Ветер приятно обдувал разгоряченное тело, путаясь в волосах, вызывая улыбку на лице Грейс. Висевший на плечах рюкзак до отказа заполненный провизией и лампочками, практически не мешался. Она на мгновение опустила глаза, скользнув взглядом по треснутому циферблату наручных часов. Еще час у нее в запасе есть. Девушка не собиралась мириться с хозяйскими замашками, ее личного, безумного чудовища, но она пообещала вернуться в срок. Пусть она его и не видит, но считала она его за человека. За равного себе. Она резко затормозила перед невзрачной лавкой эзотерических вещей, подняв пыль. Мысль появилась в ее голове совсем недавно. В одной из книг, которые ей продал Джек, была целая глава посвященная общению с потусторонними силами. Коль скоро ее чудовище общается по средствам звуков, может быть некая спиритическая доска, сможет помочь им обоим лучше понимать друг друга? Тем более что у соседа, видимо все было в порядке с чувством юмора, если он догадался вывалить из холодильника еду, и открыть нараспашку окна. Поставив велосипед у стены, Грейс прошла в магазин. Колокольчик призывно прозвенел, лишь только открылась дверь. Девушка устремила взгляд на прилавок в надежде увидеть Джека, но его не было. Вместо него, зажав в ярко алых, длинных ногтях счета стояла женщина. Она могла бы показаться миловидной, если бы не пренебрежение, написанное на ее, испещренном морщинами лице. Услышав призыв колокольчика, она подняла голову, сняв тонкие, прямоугольные очки, внимательно уставившись на нее. Грейс на мгновение опешила. Не было сомнений, что перед ней хозяйка лавки. Вся ее поза выражала нетерпение, как будто бы ее отвлекли от очень важных дел.
- Чем могу помочь? – ее голос был хриплым, и от него ощутимо веяло холодом.
- Мне… - замялась Грейс, не в силах оторвать глаз, от такого же ярко – красного, как лак на ее ногтях, широкого платка накинутого на ее плечи. Он казался пятном, на которое волей-неволей заостряешь взгляд, ведь вся остальная фигура женщины тонула в черных глухих одеяниях. Что – то в ее образе, в самой ее позе, напоминало ей о цыганах.
- Мне нужна спиритическая доска. – мужественно закончила девушка, продолжая без зазрения совести разглядывать ее. Кажется дурной пример заразителен, и она растеряла все свои манеры, благодаря чудовищу. Цыганка лишь пренебрежительно скривила губы, и достала из – под прилавка пыльную коробку.
- 16,97. – сухо проговорила она, оценивающе разглядывая ее.
Грейс на мгновение задохнулась. Господи, это же целое состояние для нее! Почти двадцать долларов. На это можно было жить две недели, если не больше. Она прикрыла глаза, понадеявшись, что игра стоит свеч, и выложила на стол купюры, стараясь не думать о своей расточительности. Цыганка улыбнулась уголками губ, и выбила чек. Грейс же старательно запихнула коробку в рюкзак, и уже отправилась к двери, как услышала за своей спиной:
- Удачи с персональным Цербером.
Грейс резко развернулась, но женщина уже продолжила деловито рассматривать счета. Тряхнув волосами, девушка вышла из лавки, и сев на велосипед, поехала домой. У нее осталось чуть больше, чем сорок минут. Затормозив у дома, вспугнув двух соек сидящих на дереве, она спрыгнула с велосипеда, прислонив его к стене, и подхватив рюкзак, ворвалась в дом. Таймер на телевизоре достиг отметки нуля, и начал пищать.
- Я вернулась, и заметь в срок. – крикнула она с порога, стягивая с ног кроссовки.
Он ухмыльнулся, лениво сползая с места своего наблюдения. Тугой узел сомнений внутри, сам собой распустился. Он поступил верно. Кукла выполнила свое обещание. Он взмахнул рукой, жестом выключая телевизор, погружая дом в полную тишину.
- А еще, я купила новые лампочки, и очень надеюсь, что ты больше не будешь меня разорять, расточитель. – она усмехнулась, снимая кофту, и вешая ее за капюшон на крючок.
Он неопределенно пожал плечами, на мгновение, забыв, что она его не видит.
- И кстати, - продолжила она, быстрым шагом, проходя в гостиную, к дальнему столику, придвинутому к небольшому, двухместному, темно бардового цвета, дивану. – Я еще кое – что приобрела, и это влетело мне в целое состояние. Ты вообще здесь? – она подняла глаза, продолжая собирать в одну кучку журналы, раскиданные по всему столу.
