I.
- И жили они долго и счастливо и умерли в один день. Конец. А теперь, малыш, закрывай глазки и спи. - Люба поправила съехавшую набок подушку и нежно поцеловала сына в лоб — Пусть тебе приснится добрый сон.
- Ну прочти мне еще одну сказку? Ну пожалуйста, мам?
-Нет, Юра, уже поздно, а тебе завтра рано вставать. Кто собирался поехать в деревню к бабушке в гости, я или ты?
- Я... - со вздохом произнес мальчуган, по блеску хитрых глазенок которого матери было заметно, что засыпать прямо сейчас он категорически отказывается.
- Мама, а почему принц с принцессой умерли в один день?
- Так заканчиваются сказки, мой дорогой... Писатели тем самым хотят показать, что любовь героев так велика, что они не могут прожить на земле друг без друга ни дня. И Судьба, Проведение или Бог распоряжается таким образом, что позволяет им быть вместе даже расставшись с бренной жизнью.
- А мы тоже умрем в один день? Ты, я и папа?
- Ну что ты такое говоришь, Юрчик? Причем здесь это? Нет, конечно! Когда придет время нам с папой умирать, ты будешь еще в самом рассвете сил, у тебя будет своя семья и свой Юрчик или может быть Юльчик, - мама Люба засмеялась своим мягким и добрым смехом.
- А я бы хотел, чтобы с вами в один день... Ведь моя любовь тоже... велика... И с вами не страшно, - робко изложил свои размышления сын.
- И чего ты поднял такую мрачную тему перед сном? Думай о чем-нибудь добром и светлом! А о смерти ни о твоей, ни о нашей с отцом думать незачем. Когда это еще будет?! Возобновим этот разговор лет эдак через сорок или пятьдесят.... - наставительно подняв указательный палец вверх закончила мама Люба, а потом подмигнула и задорно рассмеялась.
- А бабушка говорит: «Мы предполагаем, а Бог — располагает!», - поучительным тоном, копируя голос бабы Вали, проговорил Юрчик.
- Спи давай, философ, - мать провела сынишке по носу пальцем и выключила ночник, - Подумай лучше о том, какой подарок хочешь получить на день рождения.
II.
- Люба, тебе завтра в первую? - спросил муж, отхлебывая чай из огромной кружки.
- Да, Толик.
- Я завтра в рейс. В Самару.
- Что так? Ты же, вроде не собирался?
- Леня приболел. Попросил подменить.
- Вот блин. А как же Юрка? Я маме сообщила, что он приедет к ним в гости завтра.... Думала ты его подкинешь...
- Слушай, а давай его на автобусе отправим. А Валентина Сергеевна с Павлом Кузьмичом его на автовокзале встретят.
- Я буду очень волноваться за Юрчика! Как он один?! Он такой... несамостоятельный... рассеянный.
- Да брось ты, Люба. Парню восемь лет, скоро - девять! Он никогда и не станет самостоятельным, если будет постоянно держаться за твой подол.
- Ну я прямо не знаю, — все еще сомневалась жена.
- Все, решено. Завтра позвоню с утра Валентине Сергеевне — предупрежу. Потом отвезу Юрку на вокзал. Посажу на десятичасовой автобус, а сам заскочу домой переоденусь и - в рейс!
- Ну давай так, что ли... Только позвони потом обязательно. Узнай как Юрка добрался. Встретили ли его родители. Не забудь только, слышишь?! Мне ведь с работы не позвонить, сам знаешь. Режим этот проклятый!
- Скажи спасибо Карлу Иванычу! Сосватал тебя на работу на спецобъект...
- Да ладно тебе ворчать-то, Толя! Сам же любишь повторять: зато стабильность, деньги хоть какие-то, соцпакет.
- Да это я так... Брюзжу... Не обращай внимание, Любаня, - Толик неопределенно махнул рукой и широко зевнул, - Пойдем спать, что ли. Завтра тяжелый день.
III.
