Маленькая Аля любила ездить в гости к бабушке. Адрес мудреный – «Римского-Корсакова». Бабушка его переиначила в «римсыкокорсыкыва». И Аля тоже так говорила. Это так же весело, как «Карл у Клары украл кораллы» или «на дворе трава, на траве дрова». Только эти скороговорки все знают, а бабушкина была особая, секретная. О ней знали только Аля и бабушка.
Аля упорно не выговаривала букву «с». Зачем-то все время высовывала язык, и получалось шепеляво. Мама билась-билась, объясняла Але, как надо говорить. Но у ребенка ничего не получалось, язык за зубами не держался и упрямо лез вперед. А ведь через год уже и в школу пора! Стали подыскивать логопедический садик, но все неожиданно наладилось само собой.
Дело было так. В квартире на Ветеранов укладывали паркет. Алю в гости к бабушке на целую неделю. Мама собрала Алины вещи – платья, карандаши, игрушечного мишку. Они ехали долго-долго, сначала на голубом трамвайчике с цифрами 5 и 2, а потом пересели на другой – желтоватый, с цифрами 3 и 6. Переехали мост – по два домика на высоких ножках с каждой стороны и между ними цепи свисают прямо до земли. Вышли.
- Калинкин – сказала мама.
- Караван – ответила Аля, - четыре слоника на привязи, - при этом на слове «слоника» снова высунула язык.
- Слон, собака - сердито сказал мама, и вырвала руку.
- Слон, собака, - повторила Аля, опять неправильно и снова взяла мать за руку.
Дома у бабушки все необычное. Парадная высокая, с тяжелыми деревянными дверями. Лестница каменная, лифта нет. Пешком надо карабкаться на самую верхотуру – четвертый этаж. Пахнет сладко – так во всех коммунальных квартирах пахнет. Мама говорила, что это запах щей, за сто лет въевшийся в штукатурку.
Справа от двери целая гирлянда из разномастных звонков – от каждой комнаты. Двери огромные, с кучей замков и железной кочергой, которой зацепляли дверь, чтобы безопасно приоткрыть ее. Мало ли кто чужой? «Никакой на свете зверь не ворвется в эту дверь».
Бабушкины комнаты были ближе к входу. То есть рядом с кухней – огромной, в две плиты, четыре стола и четыре холодильника. Дальше по коридору были комнаты других соседей, и в самом конце коридора – туалет с бесконечной очередью и ванная с пыхающей голубым газовым нутром колонкой. Аля ужасно боялась, когда бабушка зажигала колонку и потом боялась, когда она гудела, пока девочка принимала душ. И это был единственный минус бабушкиной квартиры.
Стены коридора увешаны велосипедами, тазами, детскими ванночками и прочими нужными в быту вещами. В родительской квартире для этого был стенной шкаф и балкон. То есть все было спрятано. А тут можно, если станет скучно, позвенеть звоночком велика. Или гулко постучать по оцинкованной ванне. Вроде бы пустяк, а ребенку радость.
Балкона у бабушки не было совсем. Был ящичек за окно, вроде холодильника. Только вот летом был он совершенно бесполезен. Но жара в Ленинграде стояла нечасто и приходила ненадолго. Между двумя оконными рамами легко помещался бабушкин толстый кот Барсик, знаменитый тем, что был приучен ходить на унитаз.
Комнат было две. В дальней стояла большая кровать под вышитым белым покрывалом и огромный шкаф, который бабушка называла смешным словом «шафоньер». В гостиной располагался огромный диван, круглый стол, который раздвигали, когда собирались гости. С потолка, из лепного плафона свисала старинная люстра. В углу стоял комод, полный несметных сокровищ в виде жестяных банок. Эти сундучки таили в себе разноцветные пуговицы, большие английские булавки, белые тонкие обмылки, какими хорошо размечать ткань при раскрое. Иногда попадались медные монетки – трех или пятикопеечные, только необычные, с жидкими колосьями на гербе. И еще были большие и маленькие клубки шерсти – бабушка отлично вязала. За нитками она раз месяц ездила на Кондратьевский рынок. И все расходилось на вязание. Соседям за деньги, внучкам – в подарок.
Бабушка была искусна во всем, что делала – вязании, шитье, вышивке, готовке. Пекла и большие пироги, и маленькие, и даже торт Наполеон по старинному рецепту, доставшемуся ей еще от немецкого семейства, где она в детстве прислуживала нянькой.
Аля уже наелась и пирога с ревеневым вареньем, и маленьких пирожков с луком и картошкой, и холодца с хреном и котлет морковных. Сама бабушка ела мало и скромно. И с хлебом. На беду обострился ревматизм, и в булочную пришлось идти шестилетней Але.