Он коротко стукнул, объявляя о своем присутствии, с интересом наблюдая за своей красавицей. Что могла еще придумать кукла?
Грейс меж тем, деловито освободила стол, и нырнула в ящик, где она видела толстые, белые свечи. В книге писали, что без свечей, ну ни как. Выложив их на стол, она слегка нахмурилась, силясь вспомнить, без чего еще ей не обойтись.
- Никуда не уходи. – бросила она, подбегая поочередно к окнам, закрывая их и задергивая шторы, что бы ни один сквозняк не коснулся стола, для чистоты эксперимента. Он поднял вверх брови. Да он собственно и не собирался, тем более что тут разыгрывается настоящее представление. Схватив спички, Грейс уселась на диван, поджав под себя ноги, и зажгла свечи, хаотично расставив их на столе, и остановилась, пытаясь оценить результат. Вроде бы как надо. Он встал напротив нее, почесав затылок, очень смутно представляя, для чего такие ухищрения. Кукла не переставала его удивлять. А удивляться он перестал очень и очень давно. Наконец, она с превеликой осторожностью вытащила коробку, и достала из нее доску, расположив ее на середине стола. Ладно, не жалко денег, подумала она. Доска была красивой: черной и лакированной. Полукольцом, на самом верху расположились все буквы алфавита. В середине круг, в котором обозначился треугольник. По разным сторонам выведены, укрытые в кругах слова: «Да» и «Нет». А по краям шла белая, изящная вязь, неизвестных ей символов. Заглянув в коробку, она вытащила на свет треугольную пластину, сделанную из очень легкого материала. Уложив ее в круг, она довольно обвела взглядом творение своих рук. Вроде бы все готово. Он с изумлением наблюдал за ее нехитрыми действами. Неужели кукла, решила вывести их общение на новый уровень. Он видел точно такую же доску, много-много лет назад, и то, когда пришельцы решили попробовать его умаслить, уже после того, как они битых три раза пытались его выгнать. Не стоит и задумываться о том, что и эти его куклы, тоже сломались. Технику он знал, но как сделать это практически, не очень хорошо понимал. Хотя, в прочем, предметы он мог поднимать, значит и здесь справится, раз его кукле, так этого хочется. Ему и самому было любопытно, что она хочет выявить своими действиями.
- Ты еще здесь? – поинтересовалась Грейс, оглядывая пространство.
Он ухмыльнулся уголком губ, хлопнув по столу. Девушка подпрыгнула от неожиданности, но уже через секунду взяла себя в руки.
- Ты знаешь, что это такое? – последовал следующий вопрос.
Он снова коротко стукнул по столу, устремив на нее взгляд.
- Хорошо. Тогда ответь на доске. Ты здесь? – ее губы изогнулись в усмешке.
Она что же, пытается его испытать? Сомневается в его материальности, разуме, в чем? Он почти задохнулся от возмущения, и протянул руку к треугольной пластине. Как на грех, она была слишком гладкой, и когти постоянно слетали с нее. После нескольких бесплотных попыток, его терпение начало кончатся. Грейс, с каким – то мистическим страхом следила за тем, как треугольная пластина, сама по себе шевелится, катаясь по всей доске. Значит ее идея, не была лишена смысла, он готов и дальше контактировать, но тогда почему эта штука, так странно реагирует. Казалось, что доска смазана маслом, хотя девушка лично чувствовала ее шероховатость. Терпение лопнуло, когда треклятый кусок пластмассы укатился к противоположному углу доски. Скрипнув зубами, он впился в него когтями. Грейс на мгновение затаила дыхание, а по ее спине пробежала дрожь. Вот стрелка, именно так она решила назвать пластину, мотнулась к правому боку, а затем на ее гладкой поверхности, появились три глубокие, широкие борозды, оставленные, в этом не было никаких сомнений, когтями. Стрелка, наконец, прекратила бесноваться, и остановилась, устремившись на нее острием. Грейс нервно сглотнула, и скорее просипела, нежели проговорила:
- Ты здесь?
Стрелка мотнулась к слову «Да». Он крепко держал кусок пластмассы в когтях, и внимательно смотрел на нее. Нос щекотал едва слышный аромат лилий. Сумасшедшая кукла. Когда он буйствовал, поднимая вихрь, и ломал мебель, она, видите ли, решила показать свой норов, а сейчас, когда он спокоен как, наверное, никогда в своей не жизни, она вздумала, его боятся. Что вообще происходит в головах у кукол? А у этой, в частности.
