Сказка о том, что даже инквизиция может подарить Миру надежду и новую жизнь.
Аудиоверсия сказки Натальи Маркеловой.
Иллюстрация: Лена Немик.
Трек доступен в формате МР3 по адресу: https://yadi.sk/d/t3Xkf99QyLLniQ
Также текст можно прочитать на странице автора: https://e-d-i-n-o-r-o-g.livejournal.com/999067.html и ниже:
- Ну, что, Лэська, собирайся, опять тебя жечь будем, - хохотнул белобрысый Стась.
Я только обречённо вздохнула:
- А чего опять меня-то? Вон к старой Рите пошёл бы.
- Поимей совесть, тебе что, старушку не жалко? Она того гляди рассыплется, а ты девка молодая, кровь с молоком, тебе подобные процедуры только на пользу. Не была бы ведьмой, женился бы я на тебе.
- Тебе бы такие процедуры, - обиделась я. - А чего, может, в этот раз колдуна сожжем, для разнообразия?
- Я бы тебя, конечно, подменил, по-дружески, но какой из меня к лешему колдун? Ты мою рожу видела?
- Да, Стась, если бы не твоя рожа, то я бы тебя в мужья взяла, - отомстила я.
- В отличие от тебя, я и представление закатывать не умею. У тебя скоморохом лучше скакать получается, - Стась, похоже, тоже обиделся.
Я решила эту перепалку прекратить, а то мало ли до чего договоримся. Вот возьмёт он мне из вредности и предложение сделает, а я, опять же из вредности, соглашусь, а с друзьями так не поступают. Друзьям жизнь портить нельзя, даже если очень хочется. Это главный закон.
- А чего вдруг опять жечь? - переменила я тему. - Если я чего не путаю, то инквизитор был уже у нас в этом месяце и меня жёг. Чего это он зачастил, или по старости лет с памятью у него плохо стало? Или он думает, что ведьмы у нас в деревне как грибы растут?
- Быть-то он был, только он на днях в отставку ушёл. Теперь у нас новенький инквизитор, буквально только что испечённый, - поведал мне Стась. - Он едва в наши края приехал, так сразу ведьму видеть пожелал. Молодец, сразу видно, прыткий, работящий, далеко пойдёт! Вот поэтому его решили вести не куды-нибудь, а в особо показательную деревню.
- Да уж, показательней, чем у нас, не бывает, мы ещё те показушники, - буркнула я и начала собираться.
Жгли меня уже далеко не первый раз. Поначалу даже забавно было, потом привыкла, а опосля вообще надоело и опостылело. Летом было ещё ничего. А вот зимой… Это ведь так только говорится - «жечь ведьму». А на самом деле это целый комплекс мероприятий. Для начала нужно ведьму, то есть меня, испытать. Вдруг я и не ведьма вовсе, а самозванка какая? Для этого меня следовало проверить водой, попросту говоря - утопить. Если не всплыву - самозванка, в смысле девушка честная, а всплыву - ведьма. Я всегда всплывала - куда мне было деваться. Особенно это мерзко было зимой. Если бы не магия да смородиновая настойка матери Стася, давно бы погибла от воспаления лёгких. Впрочем, сейчас стояло жаркое лето и окунуться было одно удовольствие. Я всё равно сегодня на речку собиралась, так что тут наши планы с инквизитором совпадали.