Во сне Люба видела помянутого к ночи мужем Карла Ивановича. Сначала он стоял за кафедрой в большой аудитории, как всегда в своем старомодном костюме тройке и пенсне и читал лекцию по микробиологии. Их курс, самый многочисленный на факультете, очень любил лекции Карла Ивановича. Каждое его «выступление», а именно так называли занятия профессора студенты, было сродни моноспектаклю. И каждый раз Любе хотелось вызвать старичка на бис и послушать произнесенный урок еще раз, так интересно он читал. Карл Иванович был для нее сначала наставником и гуру, потом, когда она осталась на кафедре и возглавила университетскую лабораторию — стал начальником, а позже — хорошим товарищем и другом, к которому она часто обращалась за советом, причем не только в делах научных, но и с житейскими-бытейскими проблемами.
Сон витиевато переплетал отрывки прошлых событий из жизни, беспардонно выхватывая их из памяти Любови, и, хаотично тасуя, путая их хронологию, складывал их в яркую и завораживающую кинокартину. То вдруг на экран всплывал ее первый экзамен, как она торжественно-нарядная идет отвечать перед комиссией, а губы от волнения подрагивают, не слушаются и мешают произносить сложные термины. То вдруг ее отец, еще молодой полный энергии ведет ее за руку в первый класс и наставляя по дороге повторяет: «Запомни, Любушка, если быть — то быть лучшим! Учись с прилежанием, чтобы мы с мамой тобой гордились!». Потом кадр перепрыгивает на день, когда в институт приехали «покупатели» из министерства обороны и проводили собеседование с выдающимися представителями отрасли, предлагая серьезную работу, демонстрируя научные фильмы о лабораториях, где предстоит трудиться согласившимся и прошедшим проверку ученым. Потом Любе привиделся выпускной, где она получает из рук того же Карла Ивановича свой красный диплом, а профессор произносит сакраментальную фразу «теперь родители могут тобой гордиться!». А дальше стоп-кадр и опять военные: «если вы согласитесь, вы будете работать на спецобъекте, у вас будет допуск к государственной тайне и вам придется соблюдать множество серьезных ограничений». «А это хоть того стоит?!», - спрашивает Люба, - «Безусловно», - отвечает ей седой представительный мужчина в штатском. «Мне нужно посоветоваться с Карлом Ивановичем!»
- Что мне делать, Карл Иванович?
- Решай сама, Любушка... Таких возможностей тебе, скорее всего, больше не представится... Ты видела какие у них лаборатории? Какое оборудование?! У нас тебе не развиться... ты просто закопаешь свой талант в землю.
- Но у меня Анатолий и Юрчик... С ними как?
- А тебя никто не просит от них отрекаться, - улыбается профессор, - мать и жена это только пара ролей из тех, что тебе предстоит сыграть в этой жизни, и кто знает, может, не самые главные! Ты ученый! И ты нужна российской науке! Извини за пафос.
Дальше снилась мама: «Дочка, неучем в наше время тяжело! Вот выучишься , найдешь хорошую работу, будешь много зарабатывать! Стабильность в жизни будет! Не то что мы с отцом...»
Потом снилась процедура проверок и собеседований в Минобороне.
- Вы отдаете отчет в том, что будете являться секретоносителем, располагать информацией, составляющей государственную тайну?!
- Да...
- Вы понимаете, что станете представлять интерес для иностранных спецслужб и за вами возможно будут охотиться?!
- Да... Но...
- Никаких «но»!!!!!!
- ТЫ готова держать в неведении семью о том, чем ты будешь заниматься у нас на объекте?!
- Да... А чем я буду заниматься? Мне кто-нибудь когда-нибудь все-таки объяснит?! Я уже два раза подписку давала... А вы все вокруг да около... Что делать-то?!!
