутил кран и уставился на своё отражение в зеркале, безуспешно пытаясь разгладить пальцем мешки под глазами. «Жениться тебе, барин, пора», ― медленно выдал застывший мозг. Ага, щаззз!
Дерзко запищал коннектор. Неопознанный вызов. Вдруг что-то важное. Аркадий включил голосовой канал без видео – в таком расхристаном образе являть себя никому не хотелось.
― Привет, ― голос женский, смутно знакомый.
― А, здравствуй. Как дела, м-м-э…? ― Аркадий перебирал в уме все имена, которые могли быть названы при знакомстве таким голосом. Собеседница помочь его памяти не пожелала, сходу огорошив:
― Аркаш, я беременна.
― Что?!
― Это точно, врач подтвердил.
― Ну-у, от меня? ― спросил почему-то Аркадий. Зачем бы иначе ей сюда звонить? Но он никак не мог сообразить, что сказать, хотел лишь добавить – мол, сейчас не самое лучшее время, он не готов и прочее, но этого не потребовалось.
― А ты хам! ― всхлипнул коннектор и отрывисто заныл сброшенным вызовом.
Ну, пусть так. У него сейчас другие заботы. Хотя новость его слегка встряхнула. Может сейчас что-то получится? Аркадий сел и ухватил карандаш. Да, ему так было удобней – сначала изложить на бумаге и непременно карандашом марки «М», чтоб жирненько так, ярко бумагу распестрить. Только белая страница пока с завидным целомудрием блюла свою честь… Тьфу ты, и тут она. Ну, давай уже, сообрази чего-нибудь. Тщетный поиск идей в полумраке холостяцкой берлоги был грубо прерван звонком в дверь. Кого там ещё принесло?
― Здравствуйте, Аркадий Ильич. Мои поздравления, ― мужчина в казённом костюме был предельно вежлив и загадочен. Про таких обычно говорят – плотного телосложения. По размеру кулаков Аркадий догадался, что просто послать в пешее эротическое может быть чревато, а гость тем временем уже успел шагнуть за порог.
― Вы позволите?
Аркадий понял, что отрицательный ответ будет проигнорирован и просто прикрыл дверь за вошедшим.
― А с чем, позвольте поинтересоваться, имею счастье быть поздравленным?
― «Позвольте поинтересоваться», «имею счастье» - какой слог. Высокий штиль, я бы подчеркнул, ― восторженно вскинув руки, выдохнул незнакомец, но потом снова вернул лицу казённую беспристрастность:
― Вы что же, новости не смотрите? Хотя бы в окно выглядываете иногда?
Аркадий удивился, но в окно посмотрел. Чуть ниже рабочего и крестьянки появился его портрет. Фото довольно удачное, но вот надпись… Аркадий ощутил зыбкий холодок промеж лопаток. Плакат извещал всех, что житель их квартала, Аркадий Ильич Лопатин, удостоин величайшей чести – представлять район на празднике будущего урожая.
Аркадий сглотнул сухой ком, подкативший к горлу. В спину кольнуло едкое:
― Вы должны гордиться. Эх, как я вам завидую…
«Так может, вызовешься вместо меня», - подумал Аркадий, но вслух не сказал. Знал, что никто не вызовется. Даже самый отчаянный болван, искренне почитающий благо общественное превыше любых своих потребностей. Нет, такой последнюю рубаху, может, и снимет, но на смерть не решится. Особенно такую… Все эти лозунги про честь – пустая болтовня, как дело коснётся своей шкуры
― П-почему я? Я ещё столько пользы могу обществу принести.
― Прекратите, Аркадий. Лучшее, что вы можете сделать – смиренно принять свою участь. А лучше – с благодарной улыбкой на лице.
Издевается, гад! По глазам видно, что издевается. Незваный пришелец скорбно покачал головой:
― Напрасно вы так о всех думаете. Многие на всё готовы, чтоб занять это место, но у них есть свои задачи, которые намного важней.