После купания намечались всенародные слушанья. На которых каждый желающий выговаривал, чем я ему конкретно, как ведьма, насолила. Эту часть не любил, как правило, инквизитор, так как длилась она долго и однообразно. Деревенские же её обожали - когда ещё вот так душу изольёшь? Чаще всего меня обвиняли в дороговизне услуг и в халатном отношении к делу, а ещё ругали погоду, старосту и цены на зерно. Сразу после этого занудства мы переходили к более интересной части. Инквизитор требовал от меня отречься от тёмных сил и обещал, ежели хорошо буду отрекаться, простить и не сжигать. Понятное дело, отрекаться я даже и не думала, а отвечала всякими непотребствами в виде фейерверков, жутких живых картинок и прочей бесовщины, на которую собирались поглазеть даже те, кого не было на слушаньях, и народ из соседних деревень. У нас с другими ведьмами даже что-то вроде соревнования было, кто эффектнее выступит. Пока ветка первенства хранилась у меня дома. К вечеру моё «отречение» переходило в народные гуляния, а меня запирали в сарае, чтобы утром сжечь. Гуляли на славу, так что инквизитор с утра не мог отличить магического двойника от настоящей ведьмы. Вот двойника и сжигали, ему было всё равно, я его делала из огородного пугала. Инквизитор уезжал, а народ расходился по домам. Я тоже к себе шла, до следующего визита инквизитора. В следующий его приезд, чтобы старичок чего не заподозрил, с помощью магии меняла внешность. Иногда меня подменяла старенькая ворожея Рита, но случалось это очень редко. Так что ответственной за представление приходилось быть мне. Пока проносило. Впрочем, инквизитор, как мне казалось, не был особо наблюдательным, а может, и догадывался о нашей маленькой хитрости. Хитрость эту мы выдумали вместе со Стасем как только пришла в нашу округу напасть в виде инквизиции. В некоторых деревнях, по глупости, наверное, не хочу думать, что со зла, ведьм пожгли взаправду. Тут и выяснилось, что без нас хуже, чем с нами: ни человека вылечить, ни захворавшую скотину на ноги поставить, ни против оборотней защитить - да мало ли ещё дел у ведьмы? Поэтому, как только в округе узнали о нашей задумке, тут же её переняли и стали сжигать ведьм понарошку, чтобы, как говорится, и инквизиторам уважение, и ведьмы целы. За несколько лет порядок установился незыблемый, и всем было хорошо. У прежнего инквизитора даже план проверок на год вперёд определён был, о котором мы все прекрасно были осведомлены. И вот теперь принесло на нашу голову этого новенького.
Я нарядилась на всякий случай во всё новое и собрала с собой кое-какой еды, чтобы не сидеть голодной, пока народ мою поимку празднует. Стась по доброте душевной мог принести что-нибудь с праздничного стола, а мог и забыть.
У избы старосты уже толкался народ. Я от удивления даже остановилась. Стась ткнул меня в спину, решив, что представление можно начинать, а возможно, потому что первый разглядел за толпой односельчан инквизитора. Роста мой друг был богатырского, телосложения такого же, и над собравшимися на площади возвышался на целую голову.
- А ну, давай, ведьма, пошевеливайся! - гаркнул он на всю деревню так, что с деревьев сорвалась стая ворон и яростно загалдела, кружа над нами. Очень эффектно получилось. Если не считать того, что птички со страху обгадились.
- А чего этот тут все девки нашего села делают, вроде бы раньше у них такой любви к моему сожжению не наблюдалось? - полюбопытствовала я, прикрыв нас со Стасем от «дождичка» заклинанием, об остальных я позаботиться не сочла нужным.
- Ну так раньше и инквизитор замшелым пеньком был, - хихикнул Стась.
- Ой, завидую я тебе, Леся, - вздохнула Варварка, обгоняя нас со Стасем, - как бы я хотела на твоём месте оказаться.
- Так я же и не против, - буркнула я, но Варварка уже затерялась в толпе.
Стась проложил дорогу через толпу и вытолкнул меня прямо на инквизитора. Я не удержалась и рухнула на грудь растерявшемуся представителю Светлых сил. Подняла взгляд и обомлела. Таких глаз я не видела ещё никогда. Глубокие, темно-синие, с искорками. У меня аж дыхание перехватило, а из глаз молния шибанула.
Инквизитор ойкнул и отпихнул меня обратно на Стася, видимо, с молнией я погорячилась, ну ведь я же не нарочно, а от переизбытка чувств.
- Кто ты? - задал глупый вопрос обладатель красивых глаз.
- Ну, знамо кто, - ответил за меня Стась, - ведьма.
И опять ткнул мною в инквизитора, наверное, чтобы тому лучше было видно. От меня снова шибануло молнией.
- Что, правда? - глупо заулыбался тот. - Я думал, ведьмы - они другие, страшные. А ты красивая, даже очень.
