Ни в одной стране мира христианство, как и любая другая религия, не побеждало быстро и безоговорочно. Всюду этот процесс проходил более или менее длительно и мучительно; долго сохранялись языческие обычаи. Ситуация зависела от того, насколько быстро развивалась культура и общество в целом. В странах Европы с большой плотностью населения и относительно высокой грамотностью (по крайней мере, среди элит), христианская вера укоренялась быстрее. Вызывающая смех фраза из фильма «Неоконченная пьеса для механического пианино» − «Вот Германия или Бельгия страны маленькие, люди живут рядом, оттого и философские мысли распространяются быстрее. От одного к другому» − на самом деле очень точная, и касается она не только философии, но и религии. Восточнославянские земли в Х веке были населены крайне редко, редкие поселения были почти изолированы друг от друга, что сильно затрудняло распространение новых идей, поэтому христианство распространялась очень медленно.
Большое значение для распространения христианства имела также нетерпимость христиан к язычникам, особенно сильная среди католиков: после принятия католичества язычники рассматривались как преступники, и их неутомимо преследовали. Очень важна и постоянная подпитка религии извне, обмен мнениями с образованными единоверцами из других стран: замкнутость, отсутствие канонического общения вкупе с низким уровнем образования (и культуры вообще) неизбежно приводят к культурной, в том числе религиозной, деградации.
Яркие примеры такого рода – Монголия и Эфиопия. В Монголии, частично христианизированной после 1006 или 1009 г. (тогда у хана племени кэрэитов Буюрука было видение святого Сергия, после чего он принял христианское имя Маркуз, т.е. Марк, и «крестился со всем народом»). Однако низкий культурный и образовательный уровень монголов не позволил укоренившемуся в этой стране христианству развиваться: почти не было грамотных людей, а значит – образованных священников, монастырей, духовной литературы. Отдаленность Монголии от христианских стран и различия между приятой ими «еретической» несторианской версией христианства и католиками и православными не позволяли наладить духовное общение с западными христианами. В конце концов христианство в Монголии деградировало, а после участия христиан в восстании Ариг-Буки в 1270 г. хан Хубилай уничтожил христианскую церковь и запретил это исповедание.
В Эфиопии христианство, принятое в IV веке, уцелело в относительной изоляции от единоверцев, веками ведя ожесточенную войну с иудаистскими княжествами и мусульманскими эмиратами. Эфиопское христианство законсервировалось в дособорных, крайне архаичных формах, и все попытки наладить каноническое общение, например, с католиками (они предпринимались неоднократно) приводили к взаимному непониманию, недоверию и даже военным конфликтам.
Ситуация на Руси после крещения в определенной степени напоминала эфиопскую. В силу географической изолированности (болота, отсутствие дорог, длительные зимы) торговые пути на Русь и через Русь были не слишком торными. А именно по ним двигались не только товары, но и люди, и идеи.
Во времена, непосредственно последовавшие за крещением, христианство на Руси приживалось очень медленно. Бедным и отсталым славянским и угро-финским племенам было особенно нечем торговать: основным товаром вплоть до крещения были рабы. После принятия христианства церковь запретила торговать рабами, но этот запрет исполнялся плохо, поскольку этот бизнес был, во-первых, привычным, а во-вторых, его было просто нечем заменить. Ушкуйники – речные пираты из Новгорода и Вятки - продавали соотечественников в рабство вплоть до уничтожения ушкуйничества как явления в XV веке, бросая вызов самим основам христианства даже через полтысячелетия после крещения.
В противоположность католикам, жестко искоренявшим язычество в принявших «латинскую веру» странах, православные иерархи и священники в новообращенной Руси старались не трогать язычников. Во-первых, потому, что тех было очень много, а во-вторых – оттого, что укоренение христианства среди населения и даже элиты была еще очень слабым. Так, в 1016 г. сын Владимира Ярослав, впоследствии прозванный Мудрым, захватил Киев, и его варяжско-новгородская – языческая − дружина разгромила церкви: «Ярослав иде в Киев, и погоре церкви» («Повесть временных лет»). Известная былина о ссоре богатыря Ильи Муромца с князем Владимиром также повествует об антихристианских настроениях этого защитника русской земли:
«Рассердился Илья да поразгневался,
Выходил он на широкий двор,
Тугой лук разрывчатый натягивал,
Калены стрелы да он налаживал;
Он начал по городу похаживать,
Он начал по Киеву похаживать,
На Божьи церкви да он постреливать.
