Когда греческий мир впервые узнал о Риме, его не воспринимали всерьез как возможную угрозу. Тогда еще совсем юная республика едва справлялась с подобными себе соседями. Но время шло, Рим креп, и вскоре Греция осознала, что она попала в поле зрения воистину опасного хищника с большими амбициями. К IV веку до н.э. Рим одержал верх в длительной серии войн с горными народами и городами-государствами почти по всей Италии. Не то чтобы италийцы и греческие колонии смирились со своим поражением - их упрямый отказ подчиниться римлянам еще напомнит о себе в будущем. Однако к 290 г. до н.э. Рим временно победил всех своих врагов в регионе, став доминирующим государством в Италии. Теперь римский орёл нацелился на Великую Грецию.
Амбициозные и самонадеянные греческие полководцы того времени мнили, что тот, кто победит Рим, сможет покорить всю Италию, а затем заставить латинян работать на собственное благо. Они мечтали о владении новыми землями, чьи ресурсы помогут им снова вторгнуться на Восток и покорить его, как некогда сделал Александр Великий. Примерно такой же, если не точно такой, была цель знаменитого военачальника Пирра из Эпира, преемника Александра Македонского, и лучшего полководца своего времени. Когда в 280 году до н. э. греческие полисы на юге Италии запросили защиты против римской агрессии, он думал не долго. Пирр и его армия из 25 000 человек вторглись на полуостров, после чего в течение пяти лет неоднократно пытались овладеть Римом.
Это было первое столкновение греческого и римского миров в бою, и, с точки зрения современников-хронистов, оно закончилось ничьей. Пирру не удалось измотать упорно сопротивлявшийся Рим, несмотря на победы в целой серии кровавых сражений. Эти битвы дали современному миру выражение «Пиррова победа» - победа, доставшаяся слишком большой ценой. Хотя баталии оставляли армии враждующих сторон истощенными и обескровленными, но римляне, сражавшиеся на земле своих отцов, обладали неимоверной выносливостью и боевым духом. Пирр с опозданием пришел к выводу, что покусился на большее, чем мог захватить. Вскоре он удалился из региона, возможно, чтобы собраться с силами для еще одной попытки. История Вечного города могла закончиться уже тогда, но этому не суждено было сбыться, Пирр умер, прежде чем смог организовать вторую кампанию. Такая трагедия дала римлянам возможность восстановить силы и с новым напором броситься на владения Великой Греции, установив гегемонию на всём полуострове.
После этих событий греко-римские отношения надолго перешли в состояние вооруженного нейтралитета, чего нельзя было сказать об Эллинистическом Востоке. Империя Александра Македонского, раздираемая после его смерти наследниками, распалась на множество независимых царств. Эти государства, каждое из которых было достаточно большим, чтобы считаться империей, вели постоянные и бессмысленные войны, которые не вызывали особых изменений, за исключением того, что наемники богатели, а крестьяне постоянно путались в том, какому царю они платят налоги в данное время.
В то время, как греки вели борьбу за господство на Востоке, римляне завоевывали земли в Европе и Африке. К 202 году до н.э. Карфаген, великая морская держава, стараниями Рима превратился в тень своей былой славы, и знаменитый Ганнибал, полководец, едва не поставивший латинян на колени, бежал в греческие колонии Азии.
К тому времени, когда Рим покорил северных африканцев, испанцев, корсиканцев и сицилийцев, не оставалось никаких сомнений относительно того, кто теперь правит Средиземным морем. Стало очевидно, что римская знать ныне обратила свой взор на наследников Александра.
До того момента, как первые легионы вступили на Балканы, греки считали римлян нецивилизованными варварами, поскольку те не имели собственного искусства, литературы и почти никакой собственной письменности. Тем не менее, Рим быстро наверстывал свой недостаток. Пусть его развивающаяся культура была по большей части результатом банального перенимания традиций иных народов, это все-таки была культура. Такие развлечения, как театр, начали вызывать среди граждан всё больший интерес, и как только Рим преодолел свою неприязнь к греческой философии, занятие оной стало престижным увлечением среди элиты – патрициев, что управляли государством долгие века.
Уже к 140-м годам до н.э. даже Катон Старший, анти-эллинский реакционер, не увидел ничего плохого в том, чтобы возвести базилику на Форуме - здание в греческом стиле, где велись государственные дела. Даже римская религия начала сливаться с греческой, хотя и отличались они по сути только именами богов и богинь.
