Любопытно, что мы говорим о любви как об одной вещи, а не как о различении двух очень различных разновидностей, лежащих под одним словом: быть любимым и любить. Кажется, что мы можем заставить отношения работать должным образом только тогда, когда мы, наконец, готовы сделать последнее и осознаем свою неестественную, незрелую фиксацию на первом. Мы начинаем знать только о том, что нас любят. Это начинает казаться очень неправильным, как норма. Ребенку кажется, что родитель просто спонтанно находится под рукой, чтобы утешать, направлять, развлекать, кормить, убирать, оставаясь при этом почти всегда теплым и веселым. Родители не раскрывают, как часто они прикусывали язык, боролись со слезами, и были утомлены, чтобы снять свою одежду после дня ухода за детьми.
Мы узнаем о любви в совершенно невзаимном контексте. Родители любят, но они не ожидают, что услуга будет возвращена каким-либо значительным образом. Родитель не расстраивается, когда ребенок не замечает новую стрижку или не задает тщательно выверенных вопросов о том, как прошла встреча на работе, или предлагает родителю пойти наверх и вздремнуть. Родитель и ребенок могут любить друг друга, но каждая сторона находится на совершенно другом конце оси – без ведома ребенка.
Вот почему во взрослом возрасте, когда мы впервые говорим, что жаждем любви, мы в основном подразумеваем, что хотим быть любимыми, как когда-то любили родители. Мы хотим воссоздать во взрослом возрасте то, что чувствовалось, когда им управляли и потакали. В тайной части нашего сознания мы представляем кого-то, кто поймет наши потребности, принесет нам то, что мы хотим, будет очень сочувствовать и терпелив по отношению к нам, действовать бескорыстно и сделать все лучше.
Это, естественно, катастрофа для наших профсоюзов. Для того чтобы любые отношения работали, мы должны твердо перейти из положения ребенка в положение родителя. Нам нужно стать кем-то, кто может иногда подчинить свои собственные требования потребностям другого.
Чтобы быть взрослыми влюбленными, мы должны научиться-возможно, впервые – делать что-то действительно замечательное: на время, по крайней мере, ставить кого-то впереди себя. Вот что такое настоящая, зрелая любовь, к всеобщему удивлению.
Любопытно, что мы говорим о любви как об одной вещи, а не как о различении двух очень различных разновидностей, лежащих под одним словом: быть любимым и любить. Кажется, что мы можем заставить отношения работать должным образом только тогда, когда мы, наконец, готовы сделать последнее и осознаем свою неестественную, незрелую фиксацию на первом. Мы начинаем знать только о том, что нас любят. Это начинает казаться очень неправильным, как норма. Ребенку кажется, что родитель просто спонтанно находится под рукой, чтобы утешать, направлять, развлекать, кормить, убирать, оставаясь при этом почти всегда теплым и веселым. Родители не раскрывают, как часто они прикусывали язык, боролись со слезами, и были утомлены, чтобы снять свою одежду после дня ухода за детьми.
Мы узнаем о любви в совершенно невзаимном контексте. Родители любят, но они не ожидают, что услуга будет возвращена каким-либо значительным образом. Родитель не расстраивается, когда ребенок не замечает новую стрижку или не задает тщательно выверенных вопросов о том, как прошла встреча на работе, или предлагает родителю пойти наверх и вздремнуть. Родитель и ребенок могут любить друг друга, но каждая сторона находится на совершенно другом конце оси – без ведома ребенка.
Вот почему во взрослом возрасте, когда мы впервые говорим, что жаждем любви, мы в основном подразумеваем, что хотим быть любимыми, как когда-то любили родители. Мы хотим воссоздать во взрослом возрасте то, что чувствовалось, когда им управляли и потакали. В тайной части нашего сознания мы представляем кого-то, кто поймет наши потребности, принесет нам то, что мы хотим, будет очень сочувствовать и терпелив по отношению к нам, действовать бескорыстно и сделать все лучше.
Это, естественно, катастрофа для наших профсоюзов. Для того чтобы любые отношения работали, мы должны твердо перейти из положения ребенка в положение родителя. Нам нужно стать кем-то, кто может иногда подчинить свои собственные требования потребностям другого.
Чтобы быть взрослыми влюбленными, мы должны научиться-возможно, впервые – делать что-то действительно замечательное: на время, по крайней мере, ставить кого-то впереди себя. Вот что такое настоящая, зрелая любовь, к всеобщему удивлению.
