1
Анна Васильевна живёт в деревне одна. Так уж случилось. У неё родных никого уже нет. И в соседние пустые дома никто даже летом не приезжает.
Но живёт Васильевна, не скучая. У неё огород; три козы (вернее, козёл, коза и козочка) – сена им надо на зиму заготовить, не как корове, а всё-таки. Осенью ходит Васильевна в лес за грибами и ягодами. И даже рыбачит она – летом закидывает вершу, а зимой и с удочкой над лункой любит посидеть. Так что есть у неё и молоко, и рыба, и мясо, и на огороде всё хорошо растёт. А за остальным в магазин в село ходит. Летом по тропе бежит, а зимой на лыжах едет. И всего-то десять километров.
Вот как-то весной, в мае уж, пошла она в село. Сначала в церковь. Службу отстояла, свечку поставила и вместе с подругой Верой Харитоновной на почту зашла, районную газету взяла, потом в магазин – хлеба, чая да соли купила…
- Дак пошли, Васильевна, цайку на дорозку, - зовёт Харитоновна.
- Цайку-ти мозно, - отзывается Васильевна.
Так говорят они, вот точно эти слова, каждый раз…
- На электрический перешла? - спрашивает Васильевна, кивая на электрочайник, который уже видела в прошлый раз.
- Витька самовар-от в город увёз, а этот привёз, всё наоборот теперь дак…
- А ты прибегай ко мне, Я самовар быстро вздую, - смеётся Васильевна.
- Да я ведь как ты-то бегать не могу, - смеётся в ответ Харитоновна. - Откуда такая и прыть в тебе. Верно говорят, как реактивная.
- Ой, да сама ты рекативная!
Так вот, шутя да поддевая друг друга, выпивают они один чайник, принимаются за второй.
Вдруг из угла под лавкой писк слышен, и туда бежит, шмыгнув из-за двери серая в тёмную полоску кошка.
- Котятки у тебя, Харитоновна?
- Да! Я уж Муське говорю, хватит, матушка, остепенись, ведь уж десять годов тебе – нет, опять принесла. Четыре в этот раз. Одного-то Витька увёз, другого тут, в селе, взяли. Двое остались. Возьми хоть ты, Васильевна, одного…
Тут из-под лавки вылез чёрный как уголь котёнок, на крепких лапках, ушки торчком, хвостик, вичкой, вверх, смотрит блестящими как бусинки глазками на бабушек любопытно и весело.
- Вот этого Черныша и возьму, - тут же сказала Анна Васильевна.
2
Чернышу хорошо было на руках. Он глядел на удивительный, невиданный ещё мир – голубой и зелёный, в котором очень много запахов и ветра, и тепла, и ещё всего-всего, чего он пока не знал…
Хозяйка его, Васильевна, с рюкзачком за плечами, с котёнком на руках быстро бежала в свою деревню. У неё ещё дел сегодня полно – и коз на выпас выпустить, и в огороде покопаться… Теперь вот ещё котёнок у неё. «Эх, Черныш ты, Черныш – вырастешь, будешь мышей ловить… Будешь ловить мышек? Бу-у-дешь…»
Пришли. Налила хозяйка котёнку молока в блюдце, ткнула носом, он и начал лакать…
Стал привыкать в новом доме, хоть и скучно без кошки и сестрёнки (двух других котят он и помнил).
Васильевна сделала бантик из бумажки, за ниточку к стулу его привязала, дёргает, а Черныш прыгает, ловит.
Бабушка рада – вспомнила, как была девочкой и тоже с котёнком играла. Котёнок рад – ловит непонятную зверюшку, прыгающую перед ним, весело ему. «Может, это и есть мышка?», - думает он.
… Конечно, любезный читатель, я не могу точно знать, что и как думает котёнок. Но ведь я не знаю в точности и что думает Анна Васильевна. Но предположить-то я, как автор, должен, иначе, о чём же рассказывать…
А котёнок тем временем увлёкся собственным хвостом, закрутился юлой и всё же ухватил кончик лапками и зубами. Тут же вскочил и прыгнул на свисавшую со стола скатерть (она колыхнулась от сквозняка) и повис на ней, уцепившись коготками, едва не уронил со стола чашку.
- Ну, Черныш! И в кого ты такой варнак? Видать в родного батюшку, матка-то у тебя серая, - ворчит Васильевна и снимает его со скатерти.