А с церквей-то он кресты повыломал…
Золоты он маковки повыстрелил
С колоколов языки-то он повыдергал»
(Илья Муромец в ссоре с князем Владимиром // Илья Муромец. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1958. −С. 243-251).
Почти поголовно неграмотные, консервативные жители Руси плохо понимали основы православия, а образование, энергично насаждавшееся «латинцами» в католических странах, на Руси насаждать было просто некому. В холодную, бедную страну греческие и болгарские священники ехали крайне неохотно, а русские священнослужители были малограмотными (учить их было некому), к тому же их было слишком мало.
Оказывало ли язычество на Руси христианству столь же упорное сопротивление, как в Польше, Чехии, Венгрии и Прибалтике? Ответить на этот вопрос трудно из-за малочисленности источников. Восстания язычников («волхвов») в Суздале в 1024 г. и Ростове (1071 г.), по мнению ряда исследователей, не были массовыми: по-видимому, язычники очень долго не испытывали со стороны христиан серьезного нажима. Об этом свидетельствует тот факт, что т.н. Збручский храмовый (языческий) комплекс, расположенный не очень далеко от Киева, в Болоховской земле, функционировал примерно до первой трети или даже середины XIII века, и был разрушен либо во время монгольского нашествия, либо вскоре после него. О комплексе не могли не знать (он был очень большим по размерам) в Киеве и в Галицко-Волынском княжестве, на территории которого он находился, однако он двести с лишним лет после крещения Руси не подвергался нападениям – иначе остались бы следы пожарищ. Значит, власти, включая церковные, закрывали глаза на существование мощного языческого центра в самом центре Руси. По-видимому, Збручский комплекс был разрушен князем Даниилом Галицким уже после похода Батыя. Болоховцы (возможно даже, не славянское, а латиноязычное племя) перешли на сторону монголов, и после их ухода подверглись разгрому галицкими войсками.
Однако, как минимум один греческий и один армянский источники повествуют об ожесточенной войне, которую вел Владимир I против язычников; и косвенные данные русских летописей заставляют предположить, что после крещения князю пришлось ходить походами против славян Приднестровского региона и Волыни (белых хорватов, уличей и тиверцев). Раскопки Екимауцкого городища на Днестре свидетельствуют о том, что это был крупный центр язычества, но он, в отличие от Збручского комплекса, в первой половине XI века был уничтожен после жестоких боев (М. Козлов Русские князья и языческие восстания, Родина, №715 (7)).
Необходимо учитывать, что Русь даже двести-триста лет позднее Владимира I, представляла собой союз княжеств довольно примитивной организации. Основой княжеств были племена, медленно превращавшиеся в субэтносы русского народа. А они были разного происхождения - славянского, угро-финского, летто-литовского и тюркского. Одно из крупнейших славянских племен, северяне, были ославянившемся племенем смешанного тюрко-угро-самодийского происхождения. Кривичи были находившемся в процессе славянизации племенем литовского происхождения: само его название восходит к Криве-Кривейте - титулу верховного языческого жреца литовских племен. Естественно, у северян принятию христианства противодействовали традиционные тюрко-угорские верования, а у кривичей – язычество литовского типа.