После этого, к Любе опять «пришел» Карл Иванович. «Киносон» перенес ее в день, когда она «вливалась» в коллектив на кафедре. Карл Иванович с пластиковым стаканчиком в руке произносил тост. Тост был красивый, умный и очень длинный, Любе наиболее отчетливо запали в душу последние слова: «... не навреди. Не навреди! Эти слова... клятва Гиппократа... всецело относятся и к нашей профессии!!! Цена ошибки может быть слишком велика! Помни всегда об этом, Любушка.»
Дальше снился посетивший спецобъект в первые дни ее работы генерал. Высокий, тучный и грузный пожилой мужчина с зычным голосом и перекошенной инсультом частью лица. Он был настолько пропитан доблестью и патриотизмом, что казалось вот-вот выхватит маузер и крикнув что-то типа: «Красноармейцы, большевики, отступать некуда, позади Москва. Так вперед же! За мной!! В атаку!!!» - и выскочив из окопа, побежит, паля вверх, на неприятеля, поминутно оборачиваясь на ведомых за собой солдат, чтобы никто не струсил и не повернул обратно. Этот генерал не имел никакого отношения к науке, не имел ни степеней, ни званий, ни знаний, ни по биологии, ни по генетике, ни по химии, но был зажигательным оратором. Именно он, собственно, и объяснил коротко и ясно на рабоче-крестьянском языке, чего требует от собравшихся на объекте ученых государство. «Уважаемые ученые, соратники! Россия проводит независимую политику... И ее триумфальная история дает ей такое право!! Но враг категорически с этим не согласен!! Он строит козни и ставит нам палки в колеса. Он придумывает все новое и новое оружие, чтобы нас с вами запугать. Его подлость и цинизм не знают границ. Традиционное наступательное оружие массового поражения его уже не устраивает, так как может привести к большим разрушительным последствиям. Гибнет инфраструктура, гибнет экология, возникают другие сопутствующие.... ээээ... факторы. А им нужна наша территория, наши производства, наши полезные ископаемые!! Но без нас с вами. Мы им не нужны!! Эээ... Теперь их ученые работают над биологическим оружием... генетическим оружием.... и так далее. Наши разведданные... Да что там... и так уже всем известно, что они много чего достигли! У них, например, уже имеются боевые вирусы, способные превратить народонаселение нашей страны в кровожадных зомби! Зомби-вирусы, так сказать... Эээ... Так вот, ваша задача придумать что-то подобное, чтобы у России-матушки был в запасе свой козырь, возможность на симметричный ответ!!! Ведение дипломатии с дикарями строится только на наличии у них достоверного знания о том, что у тебя за спиной спрятана дубина как минимум таких же размеров как и у них, а то и в разы больше и владеешь ты ей так же хорошо, а то и круче, чем они. В общем, создайте этот чертов вирус, господа и дамы! Россия ждет!!!»
Сон такая хитрая вещь, которая позволяет одновременно и переживать все чувства и эмоции и видеть себя при этом со стороны. Вот Люба сидит в раздевалке на объекте, уже переодевшись в синий рабочий комбинезон, но не желает вставать с лавочки у своего шкафчика. Руки ее повисли вдоль колен и чуть не касаются пола, голова понурена. Это не красиво со стороны, не женственно... Но Любе плевать, потому что ей даже некогда это осознать. Ее голова занята обдумыванием очень сложного глобального и одновременно элементарно простого вопроса: неужели она будет создавать то, что будет убивать людей? Нет не одного человека и даже не группу и даже не отдельно взятое государство, а — целыми континентами, материками! А кто ей дал такое право?! Она что Бог?! А где же гуманизм? А как же, мать его перемать, Гиппократ с его клятвой?
