«Это было щелчком по носу. Болезненным и неожиданным. Оттого, особенно неприятным. Случившееся, вылезло настолько внезапно и оглушительно. Что поначалу таковым — незамедлительным и важным — не показалось. А подумалось — «сбой в системе, бывает… как ни бывать!.. живые же всё, люди!..» И сразу захотелось отложить и забыть. Как новость, сообщённую на ночь. Жёсткую и неудобоваримую. Люди стремятся переспать. Дабы, утром начать новый забег по чисту.
И он отодвинул возникшее в дальний отдел жизни. И даже попытался затерять в памяти. Будто вал событий — пусть и не слишком громких и утвердительных — способно остановить одним лишь нежеланием. Их знать! И они, конечно же, вернулись. И уже нахлобучили по полной! Списком и громадьём!
Перво-наперво, появились персонажи — как, из почти рассыпавшегося трудами взрослой аргументации, детского кошмара. Полузабытые и лишние. Своей неуклюжей жадностью и упорством самки-богомола. Они проявились разом и сценарно обусловлено. И стали чего-то хотеть и предъявлять. Причём, разгону не поддавались. Как и уговорам. А предлагали «порешать». То, что давненько решено было. В его пользы!.. По его разумениям!..
Но теперь — как это не казалось странно! — собственноумно принятые и исполненные резолюции. Такими уж верными и мудрыми не выглядели. Скорее напротив. Дурно поразили его наивом и почти глупостью. «И как я ухитрился просмотреть такое?» — впервые в жизни прозрило его. И червячок сомнений затерзал самолюбие. «Так ли уж я догадлив и скор на «ответки» судьбе?»
И это было начало! Сразу же за «ходоками» посыпались неприятности. Одно не срослось, другое тормознулось, третье отменилось. Всё такое надёжное и чёткое. Не подкопаться! Ан, рухнуло. Или, как минимум, накренилось! И он начал задумываться. Нет, не «с чего бы?» Это он понял почти сразу. Надолго ли? И как сурово? Вот что беспокоило теперь его. И ещё…
Человеки, приходившие «за своим». Не утихли, не сдобрились «дачкой». А развели кипучую деятельность. «По дискредитации!» А клака — так уж водится, из покон веков! — подхватила. И понесла! «Уж, он такой! Сякой! Бесполезный и вообще, пройдоха!» Выходило уверенно и фактически подкреплённо. И подписали все! Даже те, на кого он и подумать не мог. Стая, хлебнув крови. Его крови. Набрякла неживым глазом, вздыбилась сивыми загривками и заходила кругами. А потом, начала их суживать. Оставив для слабых объяснений и попыток замирения самые гиблые позиции. Но даже там, в гнилом окопе старых дружб и незамысловатых флиртов, покоя не предвещалось. Лезли валом, рвали на портянки, душили неудовлетворённостями.
И он запаниковал. Никогда ещё, за его долгую, властную, славную житуху. Не случалось так криво и круто! Никогда ещё народец вокруг не поддавался на провокации лидеров столь охотно и воодушевлённо. Казалось, не человека топят. А сверхидею в вечность несут!..
Впрочем. Это и была сверх. Идея! Называлась — «вернись и исправь!» И пустым обсуждениям и отнекиваниям не поддавалась. Потому она и «сверх». Что, не нам о ней судить и отплёвывать.
Прошло время. И он вернулся. Новым. Чистым. Добрым. Как и должно быть. После такого-то!..»