Проходит день за днём, как говорит моя любимая, приближая нашу встречу... Целиком посвящая себя служению, я всё больше ощущаю, как будет не хватать моих прихожан. Как трудно будет проститься со всем, что дорого мне в призвании! Впрочем, помогать людям можно везде и всегда, для этого не нужно иметь сутану.
Сегодня получил чудесные фотографии от Наташи, на одной из них Эрика смеётся, и видны два маленьких крошечных зубика. Это так тронуло меня, трудно передать словами. Время уходит, и с каждым днём малышка становится старше, а я лишён возможности наблюдать, как она растёт. Конечно, есть телефон, интернет, фотографии и письма, но разве они могут заменить одно единственное прикосновение к любимому человеку? Страх потерять Наташу леденит душу своими железными щупальцами, впивается в сердце.
С ужасом понимаю, что могу потерять самое дорогое, даже не вкусив счастья просто быть рядом с моей женщиной, разделять с нею печали и радости. В такие минуты подступает отчаяние, и кажется, чего бы я ни делал - этого недостаточно, чтобы что-то изменить в судьбе. Всё же, Бог дал нам шанс, известив о грозящей опасности. Пусть маленький, но шанс. Если б я ничего не мог сделать, то и не знал бы об этом. Моё предвидение работает лишь тогда, когда есть возможность вмешаться.
Осознание происходящего заставляет меня всё больше вкладывать сил в то, что я делаю. Только бы Господь увидел эти старания и сохранил жизнь Наташи! Ради этого я готов на всё, перенёс бы любую боль, но Богу не нужны жертвы. Он даровал мне способности, которых нет у других, чтобы я исполнял Его волю, был орудием в Его руках.
Опоздал тогда на долю секунды, пришлось прыгать в ледяную реку вслед за девушкой, попытавшейся свести счёты с жизнью. Тонкий лёд ещё не сошёл, со скрежетом проломился под ударом. Сильное течение уносило её от меня. Холод пронзал кожу миллионами острых игл, руки и ноги с трудом подчинялись мне. Промокшая одежда тянула ко дну. Хорошо, хоть пальто и обувь успел сбросить. Каким-то чудом удалось подхватить утопающую, вылезти самому и вытащить уже бездыханное тело, оттащить на берег. Откачав воду из лёгких, вернул пострадавшую к жизни. Хорошо, что это случилось среди бела дня, и прохожие увидели нас. "Скорая" приехала достаточно быстро, иначе мы оба рисковали замёрзнуть. Девушка, ко всему прочему, оказалась беременной. От падения с высоты открылось сильное кровотечение. Ребёнка не спасли.
Каждый день навещаю её в больнице. В начале Агнешка отказывалась даже смотреть в мою сторону, она отворачивалась, сжавшись в позе эмбриона. Демонстративно накрывалась одеялом с головой, не желая ни видеть, ни слышать никого вокруг. Я всё равно приходил, пытался разговорить её, но мои монологи оставались без ответа. Когда терпение лопалось, просто молился, розарий в таких случаях всегда помогает обрести равновесие. Вопреки всему, я чувствую, что нужен ей, и, как бы моя подопечная не притворялась, всё равно слушает меня. Постепенно Агнешка начала оттаивать. Едва заметная улыбка появлялась на губах, хотя она по-прежнему отворачивала от меня своё красивое, словно фарфоровое, бледное лицо. Мне очень хотелось помочь, вытащить её из этого кокона. Страшно даже представить, что творится у неё внутри, что толкнуло на столь отчаянный шаг! И теперь она рискует надолго застрять в психиатрическом отделении. Где гарантия, что после выхода из больницы, не повторит задуманное?! Важно вернуть ей смысл жизни, этим заняты все мои мысли.
Подход к её душе найти непросто. Агнешка невероятно упряма. Прошёл почти месяц, прежде чем она впервые со мной заговорила. А было это так... В один из прекрасных солнечных дней говорил я, говорил, как со стенкой, даже самому надоело, что вот так целыми днями тут распинаюсь, а в ответ - ни полслова, лежит "царевна Несмеяна", словно воды в рот набрав.