Оставаться наедине с такой ношей нереально тяжело. Это может привести к нервному срыву, к депрессии, к суицидальным наклонностям. Семья Любы начинает замечать беспрерывно растущую ее тревожность и нервозность. Ссоры, слезы на ровном месте, каждый день, а когда и не по разу. С мужем, сыном, родителями, коллегами. Искрит. Сон включает эпизоды на быструю перемотку, все сливается в один бурлящий кисель: «если бы вы знали, какой ценой обходятся мне эти сраные деньги!... Я же с работы, отвяжись!.... Нет не могла взять трубку, у нас спецобъект. Ты же знаешь, телефоны отбирают!... Голова болит, давай завтра!.... Ты опять не в духе? Ты уже всех заманала! Найди другую работу! Сын то не виноват, не ворчи на него!»
А потом разговор с мужем, хрен с ней с гостайной. Люба не выдает засекреченную информацию, говорит обтекаемо, без фактуры, поднимает лишь этическую сторону проблемы.
- Вот поэтому, Толя, я такая задерганная в последнее время, - севшим голосом, выдыхая с последними словами кажется остатки воздуха из легких, заканчивает исповедь Люба.
- И всего-то, Любушка?! - голос Толи спокойный и уверенный, как и обнявшие руки. - Люба, ты пойми, нагружать себя лишней, не относящейся к делу информацией не следует?! Ты уж в своих домыслах до уничтожения континентов дошла!!!
- Что ты имеешь в виду?
- То, что тебе следовало бы переживать, ели бы ты изобретала пистолет, автомат, винтовку. Тогда вероятность, что твое изобретение станет повинным в смерти человека, была бы весьма высока! Разрабатывать оружие массового поражения - все равно, что заниматься бодибилдингом — наращиваешь мышцы для демонстрации потенциальному противнику, чтобы боялся напасть и обходил тебя стороной, а до драки дело не доходит. Хиросима и Нагасаки не в счет, конечно. Сейчас мир изменился, все понимают реальную опасность применения такого оружия и возможность наступления необратимых последствий для всего человечества. Такое оружие — это меч, который никогда не вынут из ножен, но наличие которого принципиально необходимо в наше время. Не вини себя ни в чем! Ты ученый! Ты решаешь заданную тебе задачу, а не придумываешь ее условия!
Ну вот, после разговора с мужем, кажется полегче. Со временем все налаживается. Дома гармония, на работе стабильность.
Но что такое. Сон не согласен на «ХеппиЭнд» и беспощадно демонстрирует тот день, когда Любе и ее сослуживцам показывают в закрытом актовом зале запись, сделанную якобы с камер наблюдения одного войскового склада, куда отправили на хранение одну из партий их «препарата» - «Зомби-2». Как комментирует человек в штатском, по халатности военнослужащих данной части произошла утечка «Зомби-2». Результат попал на запись. Кадры заставили кровь стынуть в жилах у присутствующих в зале. Попавшие под действие препарата «объекты», как назвал их незнакомец, в считанные часы потеряли человеческий облик и превратились в существ, казалось вырвавшихся откуда-то из потустороннего мира, из ада. Камеры зафиксировали, что сначала начала меняться их походка и осанка, они начали сутулиться и наклоняться вперед, чуть вытягивая и сгибая в локтях руки, передвигались не шагами а как бы мелкими прыжками, ставя ноги на носок, а не на всю подошву. Ногти и зубы чуть удлинялись и заострялись, глаза мутнели, верхняя и нижняя губа съеживались и обнажали «волчий» оскал. Да, они чем то походили на динозавров- раптеров. Но самое страшное был не облик. Через некоторое время эти «раптеры» начинали атаковать все живое и движущееся в радиусе ста метров, беспощадно убивая, круша, ломая все на своем пути. Судя по записи, видимо, были те на кого «Зомби-2» не возымел действия и они остались людьми. Их участь была самой незавидной, «раптеры» начинали рвать их первыми и растаскивали зубами буквально на кусочки в считанные минуты, если не сказать секунды. Потом не встречая долго на своем пути новых жертв, «раптеры» начинали затевать стычки между собой и так же как и к людям не испытывали к себе подобным ни капли жалости.
Кадры закончились, в зале включили свет. Персонал сидел с лицами, цветовая гамма которых менялась от мертвенно бледных до пятнисто зеленых. У многих на халатах были заметны следы рвотных масс.