Он, что – мысли читает? А, нет – видимо иногда просматривает его блог и представляет ход мыслей автора.
― Но я слишком молод для жертвы.
― Напротив – чем моложе, тем ценнее. Кстати, времени у нас мало – озеро уже пожелтело и ждёт жертв. Британский, китайский, индийский сектора уже подали свои списки и нам пора.
― Отпустите меня. Пожалуйста. Скажете, что я сбежал, что меня не было дома, - жалобно проблеял Аркадий.
― Ну, об этом и речи быть не может. Кстати, если выглянете в окно, то заметите с десяток молодцев – это со мной. На лестнице столько же.
Мысли метались в голове Аркадия, больно ударяясь о стенки черепа и умножая панический хаос в сознании. Никто не захочет оказаться в озере, вместо воды в котором – бульон из плотоядных микробов. Человек, попадая туда, тает на глазах, как рыхлый апрельский снеговик, только ещё с дикими воплями боли и ужаса. Ревут и давятся слезами даже фанатики, решившие, что смерть с честью лучше, чем жизнь без неё. И кто придумал, что честь именно в этом?
― Это же древняя традиция. Всего лишь ритуал. Мракобесие. Это я, как историк, заявляю. И без жертвоприношений всё хорошо будет. Не говоря уж о том, если всего одной жертвы в этом году вдруг не досчитаются.
― Образованный человек, а ерунду говорите. Если историк, до должны знать, что наши предки с планетой сотворили. Довели до полной непригодности к жизни. Да, что там – за границами нашей межвидовой колонии просто опасно появляться. И это до сих пор, спустя сотни лет после катастрофы. Хорошо, что древние учёные решили новый вид бактерий испытать на Большом Тихоокеанском Мусорном Пятне. Хотя, к тому времени это уже был чуть ли не материк из отбросов. На наше счастье, эти микробы отлично перерабатывали пластик в простую органику. А ещё лучше, что они стали эволюционировать, и на месте плавающего мусора возникали колонии новых бактерий. Одни вырабатывали кислород, другие синтезировали кальций и кремний, третьи создавали почвы. Этакие создатели. Да, не этакие – реальные Творцы. Божество из множества мельчайших организмов. Имя ему – Легион, как говорится. Ну, вы же сами должны знать, как историк, что к тому моменту, когда Землю загадили окончательно, Тихоокеанское Мусорное пятно обзавелось своей твердью, плодородным слоем, источниками воды, растениями, а животных с собой успели прихватить наши удачливые предки – те, что сообразили перебраться на новый плавучий материк. А лучше всего, что наш мир слоями прозрачной слизистой плёнки окружили колонии микробов, пожирающих всю ту грязь, что несут ветры снаружи. Живём в этом мыльном пузыре под надёжной защитой.
― Да, знаю я всё это, учил – про нашу уникальную экосистему, где нет ничего лишнего и всё такое, ― Аркадий заметно нервничал. На мгновение даже страх уступил привычному раздражению. Он хотел крикнуть в лицо мрачному гостю, что его дико выбешивают те, кто, чтобы казаться умнее, повторяет давно известные истины. И уж тем более известные ему, человеку с двумя высшими. Однако, Аркадий сдержал свой порыв. Он представил жёлтую пену на поверхности жертвенного озера, и смерть снова дохнула ему в лицо резким серным духом. Угрюмый собеседник продолжал гнуть своё и назидательно бурчал:
― Нет, это не всё – окружающую среду, живую природу ещё надо кормить. Отдавать раз в год мужчин и женщин, из тех, на кого выпала великая честь. Впрочем, и раньше так было – люди гибли, насыщали своей разлагающейся плотью почву, которая давала богатые всходы, поедаемые животными – сплошной круговорот питательных веществ. Мы едим их, а они – нас. Варимся в одном котле. Просто теперь это заметнее, но ведь и мир наш сократился объёмах, уплотнился до размеров крупного живого острова. И его пора кормить. Ты вот думаешь, что это глупая традиция, но когда жертв было меньше - скуднее был урожай, воздух грязней и у воды появлялся странный привкус. Случались даже эпидемии. Может, это всего лишь совпадение, но кто захочет проверять.