- Знаешь, Агнешка, я больше не приду. Это - последний раз. Надоело твоё молчание! Если не хочешь отвечать, то и лежи здесь одна.
- Нет! Только не это! Не уходи! - внезапно воскликнула она, повернувшись в мою сторону, закрыла рот ладонью, заплакала и ничком упала обратно на кровать.
Ярко-огненные волосы рассыпались по белоснежной подушке, и мне вдруг показалось, что я уже видел это когда-то. Тревожно засосало под ложечкой чувство тоски по чему-то утраченному, позабытому, но дорогому сердцу. Я постарался отогнать непонятную ностальгию.
- Что ж, это уже хоть какой-то результат!
Местная газета раздула эту историю до размеров подвига, на меня опять хлынула волна пристального внимания: на улице, в церкви и даже в магазинах. Об этом говорили на каждом углу. Кто-то благодарил, поздравлял, другие просто с интересом провожали глазами. Докатились слухи и до Варшавы, позвонил епископ и сообщил, что я должен срочно приехать, оказалось, что телевизионщики с центрального канала собрались снимать репортаж об этом событии.
- Дайте им интервью. Священник, спасший самоубийцу, не каждый день случается такая удача! Вы должны, отец Эрик, обязательно выступить во благо Церкви. На фоне скандалов и грязи, которой поливают нынче служителей Христа, важно показать, что есть и другие примеры!"
- Я уже не раз отказывался от общения с прессой и просил Вас избавить меня от этого.
Но Их Преосвященство и слушать не желал.
- Подобная передача послужит людям стимулом для укрепления веры. Подумайте, как следует, что для Вас важнее: собственное спокойствие или преуспеяние Церкви Христовой?!
Что мне оставалось? Человек я подневольный, и смирение - одно из основных условий служения.
Душа противилась участвовать во всей этой суете. Ни награды, ни похвалы, ни повышения не нужны мне. Вся эта шумиха только действует на нервы и мешает самому важному - исполнению моего предназначения. На съёмках промурыжили целый день. Я, как мог, сдерживал журналистов, пытаясь им объяснить, что не нужно раздувать эту историю. Зачем делать из меня героя? Точно так же на моём месте поступил бы любой другой человек. А девушка ещё нездорова, её вообще нельзя беспокоить. Журналисты уже успели узнать многое из её биографии и перетрясти "грязное бельё". В общежитии, где жила Агнешка, собрали всевозможные сплетни. Особенно их интересовал несостоявшийся отец ребёнка и бурная личная жизнь девушки-сироты. Слава Богу, врачи не подвели и наотрез отказались показывать им пациентку, даже не пропустили телевизионщиков в отделение. Когда этот переполох, наконец-то, закончился, я смог её навестить.
Агнешка сидела на кровати, обняв колени и пряча в них лицо. А увидев меня, неожиданно вскочила и обняла, словно не видела тысячу лет, а не всего один день.
- Вначале я ненавидела тебя всеми фибрами души за то, что ты не дал мне умереть, священник! - её горячий шёпот прожигал мне ухо. - А теперь поняла... Я всё стерплю! Только не оставляй меня, Добрый отец! Думала, с ума сойду, если ты не придёшь сегодня.
Я усадил её обратно на кровать, она схватила мою руку и крепко сжала её в ладонях.
- Прости меня, - зелёно-карие глаза взволнованно блестели, - но я, всё равно, не заслуживаю жизни.
- Жизнь не заслуживают, Агнешка. Она даётся Отцом Небесным для того, чтобы мы имели возможность развиваться, постигать новые вершины, совершенствоваться, любить... На этой Земле мы взращиваем свою душу. Бог прощает детей своих.
- Ты хочешь сказать, что твой добрый Господь простит мне мои грехи?