Грейс нервно сглотнула. До ее сомнительного предприятия, все казалось занятной игрой. Ее так не испугали взрывающиеся лампочки, закрытые двери, и летящее в нее платье, чем глубокие, звериные борозды на куске пластмассы. Сейчас ее игра, казалась ей опасной. Но отступать уже было некуда, хотя и хотелось сорваться с места, и сломя голову бежать, как можно дальше, от нового зверя. Хотя, с другой стороны, этот зверь, точнее чудовище, не причиняло ей вреда. Там, за стенами дома была более реальная угроза, чем та, которая держала в руках стрелку.
- Ты хочешь навредить мне? – задала она следующий вопрос, чувствуя, как в горле мгновенно пересохло.
Это было самое глупое, что могла спросить кукла. Он поднял вверх бровь, непонимающе уставившись на нее. Если бы он, хотел причинить вред, уже давно бы сделал этого. Почти скучающе, он перевел стрелку к слову «Нет». Она облегченно вздохнула, и сильнее поджала под себя ноги. На ее губах расцвела осторожная улыбка.
- Так кто ты такой?
Нахмурившись, он перевел взгляд на перевернутые вверх тормашками буквы, которые до кучи, еще и расплывались перед глазами. Тряхнув головой, он оставил стрелку, и прошел вокруг стола, забравшись на диван рядом с ней, уставившись на доску, стараясь, что бы буквы попали в фокус его зрения. Он так сосредоточился, что даже не заметил щекочущий, еще более усилившийся аромат лилий. Грейс внимательно следила за доской, но неожиданно, она почувствовала легкий холод, идущий со стороны правого плеча. Скосив глаза, она почувствовала, что сердце ухнуло куда – то вниз. Место на диване рядом с ней, было продавлено так, будто рядом, кто – то сидел, причем довольно не легкий. Буквы, наконец, перестали расплываться, постепенно обретая четкость. Это было приятно. Он, перехватил стрелку, развернув к себе, и неожиданно вздрогнул, скосив глаза. Его прелестная кукла, сидела рядом, так близко, что казалось руку, протяни, и коснешься завитка светлых волос. Ее спина была неестественно прямой, а взгляд широко раскрытых глаз, был, не мигая устремлен на доску. Первый и последний раз, он был так близок от нее, когда она только появилась в доме, и он пытался понять, что ей снится. Казалось, каждый квадратный метр пропитался отвратительным, приторным ароматом лилий, который сейчас не радовал, а наоборот раздражал. Он тяжело вздохнул, стараясь успокоить себя, и сосредоточиться на буквах, которые то ничего, а то казались китайской грамотой. «Чудовище», осторожно, неловко вывел он стрелкой, а затем добавил «Чокнутое» и замер, ожидая ее реакции. На ее бледных губах, дрогнула и снова пропала улыбка. Пока она снова не заговорила, он снова начал двигать стрелку, еще более старательно выводя: «Вопрос. Ответ». Построить более сложное предложение, он был не в силах. Казалось, буквы горят на полотне доски, отпечатываясь в его разуме, и от их света, чувствовалась резь. Он не собирался, даже ценой своего комфорта, прекращать такое занятное времяпрепровождение. Стараясь не смотреть в сторону, от которой идет холод, она высказала свою догадку в пространство:
- Один вопрос, один ответ? Ты хочешь, что то спросить?
«Да». Он уже более ловко справлялся с куском пластика, и даже почти не запнулся, когда повел его в сторону быстрого ответа.
- Хорошо. Я постараюсь на него ответить. – она слегка улыбнулась уголками губ, чувствуя, как сердце перестает нервно биться в грудной клетке, а страх медленно сходит на нет.
«Страх.», аккуратно вывел он, пытливо уставившись в ее лицо. Она нахмурилась, пытаясь понять его вопрос.
- Ты… чувствуешь мой страх?
«Да»
- И что ты хочешь узнать? – она продолжала хмуриться. – Почему я его испытываю?
«Да». Отлично, подумал он. Она его понимает, даже когда он так косноязычен. Это – добрый знак. Он почувствовал, как его почти раздуло от гордости за себя.
- Я не знаю, что ты такое. Я не вижу тебя, и не понимаю тебя. – Грейс на мгновение замялась, а затем проговорила. – Но я не боюсь тебя.