― Но, почему я? ― простонал Аркадий. Он уже выглянул на улицу и заметил парней, что наблюдали за его окном. Сбежать не получится. Да, и куда бежать – его отловят первые же встречные. Для них это тоже, своего рода, честь – отловить сбежавшую жертву. Хотя, такое случается крайне редко. В основном все довольны своей участью и страха не показывают. Гость пристально смотрел в лицо Аркадию. Он уже окончательно перешёл на «ты»:
― Есть старая притча, в которой правитель просит совета у мудреца, как ему лучше властвовать над своими подданными. Они гуляли по пшеничному полю и мудрец в ответ начал молча срывать те колосья, что росли выше других. Ты же считаешь себя умнее прочих. Я читал твои блоги. Мы для тебя – стадо. Только это не так – не стадо, а сообщество, колония организмов, как тот мир, что дал нам приют после гибели планеты. Скажу больше – все мы части одного организма – и я, и ты, и микробы в жертвенном озере. Этот маленький оазис жизни на погибшей планете принял нас, сделал частью себя, и мы не вправе нарушать законы его биологии, какими дикими они бы нам не казались кому-то из нас. У каждой клеточки в этой системе есть своё место и общая цель. И если часть клеток начинают жить по-своему, плюнув на всех, появляется опухоль. И её надо вовремя вырезать.
― Я всё понял, я исправлюсь. Пойду дворы мести. Всё, что угодно, ― испуганно зачастил Аркадий, заметив, как его гость нетерпеливо поглядывает на часы. И вдруг Аркадий вспомнил о недавнем звонке. Он даже подскочил от внезапной радости.
― Послушайте, так я же собираюсь стать отцом. Вы не можете лишить будущего младенца папы. Я свои права знаю.
Чиновник укоризненно покачал головой, затянув нараспев:
― Ар-ка-дий Иль-ич, ну как не стыдно. Врать в присутствии уполномоченного лица.
― Нет, это правда. Я – будущий отец.
― Ну, хорошо – проверим. Назовите имя беременной.
Аркадий почувствовал, как пол уходит из-под его ног. Имя… Он так и не мог вспомнить ту, что звонила ему сегодня. Перебирая в памяти возможные варианты, Аркадий медленно оседал на диван. Пустое – они для него с определенного момента были все на одно лицо. Сплошные «заи», «цыпы» и «крошки». Он дарил им себя, сознавая собственную исключительность. К чему вникать в подробности, вроде имён и однотипных девичьих мечтаний. Нет, это конец – Аркадий живо представил колыхание живого плотоядного бульона на поверхности жертвенного озера. Он каждый год видел этот жуткий пейзаж. Ведь жертвоприношение в День Будущего Урожая транслировали по всем каналам. Но тогда это было что-то далёкое и не страшное - скорее торжественное зрелище со своим жутковатым пафосом. Теперь же он почти ощутил едкие брызги на лице и сердце его стиснул ледяной ужас. В комнату вошли двое ребят в униформе. Всё. Это за ним.
И вдруг – чудо! Сиреной взвыл сигнал коннектора. Это она, наверняка она. Сейчас он узнает имя, фамилию, скажет, что всегда любил только её, пообещает жениться…
― Это она! Мать моего ребёнка. Она вам подтвердит.
Гость, который так и не представился, встал, хрустнув суставами, и жестом остановил подчинённых. Ещё раз укоризненно качнув головой, он поцокал языком и устало скомандовал:
― Хорошо. Поставьте на громкую.
Аркадий бросился к аппарату. Дрожащим пальцем нащупал кнопку. Бесконечные секунды динамик откашливался сухими щелчками помех. Потом по хлипким росткам надежды с размаху резанул грубый механический голос:
― Здравствуйте. Согласно статье сорок восемь конституции, вы имеете право на бесплатную юридическую помощь…