- Как только ты обратишься к нему! Он пришёл в наш мир, родился и умер в муках на кресте за тебя, за меня, за всех живущих на этой планете. Христос не ради праведников сделал это, а чтобы спасти погибшее и исцелить больное. Ты потерялась и не знаешь, куда идти. Он же готов помочь тебе отыскать верный путь!
Агнешка подняла ко мне взгляд потрясающей глубины, если не сказать бездны. Ещё не встречал я такой силы в людях, честное слово. Каким-то образом эта древняя душа заблудилась и сейчас нуждалась в проводнике. Одарённая душа, неповторимая, и мне предстояло привести её к Нему. Почему-то снова защемило сердце.
А она не унималась:
- Бог простит даже смерть моего ребёнка? - её лицо исказило страдание.
- Простит, когда ты впустишь Его в сердце, откроешь свою боль, доверишься его любви... - у меня сжало горло, трудно было не только говорить, но даже смотреть на неё, не могу объяснить, почему.
- Зачем Ему это? Зачем Всевышнему падшая женщина, самоубийца, погубившая зародившуюся в ней жизнь? - в её глазах кипела адская смола, испепеляющая душу.
- Бог любит тебя. Любит такой, какая ты есть, - что-то странное происходило со мной.
- За что?
- Разве любят за что-то? Мы Его дети.
- Даже если ребёнок худший из всех?
- Зачем ты на себя наговариваешь?! Больное чадо любят и жалеют вдвойне. Ты просто заблудилась, Агнешка. Нам порою кажется, что мы пропали, и это - конец. Теперь мы изгнаны из рая, как Адам и Ева, забыты и отвергнуты Небесами. На самом деле, даже через падения, Господь ведёт нас к добру. Ведёт к свету, помогая нам что-то осознать, понять, исправить в своей жизни. Пока ты жива, у тебя есть эта возможность! Лишь смерть ставит последнюю точку, после которой изменить уже ничего нельзя.
Она горько вздохнула:
- Но мне не хочется жить!
- Там, куда ты так стремилась, тебя бы не приняли. Ты бы застряла между мирами и веками осознавала свою роковую ошибку в одиночестве, окружённая опасностями и страстями.
- В аду? - с кривой усмешкой на губах Агнешка внимательно посмотрела мне в глаза, проникая в саму душу.
"Отчего же так больно, Господи?! Этот взгляд режет, словно скальпель..."
- Моё сердце тебе открыто, смотри! Мне нечего скрывать. Я такой, какой есть, со всеми своими недостатками... - кажется, я сказал это вслух.
Она явно обладает каким-то даром, но я не мог понять, каким именно. Как сканер, просвечивая мои внутренности, она прожигала их огнём. Было неприятно и даже больно, но я не сопротивлялся. Чувствовал, что должен ей это позволить для того, чтобы она поверила.
- Добрый отец, - она вновь меня так назвала, - я ещё не встречала таких людей. Ты очень странный, даже для священника! - Агнешка вдруг засмеялась, и было в ней что-то демоническое в эту минуту.
- Что ты имеешь в виду?
- Блаженный ты какой-то!
- В нашей вере это - честь...
- Я не о вере. Зачем тебе всё это? Сидеть тут со мной, изо дня в день, маяться, тратить на меня своё драгоценное время и силы? Скольким добрым людям ты мог бы помочь?! А вот приходишь и сидишь тут у постели. Душу мне открываешь... А она у тебя красивая! Любо-дорого в ней утонуть. Я вижу. Зачем тебе это нужно? Мы разного поля ягоды, я - испорченный плод.
- Единственное, чего я хочу, - это, чтобы ты вернулась к жизни! Чтобы приняла себя и научилась прощать. Ты нужна Господу Богу! Просто пока не понимаешь этого.
- Не боишься привыкнуть? - в её глазах появился искушающий огонёк. Может я нужна не Богу, а тебе, отец?
Ничего не ответив, я перекрестил её и вышел из палаты. На душе было странное чувство, будто огненные щупальца, побывавшие у меня внутри, оставили ожоги. Это будет непросто... Совсем непросто.