Он хмыкнул. Как же. Уж что – что, а страх он чувствует за версту. Но, в конце-концов, пусть думает так, как хочет. По крайней мере сейчас, запах лилий стал значительно глуше, и на том, как говорится спасибо. «Ты», вывел он, и снова остановился, склонив голову на бок, ожидая ответа. Губы Грейс изогнулись на этот раз в легкой улыбке. Было что – то приятно странное, в таком времяпрепровождении. Она откинулась на спинку дивана, обняв колени руками, слегка скосив глаза на продавленное место рядом с собой. Холод до сих пор слегка касался обнаженного плеча, но страха она больше не испытывала. Какой смысл поддаваться бесплотным страхам? Когда – то давно, в глубоком детстве, которое затем переросло в юность, она боялась темноты. Обычной, комнатной темноты, искренне веруя, что в ее глубине скрываются жуткие существа, которые непременно утащат ее за собой. Зверь, следующий за ней по пятам, заставил ее полюбить ее. Только в темноте и можно было укрыться от его взгляда. Она вздрогнула, обняв плечи руками. Перед внутренним взором проплыла погруженная в полумрак комната, брызги крови на руках и стене, и тяжелая, железная кровать. Тряхнув головой, Грейс отогнала наваждение.
- Ты сидишь рядом со мной, да? – она снова скосила на него взгляд.
Он вздрогнул, удивленно оглядывая диван, на котором сидел, закинув ногу на ногу. Она что же, видит его? Или чувствует? Это не укладывалось в его голове. Его куклы могли его слышать, но лишь тогда, когда их разум обезумел от страха. Именно в тот момент, они были его послушными марионетками, которые надоедали ему. Но видеть… Лампочки и битая посуда, не в счет. Осторожно, он перевел стрелку на слово «Да», а затем набрал короткое слово «Как», и снова пытливо уставился на нее. Она повернулась в его сторону, и дрожь прошла по его позвоночнику. Ее лицо было чертовски близко, а глаза, казалось, устремлены прямо в его лицо. Почему – то это заставило его смутиться, и отвернуться обратно к доске, в прочем внимательно прислушиваясь к ее ответу.
- Ну… - замялась она, - Диван прогнулся, да еще к тому же, я ощущаю небольшой холодок. А вообще, когда ты не кидаешься чашками и не захлопываешь перед моим носом дверь, ты очень приятный собеседник. – она усмехнулась уголком губ.
Он хмыкнул над ее высказыванием. Приятный собеседник. К образу полубезумного монстра, добавилось нечто приятное. Только вот, одно его смущало. Он решил проверить свою теорию. Подняв руку, и зажмурив один глаз, он подцепил когтем прядь волос, отодвинув ее в сторону. Его глаза расширились от удивления, когда он увидел, свою пепельную ладонь, с нечеловечески длинными, тонкими, сухими пальцами, увенчанные черными, острыми когтями, на котором повисла светлая, белесая прядь волос его куклы. Контраст казался поразительным. Он почти увидел, как она затаила дыхание, и поспешно отдернул руку, устремив взгляд в пол. Ему казалось, что в голове с натугой начали крутиться проржавевшие колесики. Он мог брать вещи, касаться предметов, но всегда, когда он пытался тронуть своих кукол, рука просто проскальзывала мимо, не позволяя почувствовать прикосновение. Он не мог объяснить это явление, да и если честно не хотел. Это казалось правильным, но он бы, даже если бы началось землетрясение, не признался бы в этом. Грейс затаила дыхание, когда почувствовала эфемерное прикосновение к пряди своих волос. По позвоночнику пробежала дрожь, но отнюдь не страха. Прикосновение было аккуратным, и каким – то не доверчивым. Ее таинственное чудовище, видимо боялось ее не меньше, чем она его. Эта мысль заставила ее лицо озариться улыбкой, которая больше не пропадала.
- Как твое имя? – спросила она, продолжая лукаво улыбаться. – Не могу же я обращаться к тебе «Эй ты», раз мы такие приятные соседи.