Бабушка дала ей красную сетку-авоську, тридцать копеек – две серебристые монетки. На четвертинку хлеба-кирпичика и булку городскую, бледную и остроносую, за двадцать две копейки. Название написала на бумажке.
- Ты Аля, как выйдешь, пойдешь направо, в первый переулок свернешь, там еще раз направо. Там булочная. Купи хлебушек и назад. Все поняла?
- Да, бабуль, - торопливо ответила Аля и постучала в дверь соседке, чтобы закрыла за ней. Соседка показала, в какой звонок звонить, чтоб открыла, раз Павловне совсем невмочь.
Аля запрыгала по каменной лестнице и выскочила на улицу. Она всегда путала лево и право и пошла не в ту сторону. Идет-идет, а свернуть то и некуда. А справа показалась ограда и здание красивое. Голубое, с золотыми башенками. Может, булочная там, позади того здания? И Аля пошла по дорожке, а сама все на здание косится, больно красивое. А навстречу старичок, седенький, с бородой.
- Ты чья, девочка, будешь? – спросил он добрым голосом.
- Маминанадина и папинаженина, и бабушкина еще, а дедушки нету у нас, на войне убили, - бодро ответила Аля.
- А живешь ты где? – спросил старичок.
- На римсыкокорсыкыва, - ответила Аля, привычно, через язык.
- Ой, беда, беда, - покачал старичок головой из стороны в сторону. Ты чего же язык то высовываешь. Его за зубами надо держать. И не выпускать. Говорить не попусту, а по делу. Тогда будут тебя слушаться и люди, и звери. Да будет так!
Тут словно песчинка какая попала Але в глаз. Или соринка. Колется, сил нет. Стала Аля моргать часто-часто. И оказалась возле бабушкиного дома, в авоське хлебушек и батон, а в кулачке сдача – тяжелый медный пятачок.
Приносит Аля бабушке хлебушек и говорит:
- Вот, бабушка, сдача!
Хорошо говорит, правильно. Без своего обычного присвистывания.
- Алечка, да скажи еще что-нибудь. Но вот хоть «стол» скажи или «занавеска», - всплеснула руками бабушка.
Аля послушно повторила. Язычок за зубами.
- Ой да как же это? – удивилась бабушка.
- А мне дедушка помог, - честно ответила Аля. Про то, что она заблудилась и непонятно как оказалась дома и с покупками, она не сказала. Вдруг бабушка не поверит. Мама вот никогда не верит, сразу говорит: «Ты врешь!».
- А где ты этого дедушку встретила? – спросила бабушка.
- На канале, где голубая башенка с часиками.
- Никола, - охнула бабушка. Да ведь это сам святой Николай Чудотворец был!
- А кто такой святой? – спросила Аля.
- Святой…- бабушка задумалась. Как есть, не сказать, времена то нынче безбожные, - святой - это самый добрый, самый хороший человек.
- Верно, - улыбнулась Аля, - глаза у него хорошие, добрые.
- Этот дедушка – хозяин храма. Того, голубого, где башенка с часиками. В этом храме тебя крестили.
- А что такое «храм» и «крестили»?
Бабушка задумалась. Когда она настояла на том, чтобы в семь месяцев Алю крестили, она не думала о том, как сложно будет объяснить ребенку, что такое Бог. Ей самой родители и не объясняли ничего, просто брали с собой на службу. А там как то само собой все и прояснилась, что надо поститься, читать Святое писание, причащаться, вести себя достойно.
- Есть на свете те, кто помогают и защищают. Святые. Когда не знаешь, что делать – подскажут, когда грустно – подбодрят, когда не знаешь, куда идти, укажут путь. И когда тебя крестят, то получается, что ты теперь с ними вместе, заодно. А храм – то место, где найти их можно. Храмов много, в них живут разные святые. Твой заступник – святой Николай. Если тяжело, то ты всегда к нему иди, там будет тебе и помощь, и утешение.
- Бабушка, так тебе тоже туда надо, чтобы нога у тебя больше не болела!
- Ты все поняла правильно, умница моя, - улыбнулась бабушка.
А тут и мама приехала.
- Как всегда наготовили, как на роту солдат, Антонина Павловна.
- С собой возьмешь, для Женечки.
- Ну уж он то пирожки любит.
- Сама бы напекла.
- Сколько раз вам говорила, что не могу муку месить. Кто не любит, когда по стеклу царапают, кто лук в супе. А я не люблю, когда мука в руках.
- Для семьи можно и потерпеть.
- Да, для семьи! – это Аля влезла в разговор и с надеждой посмотрела на маму. Вдруг и она станет печь такие вкусные пирожки.
- А ты вообще мол..
Мама удивленно посмотрела на дочь.
- Скажи «собака».
- Собака, - послушно сказала Аля. И добавила: «Слон».
Апрель 2019.