С июля по декабрь 1940-го года Фюрер продолжал испытывать сильные сомнения относительно того, какую стратегию избрать для дальнейших действий. Он чувствовал нерешительность и даже слабость, понимая, к каким необратимым последствиям может привести принятие ошибочного решения в столь лихое время. Адольф опустился в своей неуверенности до того, что всерьез начал рассматривать предложения, которые поступали от Франко (Испания), Муссолини (Италия) и советского министра иностранных дел Молотова. А эти предложения вступали в противоречие с планами нападения на Советский Союз. По всей видимости, перед вторжением в СССР у Гитлера была альтернатива, но истории было угодно распорядиться иначе.
В структуре управления Третьего Рейха не было места для дискуссий о путях развития и мировой экспансии Великой Германии, как в других государствах того времени. Любые судьбоносные решения находились целиком и полностью в руках Фюрера, который конечно мог находиться под влиянием приближенных к нему людей. Но решения он всегда принимал единолично, и только после этого ставил об этом в известность свое окружение. Генералитеты немецкого Военно-морского флота и Люфтваффе не желали работать вместе, а находились в постоянной конкуренции. От Рейхсминистра авиации Геринга вообще вряд ли можно было ожидать вразумительных предложений на эту тему. Единственным, кто позволял себе давать советы Фюреру, был адмирал Кригсмарине Эрих Редер.
Он предлагал установить полный контроль над Средиземным морем, захватить Гибралтарский пролив и Суэцкий канал. Во второй фазе войны Редер агитировал Гитлера за установление полного военного контроля над нефтяными полями Ближнего Востока. Фюрер полностью соглашался с этой средиземноморской стратегией, однако ставил окончательное решение в этом вопросе в зависимость от мнения своих союзников, Муссолини и Франко. Он понимал, что будет не просто угодить всем выше перечисленным лицам. От близкой к своему телу публики он не скрывал, что примирить столь противоположные интересы удастся только, если цинично пойти, как он сам выразился, "на грандиозный обман".
Представления о стратегии продолжения войны на Средиземном море хорошо соответствовали требованиям министра иностранных дел Риббентропа срочно создать "Континентальный блок", в задачи которого входило сопротивление Британии и, возможно в будущем, военное противодействие США. Здесь должен был проявиться талант Гитлера уметь договариваться с лидерами других стран. И именно эта стратегия в итоге с треском провалилась.
Средиземноморская стратегия, с которой были согласны Редер (Кригсмарине), Варлимонт (Вермахт) и Риббентроп (МИД), действительно была альтернативой нападению на Советский Союз. Однако для Фюрера она была всего лишь прелюдией перед действительной крупной игрой. Она была способом для Германии избежать удара в спину до тех пор, пока дело не дойдет до серьезного обмена ударами с СССР. В представлении Гитлера Советский Союз был силой, способной самостоятельно решать исход настоящего, не шуточного столкновения. Такого противника Фюрер не мог не замечать, и не был в состоянии ему попустительствовать. Такому сильному врагу он не мог позволить существовать на белом свете. Иначе он не был бы Адольфом Гитлером.
(to be continued)