Дальше слово взял гражданин в штатском. «Какие из этого следует сделать выводы?! Первое, - «препарат» еще сырой, не работает, точнее действует не на всех, или действует не на всех с одинаково приемлемой скоростью! Я не могу об этом судить, так как не было чистых опытов. Это должны выяснить — ученые, за это вам государство платит деньги! Второе, - если кто-то, не дай Бог, попал под воздействие «Зомби-2» он должен нажать тревожную кнопку, ею оборудовано каждое рабочее место и все общественные места в данном здании. Пострадавшего изолируют, поместят на карантин и введут «противоядие», так сказать, антидот. Он есть, в ограниченных правда количествах. Если же подвергшийся воздействию препарата сам по каким-либо причинам не сообщил об этом и не нажал кнопку, каждый кто заметил данный инцидент должен сделать это за него. Чем быстрее пострадавшему окажут помощь, тем больше у него шансов выжить, выжить в человеческом обличии!!!! Все понятно?!»
Все было понятно. Люба тоже подвела итоги увиденному. Во-первых, ей показалось, что им прокрутили запись результатов не форсмажерной ситуации, а — заранее спланированного и хладнокровно осуществленного опыта над ни в чем не повинными и не подозревающими ни о чем военнослужащими, скорее всего срочниками, а жизни спишут на потери во время учений. Во-вторых, Люба для себя сразу и категорически решила, что если когда-нибудь подвергнется воздействию препарата, то не задумываясь ни секунды покончит жизнь самоубийством, только чтобы не стать тем монстром, которых она видела только, что на записи!!
Достать старомодный цианистый калий не составило для Любы никакого труда, вот скрытно-замаскированно носить его в сумочке, когда тебя каждый день шмонает охрана, вот эта задача была посложнее.
Ну что же, сон, вроде бы кончился, по крайней мере, дальше точно не ее воспоминания. Она открыла глаза и ощутила в себе силы к новому дню. Люба энергично соскочила с кровати и побежала в комнату к Юре будить его к завтраку. Странно, но в детской Юры не оказалось. «Толя, Юра!» - громко позвала она, но ей никто не ответил. Тогда она вышла на крыльцо дома, обошла весь двор, заглянула в гараж. Машины стояли на месте, но ни мужа, ни сына нигде не было.
Люба открыла ворота калитки и вышла на улицу. Улица была на удивление пустынной. Ни машин, ни велосипедистов, ни прохожих, ни даже собак . Люба прошла квартал пешком и картина впереди не менялась. Вдруг ей стало казаться, что ее преследует какой-то звук похожий то ли на рычание, то ли на утробное урчание …. Она резко обернулась и остолбенела: из каждого дома, из каждого двора на улицу выбегали вприпрыжку разъяренные «раптеры», они присматривались и принюхивались , водя мордами из стороны в сторону и вдруг замерли на секунду, почувствовали ее, и, как по команде, с мерзким душераздирающим визгом все устремились к ней. Люба развернулась и побежала что было сил. От страха ноги сковало, они были тяжелыми, чугунными, дыхание перехватывало, сердце колотилось и норовило выпрыгнуть из горла, опередив нерасторопную хозяйку. Топот преследователей все ближе, вот уже обоняния Любы достигло смрадное «раптеровское» дыхание. Вот уже она почувствовала на плече когтистую руку...
- НЕЕЕЕТ!!!! НЕЕЕЕТ, не хочу!!!! - орала Люба, колотя в истерике ногами по кровати.
- Люба, Люба проснись! Это всего лишь сон! Не кричи, успокойся. Юрку напугаешь.
Она открыла полные слез глаза. «Все го лишь сон... Сон!», - медленно просыпалось и сознание.
- Опять приснился кошмар? - сочувственно спросил муж.
- Да, Толя. Опять.... Ладно, нам всем пора собираться. Как там говорится «сегодня нас ждут великие дела».