Ходят и на улицу: Васильевна грядку полет, Черныш в траве за бабочкой бегает…
Так и живут. Хорошо Чернышу – и молочко есть, и рыбка, а когда дак и колбаски хозяйка принесёт…
А вечерами, когда сгущаются сумерки и, наконец, становится совсем темно, когда бабушка Васильевна, переделав все дела, помолившись перед иконой ложится на свою кровать и затихает, становятся очень слышны часы на стене. Тикают. И маятник туда-сюда… И Черныш, лёжа на коврике перед кроватью, смотрит на маятник, смотрит и тоже усыпает и снится ему большой, огромный, непонятный, но добрый, сон…
Осенью, когда бабушка собрала урожай – морковку, свёклу, картошку, и снесла в подполье, Черныш там, в подполье, и поймал первую мышку. Он долго играл с ней, как с тем бумажным бантиком, а когда она перестала шевелиться, взял в зубы и принёс её к кровати хозяйки.
- Ой, да ты пошто сюда-ти её, Черныш! Уноси, уноси, лешой! – запричитала Анна Васильевна.
И Черныш унёс. Так и стал – поймает, принесёт, покажет и унесёт…
- До чего кот у меня хорош дак! - хвастается Васильевна подруге Харитоновне.
- Дак от чьей и кошки-то, - отвечает с гордостью та.
3
Потом пришла зима. Белое и холодное падало на нос Чернышу. Он встряхивал головой, фыркал и поспешно убегал с крыльца в избу. Потом привык, любил пробежаться по мягкому и пушистому вокруг дома…
Однажды принёс вместо мышки желтогрудую птичку. Ох и ругала его хозяйка! Даже веником шлёпнула. Больше не носил.
Он подолгу лежал на тёплой печке, смотрел в окно, как падают белые пушистые хлопья и мурлыкал, когда хозяйка чесала ему за ухом.
- Ну, Черныш, ты прямо как трактор тарахтишь, - говорила Васильевна.
А однажды он вышел на крыльцо, и с карниза прямо на нос упала тяжёлая мокрая капля. Отпрыгнул, заурчал, затёр лапами морду.
С того дня покоя коту не стало. Он рыскал по дому и вокруг него, громко мяукал. Он будто искал что-то…
- Весна, гулять тебе охота, Черныш, подружку надо, - вздыхает Васильевна. - А где я тебе тут найду? Ты уж терпи… Чего уж… - Беспокоится и бабушка, думает, что делать с котом. - В село тебя, что ли, пока отнести? – говорит, теребя его загривок, а Черныш трётся о ноги хозяйки, обутые в серые валенки…
Так и решила Васильевна, что завтра отнесёт кота в село.
Утром встала, покискала, нет кота! Давай искать. Нет!
Черныш ещё поздно вечером спустился в подполье, оттуда пробрался под стеной на двор, где стояли козёл и козы, и через щель у двери вышел на волю.
Небо было тёмно-серое, лишь кое-где сквозь облака проглядывали звёзды, пахло мокрым тающим снегом и ещё многим-многим. И Черныш побежал на этот запах, вдоль лыжни, проложенной Васильевной, к лесу.
На опушке в прошлогодней свалявшейся траве рылась лиса… Черныш сразу учуял мышь, хотя пахла она не так, как домашняя. Лиса тоже её чуяла и ждала, подняв лапу… Она видела кота, и кот видел её. Он быстро пробежал мимо лисы и оказался в лесу, где было совсем темно, но не страшно. Черныш быстро бежал, будто знал, зачем и куда. И вдруг замер – какой-то зверёк, но не мышь, мелькнул перед ним, и кот моментально стал охотником, метнулся за зверьком и едва не поймал. Но тут же учуял страшный запах. Шерсть встала у него дыбом… А две тени уже бежали к нему между стволов. Это уже на него охотились! Черныш мигом влетел на ёлку и замер на ветке, а тени ходили внизу и щёлкали зубами…
И лишь на рассвете он спрыгнул вниз, когда уже растворился страшный волчий запах.
А через несколько часов Черныш уже был в деревне и дрался со старым рыжим котом, а кошечка сидела рядом на заборе и будто не обращала на них внимания…
Через две недели Харитоновна передала Васильевне кота с рук на руки.
- До чего ведь довёл-то себя – драной, голодной. Я уж покормила его да из дому-то больше не выпускала. Сразу, как там у церкви увидела, поняла, что твой Черныш.
- Ну что, шляла, пошли домой! - посадила его хозяйка в котомку и понесла в свою деревню.
Месяца через два церковный сторож спросил:
- Васильевна, котёнка не возьмёшь? Вон, глянь, чёрненький какой шустрый.
- Да у меня свой такой, - ответила, улыбнувшись, Васильевна и заторопилась домой. Но ещё завернула в магазин за колбаской, а там уж не миновала и дома подруги Харитоновны. Без чая-то на дорожку – как…