И всё же, совместное использование большей части наследия греческой культуры не меняло отношения римлян к ним - они называли греков «graeculi» - «маленькими греками», подчеркивая их незначительность перед предками. Простым вхождением в «цивилизованное общество» Рим совершенно не удовлетворился. Филипп V, царь Македонии, долгое время испытывал неловкость из-за их вмешательства в политику Балкан. В своё время он поддержал Карфаген в Пунических войнах, и, хотя реальный вклад греков в военные действия был незначительным, это стало причиной ненависти римлян к нему. Шестнадцать лет отчаянной войны против Ганнибала истощили экономику Республики, ей нужны были рабы, золото и новые пашни. И предприимчивые римляне знали, где и с помощью чего всё это добыть.
Кроме того, совместные действия самого Филиппа, нацеленные на покорение мелких полисов в Азии, сами провоцировали на нападение Рим, который желал расширять торговлю. Поэтому Сенат был не слишком рад видеть, как эллинские империи консолидируют регион под своим контролем. Патриции справедливо рассудили, что рано или поздно территориальные амбиции Филиппа приведут к противостоянию с ним.
Так вскоре и случилось. Царь Македонии, не желая делить ни с кем Элладу, вступил в череду войн с Республикой. Несмотря на гений полководца и решимость к сопротивлению, в 197 году в битве при Киноскефалах он потерпел поражение, приведшее к большим земельным потерям. Македонское царство превратилось в буферную зону. Интересно, что в этой войне значительную поддержку Риму оказали греческие города, некогда завоеванные Филиппом и стремившиеся освободиться. Они сохраняли нейтралитет, оставляя римлянам безопасные дороги и убежища.
С той же проблемой вскоре столкнулся и союзник Филиппа - Антиох Великий. Сенат отправил ему ультиматум, согласно которому царь должен был ограничить свои завоевания востоком Эгейского моря. Это предупреждение Антиох беспечно проигнорировал.
Воспользовавшись недовольством Филиппа от рук римских легионов, он нагло вмешался в дела Фракии, прямо по соседству с Македонией. Разумеется, возмущенный такой наглостью Рим, объявил Селевкидам войну. В Анатолию вступили легионы во главе со Сципионом Африканским, победителем Ганнибала.
Убежденный в своей силе Антиох считал, что непобедим на своей земле, за что вскоре поплатился. Решающее сражение при Магнезии произошло в 190 г. до н.э., Антиох Великий был разбит наголову. Это был решающий момент в истории восточного Средиземноморья, поскольку, хотя римляне и не собирались занимать владения Селевкидов, власть греков в регионе была безвозвратно утеряна. Империи диадохов пришли в упадок.
Фатальность последствий ярко выражает один эпизод. Пытавшийся восстановить влияние державы Антиох IV однажды вторгся в Египет, но был остановлен одним лишь римским посланником: он прямо приказал царю и его армии повернуть назад.
Когда Антиох попросил время обдумать требование, римлянин нарисовал линию на песке вокруг правителя и сообщил Антиоху, что ему не следует переступать через эту черту, пока он не определится со своими действиями.
Если Селевкиды были довольны тем, что их распадавшуюся империю оставили в покое, македонцы предпочли пойти ва-банк. Их агенты постоянно раздували проблемы для римлян в Греции, хотя это лишь ухудшало ситуацию. Если раньше Рим давал автономию полисам, то теперь он был подобен разъяренному льву. В 167 г. до н.э. легионы сокрушили и свергли македонского царя, и когда даже этого оказалось недостаточно, чтобы обуздать Грецию, в наказание за дерзость римляне напали на Коринф, разграбили его, поработили каждого мужчину, женщину и ребенка, разрушили каждый дом. Жемчужина Эллады была покинута более чем на век. Цивилизованный мир был потрясен ужасающим актом варварства, но эффект оказался более чем внушающим. Разрушение Коринфа, унижение Антиоха и покорение Македонии ясно сигнализировали о том, что эпоха эллинских империй приближалась к концу.
Хотя Эллада навсегда потеряла независимость, её интеллектуальное наследие оказалось сильнее любых копий и мечей. Её достижения в архитектуре, философии, науке и искусстве, вскоре стали общепризнанным эталоном в римском обществе, они проникали повсюду, завладевая даже умами императоров. Покорённая Греция «покорила» Рим. И через столетия влияние греков в регионе становилось лишь сильнее. Наконец, эллинский восток в V веке вновь собрался в единый кулак – Византию, преемницу павшего от рук варваров Рима, так возродился греческий «феникс». Именно ему мы обязаны тем крупнейшим пластом знаний, что стал фундаментом эпохи Возрождения и истории современности.
Автор – Эдуард Комнин