Это – крупнейшие собственно славянские племена. А еще труднее христианизировались тюркские, финно-угорские и литовские племена, сохранявшие к моменту крещения собственные языки, культуру, племенную организацию и административную автономию. На юге Руси проживало множество тюрок, медленно ассимилировавшихся со славянами. Черные клобуки (карапапаки, «черные шапки»), были вассалами киевских князей, имевшими с конца XI века автономию область в Поросье со столицей в городе Торческ. Каракалпаки были важной военной силой киевских князей, и все государственные решения утверждались формулировкой «приговорили вся земля Руськая и чорные клобуки». Тюрки-берендеи (от «беринди» − изгнанники) расселились под Киевом, на Волыни и во Владимиро-Суздальском княжестве; у них были собственные города – Берендичев (Бердичев), Саков, Бастиева чадь, Берендеево и другие. На Руси в большом количестве жили печенеги и половцы, сохранявшие свои национальные, культурные и религиозные особенности. Так, в начале XIII века Черниговское княжество в результате жесточайших междоусобиц обезлюдело, и его территории заселили тюрки: «…Чернигов с семью городами пустыми, в которых сидят только псари да половцы» (Ипатьевская летопись, // Полное собрание русских летописей. Том 2. Санкт-Петербург, 1908, с.84). Тюрки, жившие на Руси, были ценными военными союзниками, но они оберегали свои привилегии и автономию. После крещения Руси они вряд ли считали себя обязанными принимать православие.
Угро-финские и литовские племена, упорно имевшие языческую религию, сопротивлялись христианизации, а в Новгородской, Владимиро-Суздальской и Рязанской землях они составляли значительную часть населения. В Новгородской республике, образовавшейся после распада единой Руси (1136 г.), помимо славян, жили корела, водь, ижора, весь, пермь, чудь заволочская, самоядь и югра, управлявшиеся автономно. Во Владимиро-Суздальском княжестве обитала литовскоязычная голядь, финноязычная весь (ныне – вепсы) и меря; древнейший город края, Ростов, был мерянским; Галич официально именовался «Галич-Мерьский». В Муромо-Рязанском княжестве вторая столица – Муром – был городом угорского племени мурома; кроме них, значительную часть населения составляло финское племя мещера.
О том, как непросто складывались отношения русских князей с федератами-финнами, свидетельствует известный Сигтунский поход 1187 г., совершенный карельскими пиратами и приведший к уничтожению шведского города Сигтуна. Между Новгородом, в состав которого входили карелы, и Швецией был мир и процветала торговля. Язычники-карелы, судя по всему, воспользовались неготовностью Швеции к нападению со стороны дружественного Новгорода, но с языческой точки зрения, вероломство – это законная военная хитрость. Ужас, обуявший новгородцев при получении известий о Сигтунском разгроме, карелам был непонятен и обиден, но Новгород был их сюзереном, и они решили загладить вину, подарив метрополии Золотые ворота, вывезенные из Сигтуны. Новгородцы, убеждавшие шведских посланников в том, что они не имеют отношения к пиратскому рейду, оказались в трудном положении. Шведы воспылали ненавистью к русским «клятвопреступникам», и между Новгородской республикой и Швецией завязалась бесконечная война, длившаяся три столетия - вплоть до завоевания Новгорода Московией в 1478 г.
В 1227 г. новгородский князь Ярослав Всеволодович осуществил крещение карелов. Однако по договору с Ганзейским союзом (1259-1263 гг.), Новгород не взял на себя ответственность за безопасность ганзейских купцов в карельской земле; в результате крупнейший торговый центр Руси так и не стал полноценным членом Ганзейского союза. Любопытно, что как раз в 1227 г. (через 239 лет после крещения!) в самом Новгороде начинается движение язычников-волхвов, подавленное только через три года. В этой связи понятно, что Новгород просто не решился гарантировать безопасность ганзейским купцам.
