А на дворе стоял семнадцатый год. Двадцать шестое марта. Народ волновался и скандировал: «Он нам не Димон».
Сняли мы квартиру в центре, у станции «Белорусская», чтобы удобно было на всякие красные площади бегать смотреть и солдат разглядывать, которых моргать отучили без разрешения.
Индийцы меня из комнаты вдруг зовут и спрашивают, мол, а что это у нас во дворе столько машин государственных, и вертолет черный летает. Вертолет, мол, явно негражданский, военный же, видно. Смотрю – а внизу и правда мужчины в форме, скорые, а над всем этим черный вертолет лопастями пуктит. Включаю телевизор, лезу в интернет. Тишина. Никто митинг Навального решил не освещать, а я от политики немного отстала российской, и даже не в курсе была.
- Почему военный вертолет, Нарина? – повторяет вопрос муж.
- Паводок. – пожимаю плечами я.
А что я еще могу сказать, если звук вертолета у меня только с паводковой ситуацией на реке Лена связан?
Мы в гости собирались, но ребенок закатил скандал, мы извинились перед хозяевами и остались дома. Выскочила я из дома за помидорами – самим обед все равно нужен. Навстречу мне идут два здоровых, сытых, как боровья, мужика в черной государственной униформе, с розовыми щеками и с автоматами маленькими на груди. К чему им автоматы – они по призванию эту работу исполняют. Смотрят на меня пристально, душу глазами вынули, а я за помидорами иду и совсем не знаю, может, в Москве так и надо, что по центру автоматчики ходят и прохожим в лица всматриваются молча и страшно.
Иду обратно, в кульке три помидора бельгийских, навстречу еще мужики, уже в другой униформе - серой и со звездами на плечах. Но в мою сторону они не смотрели, а сосредоточенно шагали вперед. Индийцы на все эти минипарады воинской славы с балкона смотрят, и картинка-то точно совпадает с образом России в новостях! Кругом холодно, снег в любое время года, купола церквей хаотично разбросаны по пейзажу и военные туда-сюда маршируют под звуки техники.
Включи любой зарубежный канал новостей. Русские торгуют «Баярисник» и всякой военной техникой, танками, проводят совместные военные учения с разными странами и над всем этим Путин летает на истребителе, когда на медведе не катается или не тренируется разгонять врагов взглядом, как в Дрездене в годы далекой юности.
Когда подошла к подъезду, в «whatsapp» прочла, что митинг был прямо под носом. Оппозиция наша, объясняю, против премьер-министра быкует. «А, - выдыхают индийцы, -тогда все хорошо, значит, это народ защищают. Это же решение Путина?» «Да, - говорю, - наверняка, решение Путина.» Снова смотрю в окно. Хорошо, что никуда не поехали. На площадке около детского сада сидят подростки. И курят. Окурки под ногами подростков. Лед под ногами майора. Они, поди, и не знают эту песню, хотя она была бы очень актуальна.
А потом мы уехали из Москвы смотреть красоты Петербурга и Карелии.
В Карелию был автобусный однодневный тур. Поехали все, кроме меня, потому что работник турфирмы прямо мне сказал, что с ребенком – нельзя, чтобы не мешать никому. Карелию я никогда не видела и по сей день.
Третьего апреля, оставив ребенка дома с бабушками, я, муж и его лучший друг пошли на Дворцовую площадь и дальше. Хотели со всеми остановками – музей иллюзий, дом великана и так далее.
Время было около трех пополудни, как нам вдруг начали все яростно звонить по телефону и приложениям, обрывать линии. Мы только вышли из автобуса, потому что я предложила проехаться и город посмотреть, («Ну его, это метро.) и озирались вокруг.
Взорвалась бомба между «Сенной площадью» и «Технологическим институтом», а еще одну, несработавшую, нашли на нашей станции метро, «площадь Восстания». Хорошо, пожалуй, что не спустились в подземку. Может, эффект альбатроса бы сработал, когда даже взмах его крыла влияет на последовательность событий в открытом море.
Решили ехать домой опять на автобусе. Такси вызвать оказалось невозможным. А народ растерянный. Метро закрыто. Человеческий поток идет пешком. Небыстро. Все ведут себя спокойно и сдержанно. Немного в автобусе переговариваются, делятся новостями. Кондуктор отказывается брать у нас деньги за проезд. Я перевожу новости, которые появляются на бегущей строке перед нами. В основном, приказы министерств. Муж переводит другу на хинди, и у него все смешивается – закрытие метро и запрет взимать деньги за проезд. Надо же, какие прекрасные, сдержанные люди и какое заботливое государство! В другой стране народ носился бы в панике и поджигал здание Парламента с четырех сторон, а министра волокли по улице, повесить на фонаре, чтобы все могли им полюбоваться. Но не здесь. Ни давки на транспорте, ни громких разговоров. Самый громкий разговор в тот день был с начальником мужа, который намеревался подключить все свои связи, чтобы мы сегодня же вылетели в безопасный Индор. Но мы отказались. И брели со скоростью человеческого потока в сторону дома на станции метро «площадь Восстания». В квартире было тепло и работал телевизор. Передавали Путина, который был тогда был в Петербурге на медиафоруме, и новости о взрыве.
На другой день площади перед дворцом ходили люди в военной форме, строем и иногда с песней. Царь Петр Великий махал рукой и приглашал сфотографироваться. Тем же промышляла и актриса в пышном платье, деланная под императрицу. Прошли воспитанницы христианской школы, в длинных юбках цвета грязного снега в сопровождении женщин в таких же нарядах, замотанных по-бабьи серыми платками, выводя хрустальными голосами неразличимое, давно ушедшее, отдающее серебряным веком русской поэзии. Продавец туров по историческим местам подсказал мужниному другу, где купить «сапку», как у тех солдат, только цветную, и матрешек.
А потом мы уехали обратно в Москву.