- Ведьма она, - выкрикнула Варварка, которой слова инквизитора совсем не понравились, - самая страшная ведьма и есть.
- А вот это ещё надо доказать, - наконец подала я голос.
- А и докажем, - недобро усмехнулся Стась. - Правильно, бабы!
Женское население деревни радостно ему поддакнуло, наверное, им не понравилось, что я так близко познакомилась с инквизитором, а ещё искрила перед ним всячески. Как бы меня и взаправду не сожгли.
- Говорю же, я честная, добрая девушка, - дёрнулась я в руках Стася, - а это всё наговоры завистниц злобных. Да они сами ведьмы!
- Что, все? - неподдельно заинтересовался инквизитор.
Девки, осознав, что того и гляди их всех сейчас топить начнут и наряды перепортят, возопили пуще прежнего:
- Ведьма, ведьма, жечь её!
«У, придите теперь ко мне за приворотным зельем, - злорадно подумала я, - я вам вместо него слабительного отвешу, вот тогда поймёте, какая я ведьма».
Хорошо, что вмешался Стась и объяснил новенькому, что ведьма у нас одна и это я, а остальные, конечно, тоже ведьмы, но исключительно по характеру. Всё встало на свои места, и согласно обычному сценарию меня выволокли на берег реки к мосткам, предварительно связав.
- Я ни в чём не виновата, - захныкала я, - не берите на свою душу грех. Отпустите меня. Я же утону! - и стрельнула глазами в новенького, да так, что тот покачнулся. Ох, и хорош он был: высокий, стройный, с копной тёмных вьющихся волос. Принц, а не инквизитор. Такому не ересь искоренять, а разбивать сердца, да подвиги во имя прекрасных дам, с теми самыми разбитыми им сердцами, совершать.
Представителя Светлых моя мольба проняла, и он уже рот открыл, чтобы остановить дознание. Но тут не подкачал Стась, который рядом с хрупким инквизитором казался мрачной гранитной глыбой, и отвесил мне полноценного пинка, спихнув в воду. Еле успела воздуха схватить. И чего это он, неужели тоже решил, что я с молниями переборщила?
От верёвок я избавилось быстро, да и не вязал меня Стась никогда взаправду, и скоренько всплыла. Впрочем, на меня никто не обратил внимания, всё наблюдали, как инквизитор скачет на одной ноге, стягивая сапог, а Стась скачет вокруг него, уговаривая, что не надо меня спасать, ведьмы они того, они не тонут, а вот инквизиторы как раз тонут, и очень неплохо. Это, по его мнению, доказывало очень многое.
- Так вот же она, видите, я же говорил, - воскликнул мой друг, заметив мою голову над водой.
Инквизитор тут же перестал скакать и уставился на меня как на чудо. Я, воодушевлённая таким вниманием, даже поднялась в воздух и зависла над водой. Деревенские ахнули - раньше я их такими фокусами не баловала. А Стась схватил стянутый инквизитором сапог и швырнул им в меня. Попал. Я от неожиданности рухнула обратно в воду, под дружный гогот деревенских кумушек.
На слушаньях было почти всё как обычно, меня обвиняли, я заламывала руки и отрицала, пуская искусственные слёзы, на этот раз превращающиеся в речной жемчуг, но поддельный. Это понятно: какие слёзы, такой и жемчуг. Соседи мои в этот раз были в ударе. Особенно разошёлся Стась, рассказав инквизитору, что я ворую молоко у коров, младенцев у матерей и морковку у кроликов, обрекая на голодную смерть милых, маленьких, пушистых, беззащитных зверьков.
Инквизитор сидел задумчивый, грустный и тоже едва не плакал, видимо, ему было очень кроликов жалко. И когда, заглянув в книжечку, потребовал меня отречься от богомерзкой ереси, голос его заметно дрожал.
Ну, тут я не подкачала:
- Никогда!!! - вздёрнула я подбородок вверх, - Никогда я не отрекусь от своей веры, - гордость распирала меня неимоверно. - Раз вы решили, что я ведьма, то я призову на ваши головы силы Старых богов!!! - И начала запускать разноцветные огни, на радость местной детворе, а на огород Стася навалила гору морковки - пусть подавятся его кролики.