Русь в XI-XIII веках была синкретической, языческо-христианской страной. Это в немалой степени это провоцировало ухудшение отношений с католическим Западом – проблема была не только в ненависти католиков к «схизматикам» и войне между православной Византией и крестоносцами. Иногда католическое нашествие на Прибалтику представляют таким образом, что колонизаторы покоряли в равной степени и язычников, и православных славян, но это не вполне верно. Одновременно с началом германо-католического наступления на прибалтийские племена (с 1185 г.) русские православные князья сами пытались завоевать прибалтийские земли, которые время от времени платили дань Руси (ливы, латгалы, земгалы и курши − Полоцку, эсты − Новгороду), но постоянно выходили из повиновения. Первоначально крестоносцы предлагали Полоцку и Новгороду сотрудничество, но из этого ничего не вышло. В 1184 г. католический миссионер Майнхард фон Зегеберг обратился за разрешением к полоцкому князю проповедовать в землях ливов и получил на это согласие. Он основал Ливонскую епархию. Однако очередное восстание ливов против Полоцка в 1203 г. и привело к первому столкновению полочан с крестоносцами: усмиряя ливов, полочане захватили замок Икскюль – первое немецкое укрепление в Прибалтике (ливы, постоянно меняя фронты, попытались в борьбе с Полоцком опереться на немцев). Началась война, в ходе которой в 1206 г. Владимир Полоцкий в союзе с ливами осадил Ригу, хотя переговоры полочан с епископом Риги Альбертом фон Буксгевденом время от времени возобновлялись.
Русские князья в Прибалтике вели себя непоследовательно. В 1207 г. Вячко, князь Кукенойса, полоцкого удела на земле латгалов, попросил рижского епископа Альберта помочь ему в борьбе с язычниками-литовцами, обещая взамен половину своих земель и замка. Епископ разбил литовское войско, а затем отправил в замок Вячко своих рыцарей, чтобы те вступили во владение обещанным владением. Однако витязи Вячко по его приказу перебили их, после чего князь попросил полоцкого князя Владимира совместно идти брать Ригу. Епископ Альберт с рыцарями и перешедшими на его сторону ливами разбил Вячко, который поджег свой замок и бежал. Рыцари его схватили, но… через короткое время выпустили на свободу. «Епископ вместе со всеми своими был очень огорчен и не одобрил сделанного, велел вернуть короля в его замок и возвратить ему все имущество, затем, пригласив короля к себе, с почетом принял его, подарил ему коней и много драгоценной одежды…» (Хроника Генриха Латвийского (Хроника Ливонии), Изд-во АН СССР, Москва − Ленинград, 1938 г. −C. 221).
Судя по летописным свидетельствам, немцы в войне с Вячко пытались прекратить вражду между христианскими народами: «Отступавших в замок русских, как христиан, не решились убивать, но угрозив им мечами, одних обратили в бегство, других взяли в плен и связали» (Хроника Генриха Латвийского (Хроника Ливонии), Изд-во АН СССР, Москва − Ленинград, 1938 г. −C. 221).
В 1207-09 гг. немцы в союзе с ливами захватили русские уделы – Кукенойс и Герсик; князь Всеволод Герсикский был разгромлен, но немцы выделили ему часть бывших его земель в качестве феода. Всеволод признал себя вассалом Ордена, но… в 1215 г. перешел на сторону воевавших с крестоносцами язычников-литовцев. Кстати, при взятии Герсика вожди крестоносцев запретили бесчинствовать в городе, принадлежавшем православному князю − «из уважения к христианству». Не стоит забывать, что раскол христианства на католичество и православие произошел еще слишком недавно (1054 г.), и в сознании людей того времени это было скорее случайное, временное событие, в то время как общность христиан продолжала ощущаться.
Поведение русских князей в войне за Прибалтику симпатий не вызывает. В их деятельности мало героизма и последовательности, зато достаточно вероломства и легкомыслия. Заключая союзы, они постоянно им изменяют, воюют то с католиками против язычников, то с язычниками – против католиков. Думают о сиюминутной выгоде, не умея просчитать долгосрочных последствий. Русские князья-христиане часто по своему менталитету мало отличались от язычников и вели себя очень похоже на язычников − лютичей или бодричей. К примеру, в 1233 г., в разгар войны Новгорода и Пскова с ливонскими рыцарями, часть псковичей неожиданно напала на новгородцев, и, объединившись с крестоносцами, захватила мощную крепость Изборск. В самом Пскове образовалась сильная пронемецкая партия во главе с Твердилой Иванковичем, сдавшая в 1240 г. эту сильнейшую русскую крепость Ливонскому ордену. Неудивительно, что в таких условиях у русских не было шансов победить крестоносцев.