Он фыркнул от такого панибратского определение, но тут же забыл об этом. Имя. Никто никогда не задавал ему этого вопроса, а самого его, это мало интересовало. Имя. Это понятие, было каким – то запредельным. Это означало равенство. Означало личность. Имя. Он зажмурился, пытаясь выявить хотя бы одно воспоминание, которое помогло бы ответить на этот вопрос. Мерзкий, плотный как кисель, белый туман, застал его разум, через который он не мог пробиться. Там было что – то важное. Что – то, что могло помочь, удовлетворить ее любопытство, что – то что могло помочь стать ему чем – то более… живым. В голове нарастал гул, а оттенки красок и теней сплелись в причудливое разноцветное пятно. К звукам примешивалось металлическое шипение. Имя. Оно ему было нужно. Гул нарастал, вызывая глухое, звериное раздражение. Хотелось отключить его, что бы голову перестало разрывать на части. Он почти почувствовал собственный скрежет клыков, и согнулся, впрочем, не отпуская стрелки. Имя. Последний раз его так выворачивало, когда в дом явилась цыганка намереваясь его выгнать. Тогда, спасаясь от глухой, раздражающей боли, он разбил все зеркала в доме, закрыв все двери и все окна. Добившись, что бы она начала испытывать звериный страх перед ним, он впился когтями в ее шею, и лишь когда на ее коже, расцвели кривые, багровые полосы, он ушел в свою обитель, позволив ей убраться восвояси. Сейчас не было ничего что бы могло ему помочь. Его красавица здесь, ждет его ответа, а он как немощный, не может справиться с разрывающим все тело на мелкие осколки, гулом. Руки предательски дрожали, и он даже не заметил, как ладонь соскользнула, оставив на гладкой поверхности доски, кривую царапину. Он почувствовал, как тени под его ногами завихрились, оплетая его ноги, успокаивая. Имени нет. Он просто чудовище, и нет никакого равенства, нет никакой личности. От этой мысли, гул в голове начал медленно спадать, осыпаясь пеплом в его голове. Игра становилась утомительной, и не такой интересной, как в начале. Хотелось махнуть на все рукой, и упасть в кресло, рядом со своей балериной. Что бы эта странная девочка, оставила его в покое, и так же в покое оставит ее он. Хотелось мертвого покоя. Снова врасти в кресло, и ни о чем не заботиться. Он почти сполз на пол, спасаясь от невыносимой боли, и сейчас, закрыв глаза, облокотился на основание дивана, стараясь привести разум, а заодно и не слушающееся тело в порядок.
Грейс, округлившимися глазами следила за тем, как мелко дрожит стрелка застывшая в середине доски. Что – то явно было не так. Что – то было не правильным. Стрелка мотнулась в сторону, перевернувшись на бок, и на лакированной поверхности обозначилась длинная, острая борозда. Под столом, щупальцами заползая под диван, заклубилась чернильная темнота. Холодок все это время окутывающий ее плечо исчез, оставив после себя ощущение пустоты. Грейс закусила губу, на каком – то подсознательном уровне, чувствуя, что ее собеседник и здесь и не здесь. Как будто он растворился в ветхих стенах этого дома, наполняя собой пространство. Тени на полу утихомирились, превратившись в обыденную темноту под мебелью, которая не внушала ни каких опасений. Она осторожно опустила ноги на пол, поднявшись с дивана, и начала бессмысленно ходить по комнате. Что могло случиться, из-за чего он перестал отвечать. Судя по тому, как судорожно, натужно дрожала стрелка, произошло что – то нехорошее. В воздухе, в самой атмосфере не чувствовалось агрессии негласного хранителя дома, значит тут что – то иное. По каким – то неведомым причинам, он не мог ответить на ее вопрос. Внутри нее заклубилось чувство вины, которое она не могла объяснить. Как будто, она в своем любопытстве, доставила своему несчастному чудовищу, что – то не правильное и не хорошее. Это нужно было закончить. Если он захочет продолжить контакт, она с радостью согласиться, если же нет, она не будет настаивать, оставив его в покое. Она зажгла основной свет, и задула оплывшие свечи. При электрическом освящении, отпечаток когтя, казался, еще ярче. Аккуратно, самым кончиком пальца, она провела по борозде, продолжая, мучится от чувства вины. Она начала убирать со стола доску. Вопрос слетел с языка быстрее, чем она смогла себя остановить.
- Ты еще тут?
Вымотанный и уставший, он с неохотой приоткрыл глаз, и едва слышно стукнул по внутренней стороне столешницы, продолжая сидеть на полу. Он чертовски устал, и не мог больше отвечать ни на какой вопрос.
- Я буду звать тебя, чудовищем. Очаровательным, чокнутым чудовищем. – тепло проговорила она, и подхватив коробку, направилась в свою комнату, выключив свет. На его лице промелькнула ухмылка. Девочка, все поняла, и это осознание приятным теплом накатило на все его существо. Она была странная, это факт. И она понимала его, даже не добиваясь от него человеческой речи. Он прикрыл глаза, расслабляясь, чувствуя, как тени накрывают его с головой, даруя покой, исцеляя его сущность.