Сидеть в этот раз в сарае было особенно обидно. Из ветхого строения было отчётливо слышно, как веселится народ. Должно быть, сейчас первая красавица на деревне Варварка вовсю крутится перед новеньким инквизитором.
- Тебе-то что, - буркнула я сама себе, - ни тебе, ни Варварке тут ничего не светит. Инквизитору вообще мутить с женщинами нельзя, а уж с ведьмами и подавно. Наверное, поэтому они нас и жгут, по типу «а не доставайся же ты никому», ух, жадины! А всё же он очень красивый.
Я вспомнила глаза инквизитора, правильные черты лица, тонкие породистые руки с длинными нежными пальцами, представила, как эти пальцы касаются моего лица, губ… Я грубо скомкала свои мысли, глупые мечты ни к чему хорошему не приводят.
И вовремя. Дверь сарая осторожно приоткрылась, тихо и зловеще скрипнув. Должно быть, Стась не забыл и поесть принёс, обрадовалась я, подскочив на сене.
- Чего так долго? - решила повредничать я.
- Я не знал, что вы меня ждали.
Я так и застыла на месте, ко мне шёл сам инквизитор.
«Вот доигралась с мечтами, - подумала я в панике, - чего он здесь забыл, неужели пытать будет?»
Рассказывали, что в столице всех ведьм перед казнью положено было пытать, и очень жестоко. Я-то раньше думала, что это сказки, а вот теперь эта сказка сама ко мне шла, вытянув вперед руки, в одной из них был зажат крест. Зажат он был в тех самых длинных нежных пальцах, которые я себе недавно представляла. А вдруг он и не пытать вовсе приперся? Говорили же мне, что мысли материальны.
- Спасите, - слабым голосом пискнула я.
- Сейчас я тебя спасу, - пообещал инквизитор, как мне показалось, криво усмехнувшись.
Тут-то со страху у меня голос и прорезался.
Когда очнулась, дико болела голова и казалась раза в два больше, видимо, из-за шишки, которую я тут же нащупала у себя на лбу. Мир вокруг покачивался и был несколько странен.
- Какого демона? - буркнула я, увидев, как перед лицом маячит что-то тёмное, не сразу уразумев, что это лошадиный бок, а я вишу на этой самой скотине головой вниз.
- Не богохульствуй, - раздался голос инквизитора, и лошадь встала.
«Неужели он обо всём догадался и теперь везёт меня на настоящее сожжение?»
- А чего, в деревне меня сжечь не судьба была? - озвучила я свою мысль.
- Глупая, - инквизитор соскочил с лошади и стащил меня на землю, при этом больно приложив всем телом о дорогу, - я тебя спасаю! Прости за шишку, пришлось тебя утихомирить, чтобы не шумела.
- Что? Как это спасаю? - я даже вскочила на ноги, те меня правда плохо слушались, и если бы мужчина не подхватил меня, то валяться бы мне снова в пыли дороги.
- Как только я тебя увидел, между нами словно искорка пробежала. Я уверен, ты тоже это почувствовала. В тот момент я понял, что не смогу без тебя жить! Ну не мог же я позволить, чтобы тебя сожгли?
- Ещё как мог, даже был обязан костерок подпалить! - рявкнула я. - Ты же инквизитор! Ты что, никогда ведьм не жёг?
- Нет, - честно признался он, - никогда. Ты моя первая ведьма!
- Чему же тебя учили?!!
- Между прочим, - инквизитор гордо вздёрнул вверх подбородок, так же как я на дознании, - в столице давно уже не приветствуют этих варварских методов, да и ведьмы у нас уже все перевелись. Пожгли их ещё до меня, а новые не завелись. Да и подобная жестокость допустима лишь в провинции, где народ ещё тёмен и всё ещё держится за старые верования. Эти верования мы должны искоренять любыми способами, особенно веру в старых богов, вплоть до костра.
- Это у тебя так в учебнике написано? - усмехнулась я.
- Так говорит мой учитель.
- Интересно, что бы он сказал о своём ученике, который спас часть этого самого верования, хуже того, ведьму!