Длительный и жестокий вооруженный конфликт между католиками-крестоносцами и православными русскими был вызван двумя причинами. Первая – действительно имевшая место агрессивность крестоносцев, их стремление к захватам территорий и расширению феодальных владений. А вторая – недостаточное укоренение христианства на Руси и тесные связи русских княжеств с союзниками-язычниками. При этом языческие союзники русских были (как и положено язычникам!) крайне ненадежными, что постоянно ставило русских в сложное положение.
Тут следует оговориться. Укоренение христианства среди греков, немцев или французов вовсе не делало их добрыми, честными и человеколюбивыми: они нередко совершали преступления, в том числе самые ужасные. Не лучше были в церковные иерархи, включая некоторых Римских Пап и Вселенских патриархов. Но, совершая преступление, они точно знали, что они преступники, что их накажет Бог и осудят люди. Удерживало ли это от преступлений? В какой-то степени – да, хотя бы потому, что преступник-христианин ждал наказания от Бога и возмездия от людей. Но тот же князь Вячко из Кукенойса, преступив клятву епископу Альберту и изменнически перебив его людей, мог просто не понимать, что совершает преступление. То есть уровень насилия и жестокостей, клятвопреступлений и произвола в странах с укоренившимся христианством был все-таки меньшим.
Даже в XIII веке, во время нашествия монголов, на Руси сохранялись крупные очаги язычества, носители которого были не лояльны православной власти. Таких очагов было немало, помимо упоминавшегося Збручского языческого комплекса и сохранявшего дохристианскую веру Ростова Великого. В частности, языческую веру упорно защищало племя голядь, обитавшее на реках Протва, Десна и Пахра − в самом центре Руси. Черниговский князь Святослав Ольгович совершил поход против этого племени в 1147 г., но, похоже, он не был успешен. Во всяком случае, через столетие голядь снова появляется в исторических хрониках во время монгольского нашествия, и в достаточно неожиданной ипостаси. В 1248 г., когда Владимиро-Суздальское княжество лежало в руинах после нашествия Батыя, сын князя Ярослава и брат Александра Невского Михаил Хоробрит предпринимает поход против «Литвы на Протве», как говорит летопись, т.е. против голяди (были ли там собственно литовские войска – маловероятно: что им делать так далеко от родных мест, в глухомани?). «И Михаиле Ярославичъ московский убьенъ бысть от Литвы на Поротве» (ПСРЛ, 1925, с. 38). Это свидетельствует как о военной силе языческого племени, так и о том значении, которое ему предавали власти сильнейшего русского княжества. Только в XV веке голядь пропадает со страниц истории, а вместе с ней исчезает и центр язычества.
Война с «Литвой на Протве» показывает, что христианизация Руси проходила совсем не безболезненно, хотя прямых сведений о конфликтах в исторических источниках сохранилось мало. Например, в «Истории о Казанском царстве» упоминается, что черемисы (марийцы) в древности жили в Ростовской земле, но отказались принять крещение и переселились в Волжскую Булгарию. Ряд историков полагают, что марийцев славяне называли «меря»; если это так, что предки нынешних марийцев когда-то составляли значительную часть населения современных Московской, Владимирской и Ивановской областей, а потом ушли на Восток, отвергая христианизацию. Уходили из Руси не только угро-финны: по-видимому, часть упоминавшейся голяди в начале XV века выселилась с берегов Оки и Протвы в Пруссию, где с того времени существовала область Галиндия.
Бежали из Руси и славяне. В XII-XIII веках на территории современной Румынии, на берегах реки Бырлад сложилось сообщество славянских беглецов под названием «берладники». Они основали собственное княжество: сохранилась грамота берладского князя Ивана Ростиславича Берладника, датированная 1134 г. Есть свидетельства, что в 1159 г. шла война между галицким князем Ярославом и Иваном Берладником, которого летопись называет его двоюродным братом. В 1161 г. берладники захватили порт Олешье в низовьях Днепра, отрезав Русь от Черного моря.
