Александр Невзоров в своем слезливом некрологе предположил, что если бы Доренко сам выбирал как ему умереть, он предпочел бы именно так, на скорости и на вираже.
Предположу, что если бы Доренко писал сообщение о своей смерти, он бы не никогда не написал « пусть земля ему будет пухом» или « переполнен чувством скорби», а написал бы приблизительно так:
«Вечером 9 мая в центре единственного города холодной и жуткой страны погиб главный циник этой самой страны Сергей Доренко. На мотоцикле он двигался в потоке автомобилей управляемых людьми с утраченными представлениями о добре и зле. Неожиданно ему стало хреново, он потерял управление и со всего маху врезался башкой в бетонный парапет».
Он бы пожелал гореть в аду, а на могильном надгробии предпочел бы
шарж от шарли-эбдо.
Он материл и ненавидел Россию, но был ее сыном, и как сын не мог без
нее. Он соединил в себе все, что только можно как настоящий русский
человек. Метался и шарахался, выл и скулил, продавал душу дьяволу и
выкупал обратно. Но делал это талантливо и очень по-русски.
Вот его цитата:
«Моя мысленная отдушина в этой холодной жуткой стране, где я
вынужден зарабатывать бабки, – США, Европа и непременно Испания с ее
жемчужиной Барселоной! О, прекрасная Барселона, как я тебя хочу, и до
чего же мне опротивела местная неотесанная действительность».
Но ведь миллионы нас русских людей думают точно также, меняться
может лишь география прекрасного города, а все остальное как есть.
В конце жизни он уже просто запутался в своих мировоззрениях, но от
этого еще больше стал ближе и роднее России.
Он погиб девятого мая в день Победы, он вроде любил Барселону, но я знаю точно, что если бы случилась война, он пошел бы воевать за немытое замкадье.
Теперь он наша память и наша история, того самого запутавшегося на всю
голову русского народа.