Приближалась гроза, отдаленные раскаты грома звучали все отчетливее. И нес эти раскаты ветер. Ветер был сильный. Он заставлял пригибаться, опуская голову, чтобы встретить его не лицом, а макушкой. Он тряс деревья и кусты. Он нес мусор. И не просто мелкий мусор, а относительно крупные, пусть и легкие, предметы.
Я шла против ветра, торопилась домой, пригибаясь и рассекая его потоки, и пыталась понять, почему ветер не завывает, как положено, а верещит и визжит, словно небольшая собачонка.
И почему визг ветра приближается ко мне. Быстро, надо сказать, приближается. Не собаку же, в самом деле, ветром ко мне несет?
Подняла голову – и увидел источник звука.
Нет собаку, ветром не несло. Она бежала сама. Небольшая, сантиметров тридцать – сорок в холке. Она неслась мне навстречу, вереща на одной ноте.
«Караул! – кричала собака. – Ужас! Ужас! Он меня сожрет! Спасите!!!»
А следом за собакой, извиваясь и меняя форму в воздухе, несся он. Черный, страшный, кровожадно шуршащий. Раздувшись, словно парус, он стал больше собаки, он гнался за нею, он настигал ее, заставляя убегать по единственной дорожке, не петляя – прямо, прямо, быстрее, быстрее!
Так они и промчались мимо меня – маленькая напуганная собачка и большой шуршащий черный пакет, который ветром несло за бедной псиной.
Дорожка вела точно с севера на юг. И северный ветер гнал страшный пакет прямо над дорожкой, по которой убегала перепуганная собачонка. Что могла подумать животинка, за которой неотступно, никуда не сворачиваясь, неслась огромная черная штука, издающая странные звуки? Только одно: эта штука гонится лично за ней!
Наконец, кончился дом, и беглянка, продолжая истошно верещать, нырнула вправо, во дворы. Ужасный пакет продолжил движение по прямой, уносясь куда-то на юг, далеко-далеко.