По-видимому, берладники являлись западной ветвью широкого этнического образования, обитавшего в долинах нижнего Днестра, Днепра и Дона – загадочных бродников. Их название, скорее всего, происходит не от слова «бродить», а от слова «брод»: в «Слове о полку Игореве» упоминается племя «деремела», которое, возможно, имеет отношение к бродникам; по-тюркски dermel означает «люди с брода». Бродники говорили по-славянски, они участвовали в русско-половецких конфликтах на обеих сторонах, что свидетельствует об их независимости. Почему какие-то славяноязычные группы оказались в степях, вдалеке от привычных лесных и лесостепных ландшафтов – неизвестно. Можно предположить, что среди причин эмиграции были и религиозные: в послании короля Венгрии Белы Папе Римскому 1254 г. бродники названы «неверными». В 1223 г. вождь бродников Плоскиня, выступивший союзником монголов против русских, носит явно языческую кличку. Он мог использовать ее наряду с неизвестным нам христианским именем, но мог быть и язычником. При этом, если считать бродников славянами, то у них должны были быть очень веские причины для того, чтобы выступить против родственных русов на стороне чужого народа. Такие, например, как религиозная вражда.
Бродников, по всей видимости, справедливо считают родоначальниками казачества. А у казаков до конца XVIII века в ходу были не столько христианские имена, сколько клички (Разя, Пугач, Ермак, Кривой, Голота, Шелудяк и т.п.), что очевидно сближает их с бродницким атаманом Плоскиней XIII века. Кроме того, казачество христианизировалось медленнее всех на Руси, в течение веков сохраняя дохристианские верования. Степан Разин в 1660-е гг. поклонялся «водяному богу Ивану Горынычу» («Горыныч» − классический образ антихристианской силы в русской мифологии) и даже приносил ему человеческие жертвы – в частности, знаменитую «персидскую княжну». А уже после гибели Разина, в 1680-90-х гг., среди донских казаков, как остававшихся в донских плавнях, так и перебравшихся на Байкал, зафиксирован четко выраженный антихристианский солярный культ.
Итак, по-видимому, немалая часть населения Руси − как неславянские племена, так и часть славян – сопротивлялась христианизации, поднимая восстания или эмигрируя. Но и самая верхушка русской элиты христианизировалась очень медленно, и, судя по всему, довольно поверхностно. О разгроме киевских церквей дружиной Ярослава в 1016 г. выше уже упоминалось, но это произошло всего через 28 лет после крещения Руси, когда язычество было еще сильным. Но и гораздо позже позиции христианства в русской элите были не очень прочны. Так, правнук Владимира I и несчастной Рогнеды, Всеслав Брячиславович Полоцкий (1044-1101 гг.), остался в былинах как чародей (то есть безусловно язычник), способный оборачиваться зверем. «Повесть временных лет» сообщает, что мать родила Всеслава «от волъхвования». На короткое время Всеславу удалось занять Киевский престол и стать великим князем всей Руси (1068-69 гг.); маловероятно, что князь-чародей способствовал углублению христианизации страны. Всеслав довольно легко привел к покорности языческие прибалтийские племена ливов, земгалов, куршей и латгалов; возможно, этому способствовали близость религиозных воззрений полоцкого князя и язычников Прибалтики. Зато с православными Новгородом и Псковом Всеслав воевал с чрезвычайной жестокостью (с Софийского собора в Новгороде полочане сняли колокола – деяние, явно противоречащее христианству). Интересно, что Всеслав, будучи захвачен и заточен в темницу («поруб») Изяславом Киевским, пользовался такой популярностью среди киевлян, что они подняли восстание (1068 г.) и освободили полоцкого князя, а Изяслав бежал в Польшу! Возникает подозрение, что странная любовь киевлян к князю-чужаку имеет, как минимум отчасти, и религиозную подоплеку, хотя прямо в летописях о языческом характере восстания ничего не говорится. Зато косвенных свидетельств достаточно: как раз киевские источники именую Всеслава «чародеем». Позже, уже лишившись киевского «Великого стола», Всеслав вновь воюет с Новгородом; показательно, что для похода на город он мобилизует языческое племя водь. Академик Б.А.Рыбаков обоснованно полагал Всеслава язычником; если он был прав, языческая история Руси затянулась дольше, чем считается. «В Слове о полку Игореве описывается захват Всеславом Новгорода и битва на Немиге. Всеслав представлен колдуном и оборотнем… (…) Автор «Слова» приводит также «припевку» о Всеславе, сочиненную его современником Бояном, придворным певцом Ярославичей, где тот грозит Всеславу Божьим судом» (Википедия, ст. «Всеслав Брячиславич»).