Но ответить инквизитор мне не успел. Над округой разлетелся тихий горький звон, словно что-то разбилось, что-то такое, чего уже не исправишь. Этот звук словно вывернул наизнанку саму душу.
- Что это? - прошептал парень.
Я ощутила, как снова подкашиваются у меня ноги, и пролепетала:
- Те самые верования, которые вы должны искоренять. Только, боюсь, они сами искоренить нас не против.
Снова раздался звон, и над дорогой пополз туман - серый, искрящийся, живой. Резко стемнело.
- Ты можешь серьёзно сказать, что это? Мне как-то не по себе, - поёжился мой спаситель.
- Хочешь серьёзно? - разозлилась я, и это придало мне сил. - Ты завёз нас на Старую Пустошь! И то, что надвигается на нас, - это наша смерть. Я серьёзно выразилась? - ветер взъерошил мне волосы, всколыхнул их вороньим крылом, зажёг магическую диадему на моём лбу. Сельское простое платье стекло с меня, уступая место чёрному балахону, расшитому серебром, за плечами полыхнул как пламя плащ. Я сделала это не специально, просто вдруг с души свалилась необходимость сдерживаться, быть кем-то другим. Теперь мне уже ни к чему было прятаться.
Инквизитор шарахнулся от меня:
- Кто ты?
- Ведьма, настоящая ведьма, а не те несчастные, которых вы сжигаете на кострах, Светлый, - выплюнула я.
И в этот момент из тумана показались они.
Моё сердце бешено забилось, разгоняя кровь и магию по венам, во рту появился странный привкус. Я и забыла, какой вкус у битвы, когда знаешь, что победы не будет. Когда бьёшься потому, что просто иного не дано. Это вино можно пить бесконечно, но оно обычно кончается раньше, чем ты им насытился. Я чувствовала это только однажды, ещё до того, как я поселилась в забытой богом деревеньке, до того, как смогла называться взрослой. В тот раз меня спасло чудо. Но, как известно, чудо в одного и того же дважды не попадает. А на свои силы у меня надежды не было, потому что ничто не может сравниться с магией Старой Пустоши. Проклятое это место. И проклятие это легло на него ещё задолго до того момента, как появились в этих краях люди. Земля Пустоши – это пыль, в которую превратились кости демонов, кровь и страхи их жертв. Земля эта породила существ, что не подчиняющиеся ни Свету, ни Тьме. Они не принадлежит ни одному из миров - вечно голодные твари. Нельзя победить жителей Пустоши, так же как нельзя победить тоску, которую вселяют в сердце их голоса. Можно лишь продержаться до утра.
- Спрячься за моей спиной, инквизитор, - сказала я, - всё, что нам нужно, - это дожить до восхода.
Верила ли я себе, что это нам удастся? Нет, я не была настолько наивна, но у меня не было права отнимать эту веру у инквизитора.
- Почему бы тебе просто не улететь? Я видел, ты можешь, - спросил меня парень, он снова сжимал в руках крест, и тот наливался белым пламенем. Видно, не только глупостям
учили его в столице. Наверное, и меня в сарае этот крест вырубил, но это только потому, что я была не готова. Существ Пустоши надолго этим не задержишь.
- Ты слишком далеко завёл нас в Пустошь, не долечу, - покачала я головой, - да и не могу же я тебя бросить.
Парень обнял меня и притянул к себе. Его глубокие синие глаза были так близко, так волшебно вспыхивали в них искорки, как звёзды в прекрасном далёком небе. Мы все влюбляемся в это небо, но разве оно согревает нам сердце? Кроме восхищения, я не чувствовала ничего, а потому выскользнула из его рук. Нет, не его я хотела увидеть сейчас рядом. И когда я подумала об этом, мне захотелось изо всех сил выжить, дотянуть до утра. Почему же только перед гибелью нам открывается истина? Но зато теперь у меня был стимул для того, чтобы выжить. Я уже знала, что буду делать, и, скинув туфли, закружилась на дороге, поднимая босыми ступнями пыль. Темнота легла мне на плечи, и следы мои вспыхнули синим пламенем, замыкаясь в круг. Я буду танцевать сколько хватит сил, поддерживая пламя. Пламя сдержит существ Пустоши. Это всё, что я могу. Я стану огнём, даже если мне предстоит сгореть в нём.
