О вере и недоверии.
Я после окончания десятого класса пошёл в Московский авиационный институт. Там, на военной кафедре, числился лаборантом один необычный молодой человек. Было ему примерно лет тридцать пять, звали его Горбатко (фамилия несколько изменена). Виктор Евгеньевич, и имел он маленькую слабость, свойственную многим российским людям. И в этом состоянии любил он рассказывать про своих родителей, про себя, про свою семью, вообще про всё в этой жизни. Он был женат, имел маленькую дочурку. Рассказывал, что отец у него бывший военный лётчик, истребитель, генерал-лейтенант, прошёл всю войну, Герой Советского Союза, кавалер нескольких боевых орденов, знаком с высшим генералитетом. И что его старший брат, тоже лётчик, полковник, служит в Генеральном Штабе. И что сам он близко дружит с Мальцевым, Харламовым и другими легендарными советскими хоккеистами. Короче, было понятно, что врёт наш Витя напропалую. И ещё мы знали, что маме было его жаль и она, как могла, материально ему помогала.
Боевая стрельба небоевой ракетой.
Витя знал много необычных военных историй и очень правдоподобно их рассказывал. Однажды рассказал, как недавно (якобы дело было в начале семидесятых годов прошлого века) военная кафедра для практических занятий со студентами получила комплект учебного вооружения, в том числе и ракеты класса «Воздух – воздух». На корпусах тех самых ракет имелась маркировка «Учебная». Во внутреннем дворике военной кафедры стояли несколько учебных самолётов. Списанных, но для занятий со студентами вполне пригодных, то есть основные системы были исправны и поддерживались в работоспособном состоянии. Не чуя подвоха, персонал стандартно установил их на внешнюю подвеску МИГ-21. После чего начались собственно учебные занятия. Сотрудник кафедры, пожилой дяденька, бывший авиационный техник, в чьём ведении находилась упомянутая стоянка самолётов, уже сидя в кабине, по привычке, оставшейся ещё с военной службы, громко скомандовал «От пушек!», после чего нажал гашетку на штурвале. В то же мгновение, слепо и бездумно повинуясь безжалостным законам физики и аэродинамики, ракета класса «Воздух – воздух» с обнадёживающей надписью «Учебная», ни слова не говоря, сорвалась с подвески и с радостным рёвом и шипением стремглав отправилась в свой первый и последний полёт в сторону ближайшего учебного корпуса МАИ, рядом со столовой, если кто знает. Где ей, предварительно оставив на стене заметную выбоину, и было суждено героически погибнуть под удивлёнными взглядами охреневших студентов, которым Военная кафедра, сама того не желая, в тот день подарила второй в их жизни день рождения. Позднее комиссия, назначенная по случаю авиапроисшествия, определила, что в ракете с надписью «Учебная» собственно учебной была только боевая часть, а вернее её габаритно-весовой имитатор, сам же движитель был самый что ни на есть боевой, настоящий, по чьей-то безалаберности оснащённый по всем правилам боевого авиационного искуства.
К этому рассказу нашего Виктора Евгеньевича, как, впрочем, и ко всем другим, мы отнеслись с известной и вполне оправданной долей скепсиса.
Прошли годы, у нас с женой выросли два сына и однажды мы решили свозить их в Музей Отечественной войны на Поклонной горе. Там долго ходили по залам, рассматривая экспозиции. А потом я оказался в Зале Воинской Славы и там увидел до боли знакомое лицо. С фотографии военных лет на меня смотрел Виктор Евгеньевич, но только он был в парадном военном кителе, в звании генерал-лейтенанта, со Звездой Героя Советского Союза на груди. И подпись гласила, что звать его Евгений Михайлович (отчество могу перепутать). То есть это был отец того Виктора Евгеньевича, которого мы так снисходительно слушали, принимая его рассказы за выдумки. Сказать, что мне, пусть и запоздало, стало до боли стыдно – ничего не сказать. Я в тот момент был реально готов провалиться сквозь землю! И теперь понимаю, что как бы неправдоподобно ни рассказывал тебе человек свою историю – надо стараться ему верить!