Противник Всеслава Владимир Мономах был защитником православия. Однако в борьбе за воссоединение распадавшейся Руси он опирался в основном на половецкие силы, а половцы в то время были язычниками и христианские святыни (как и христианское население) не щадили. Так, воюя с Всеславом, союзные Мономаху половцы уничтожили до основания Минск. В православной Руси языческие сторонники великого киевского князя расправлялись с городом, принадлежащим полоцкому князю-язычнику…
В XIII-XIV веках большая часть бывшей Киевской Руси была завоевана Великим княжеством Литовским. Это явление громадного масштаба в источниках описано довольно смутно: в таком-то году такой-то удел перешел во владение литовских князей – и все. Как будто речь идет о неких внутренних и, в общем-то малозначительных разборках, наподобие перехода какой-нибудь сельской волости от одного княжества другому. Представляется вероятным, что, по сути, так оно и было. Литва в начале своего исторического существования (в первой половине XIII века) мало отличалась от других языческих, бесписьменных племен, которые проживали как внутри Руси, так в ее приграничье. Литовцы (аукшайты и жемайты) платили дань то киевским, то полоцким князьям (на эту тему информации очень мало), и по статусу соответствовали голяди или ятвягам. Основатель Литовского государства Миндаугас имел в качестве удела Новогрудок – «Новый городок», или Малый Новгород, маленький город со смешанным славяно-литовским населением на западной границе Полоцкого княжества. Сам Миндаугас, по-видимому, был удельным князем, зависевшим от полоцких князей, и его возвышение рассматривалось полочанами и русами в целом как возвышение «своего», русского удельного князя. Уже в середине XIII века сильное прежде Полоцкое княжество попадает под власть Миндаугаса и его родственников (обстоятельства этого малоизвестны), но это тоже расценивается современниками как внутреннее дело Руси, а не как внешнее завоевание. Показательно, что первым в состав языческой Литвы переходит княжество, которым до этого управлял Всеслав Чародей!
По-видимому, языческое Литовское княжество присоединило огромные территории бывшей Руси, опираясь на «внутреннюю Литву» - славянских язычников, которые в условиях ослабления и упадка государства выбрали присоединение к понятным и близким, хорошо организованным и воинственным язычникам.
Принявший православие литовец Довмонт (возможно, один из сыновей Миндаугаса) был избран князем Пскова – и стал самым выдающимся главой Псковской республики. А русский князь Шварн Данилович, сын Даниила Романовича Галицкого и Анны Мстиславны Смоленской, после смерти Миндаугаса, женившись на его дочери, стал Великим князем литовским. Иными словами, Литва, будучи сама частью Руси (хотя и своеобразной), не столько завоевывала русские земли, сколько присоединяла их в результате внутренних конфликтов и династических браков. В 1321 г. литовцы разбивают на реке Ирпень галицко-волынские войска и занимают «мать городов русских» - Киев. Появляется Великое княжество литовское (ВКЛ), монарх которого носил титул «великий князь всее Литовское земли и Жомойтское и многих Руских земель». Государственным языком огромного государства был русский, а славяне значительно превосходили по численности литовцев. Государственной религии в ВКЛ до 1378 г. не было: среди литовской элиты существовали католические и православные группировки, но главенствовало язычество.
Присоединение, в основном бескровное, русских земель к небольшому литовскому княжеству может быть объяснено противоречиями между язычниками и христианами, в котором язычники получали помощь единоверных литовцев. Если это так, то в XIII-XIV веках мы наблюдаем своего рода языческий реванш на Русской равнине, связанный с общим упадком Руси, ее экономической, социальной и культурной деградацией.
(Выдержка из статьи http://www.historicus.ru/prinyatie-hristianstva-na-rusi/).