Тело моё изогнулось, руки взлетели вверх, ноги вспенили пыль дороги. Кружись, Леся, танцуй! Танцуй, чего бы тебе это ни стоило. И вдруг над Пустошью зазвучала песня. Инквизитор запел сначала тихо, потом громче и громче. Он понял, что я делаю, и дал мне сил. Под песню танцевать легче. Я улыбнулась. Всё же он был неплохим парнем, этот Светлый. И пел он хорошую песню, наверное, её поют в месте, где он родился. Вот только бы его репертуар не перешёл на псалмы святой инквизиции. Существа уселись вокруг пламени, теперь они будут следить за моим танцем, но как только я устану и упаду, вцепятся в меня, вопьются клыками и когтями. Но пока я танцевала, и мне казалось, что нет ничего легче. Я даже почувствовала кураж. Босые ноги поднимали тёплую, нагретую за день пыль, руки ловили ритм, тело гнулось от невидимого ветра. Я порождала огонь, я поддерживала огонь, я дарила огонь миру. И тьма расступалась, тьма уходила прочь. Я была тем, что предназначено ведьме, - я сама была пламенем. Мы, ведьмы, рождались и уходили через огонь, может быть, поэтому мы никогда не выступали открыто против инквизиции. А ведь могли, сил бы хватило. Но инквизиция дарила нам то, к чему стремились мы всю свою жизнь, - пламя. Инквизиция понимала нас лучше, чем мы понимали себя. И сейчас я это осознавала. Я была собой и сгорала в своей магии.
Танец, танец, танец. Мир перестаёт существовать, я перестаю быть человеком, ведьмой, разумным существом, я танцую. Но силы таят, круг танца становится всё уже, и кровожадные твари придвигаются всё ближе. И сердце сжимается, потому что умирать очень не хочется, очень-очень. И вот когда я отчаялась, споткнувшись, вдруг счастье снова улыбнулось мне. Пришла подмога. Я почувствовала это потому, как вдруг дрогнул круг существ Пустоши, следивших за моим танцем, как заволновались они, зашелестели на ветру и, вскрикнув, в ужасе бросились прочь. А над Пустошью раздался яростный крик петуха. Такой непостижимо нереальный в этом месте. Ведь откуда могут появиться в Пустоши петухи?
- Мы спасены! - крикнул инквизитор.
А я вдруг поняла, что не могу прервать танец, что это не в моих силах. Я огонь - огонь должен догореть. Я не могла остановиться. Это конец.
Кто-то перешагнул огненный круг, сжал меня в своих руках, гладя по волосам, туша моё пламя. Запахло палёным.
- Всё-таки пустоголовая ты, Лэска, - услышала я, и ноги мои подогнулись. Стась взял меня на руки, осторожно, словно ребёнка, прижимая к груди. - Тоже мне ведьма, разве не знаешь, что петух от ночных тварей - первое дело?
- Ну так, а где я на Пустоши петуха тебе найду?
- Умные люди их с собой захватывают, когда убегают с заезжими инквизиторами. Или когда понимают, в каком направлении пропажу искать, - он поцеловал меня в лоб, прямо в шишку, - ох, и глупая ты.
И мне стало так спокойно в его руках, так тепло от его взгляда, похожего на добрый огонь в очаге, что я обхватила его руками, прижалась к нему, вдыхая знакомый запах, и разревелась, вспыхнув напоследок и окончательно потухнув.
- Ну вот, совсем мне рубаху испоганила, - сжал он меня ещё сильнее.
- Я тебе новую сошью, и мазь от ожогов сделаю, - пообещала я, чувствуя, что ничего мне в этой жизни больше не надо, только бы он рядом был.
- Конечно, сошьёшь, жене о муже заботиться полагается. Я тебя больше никогда никуда не отпущу, любая моя, даже если спалишь меня дотла.
И я поняла, что всё-таки испортить жизнь мне Стасю придётся, но и не друг ведь он мне уже, а любимый. Любимому можно.