Ульяна Лопаткина пришла в Мариинский театр 1991 году - непростое время перемен, не самый лучший период для мариинского балета. Театр почти не выпускал премьер, появились коммерческие авантюры. Но классический репертуар по-прежнему должен был сохраняться, поэтому артисты работали как прежде.
Ульяна Лопаткина была принята в кордебалет. Об этом времени балерина вспоминает с благодарностью, как о времени, подарившем ей бесценный опыт. "Я люблю ту энергию, которая возникает в союзе, синхронности, в единстве. Вспоминаю, когда я была в кордебалете, это чувство единого целого, когда вокруг тебя, перед тобой, сзади тебя танцовщицы делают одно и то же движение, одно дыхание. Для меня был особый интерес быть одним целым", - делится воспоминаниями Лопаткина в передаче "Царская ложа"
Мариинский театр давно не видел такой интеллигентной и независимой танцовщицы. Казалось, Ульяна Лопаткина не замечает театральных перипетий. Ей не нужны были карьерные интриги и влияние посторонних сил, чтобы выделиться среди других танцовщиц. Она будто выше всего этого, верна себе и искусству, которому служит.
Существует много споров об амплуа - устойчивом типе театральных ролей, соответствующих возрасту, внешности и стилю игры актёра. Несмотря на то, что танец Ульяны Лопаткиной чист и высоко профессионален, она бралась далеко не за все ведущие партии в классических постановках. Так, сложно представить строгую, отстраненную и умиротворенную Лопаткину в роли озорной Китри. Балерина много экспериментировала на сцене, чтобы выйти за рамки амплуа лирической балерины. Так было с партиями Эсмеральды, Зобеиды, Кармен.
Балеты Баланчина в исполнении Лопаткиной обрели особое звучание: артистка будто создана для того, чтобы передать неоднозначность хореографии великого балетмейстера, заявить свое прочтение новой лексики танца, дошедшее до Мариинского театра в 1990-е годы.
Одаренность Ульяны Лопаткиной раскрывалась на протяжении многих лет с разных сторон. С годами ее спектакли стали, как сказал Валерий Гергиев, "религиозным паломничеством". Помимо Одетты-Одиллии - гениального творения Лопаткиной, партия Никии прошла через всю жизнь балерины и осталась в памяти зрителей как одно из лучших исполнений.
В танце со змеей обессиленная страданием Никия вкладывает остатки сил в отчаянный монолог. Танец со змеей - предсмертный, баядерка понимает это. Лопаткиной удавалось передать это состояние главной героини вымученной улыбкой, именно выстраданной, а не улыбкой радости и счастья.
Джон Ноймайер поставил для Ульяны Лопаткиной номер "Павлова и Чекетти", вдохновившись петербургским балетом 1900-х годов. Этот номер - ода классическому экзерсису. Зритель увидел балерину нового времени, которая чистотой позировок и неспешностью исполнения напоминает о старой петербургской школе балета начала XX века. Также в номере показана невидимая связь педагога и ученицы, театральный дуэт, который проходит через годы и трудности профессии.
Свои первые сольные партии Ульяна Лопаткина репетировала с Ольгой Николаевной Моисеевой - легендой советского балета. Затем педагогом балерины стала народная артистка СССР Нинель Александровна Кургапкина.
В последние годы работы в театре балерина репетировала с Ириной Чистяковой. Чистякова завершила сценическую карьеру балетом "Баядерка" (партия Гамзатти), и было это на одной сцене с Ульяной Лопаткиной, которая в тот вечер танцевала Никию. Затем Ирина Чистякова стала педагогом-репетитором.
В интервью разных лет Ульяна Лопаткина всегда вспоминает своих педагогов, начиная с Наталии Дудинской. Балерина не раз говорила, что все ее достижения на сцене не случились бы без невидимой зрителю кропотливой работе в зале под чутким руководством педагога-репетитора. "Я - тот самый человек, который один в поле не воин" , - говорит Лопаткина.
🎭 Как понять балет?
🎭 Лучшие документальные фильмы о балете
🎭 Деформация ног балерины пуантами