Стоило бы мне забыть его имя на всю оставшуюся жизнь. Стоило бы. Но я его и не знала. А значит, я гадала, гадала, как глупая маленькая девочка на ромашке. Сидя за обеденным столом. Стоя на эскалаторе, сидя и смотря в монитор на работе.
И мне бы глупой, перестать, забыть, закрыть, убрать и жить, а нет. И вот в очередной смутно очерченной картине, стоит бокал, я бы сидела, молча, и смотрела, если бы он говорил со мной, просто и молча. Глаза, в них бы я точно не смотрела, лучше на руки, сильные такие, они бы тоже держали бокал, и я бы все молчала и молчала, а он бы говорил, что-то крайне важное (безусловно) а я бы так и не решалась спросить его имя, он бы и не знал, о чем я думаю, потому что –то живо рассказывал, о своей (допустим) поездке.
Я бы молча, пила вино, залпом, стараясь напиться скорее, чем его голос бы меня ввел в транс. И вот я решилась, на третьем бокале, мои глаза решились посмотреть на него, он в целом не обратил на это никакого внимания, он сидел, и перебирал в руках винные пробки из вазы стоявшей на столе, а я, молча уставившись на него, сидела, он, будучи конченым эгоистом, даже не заметил, что я не вставила ни буквы в его монолог, ему скорее льстило, что его слушают, молча, не задавая вопросов.
Я смотрела, пытаясь понять, что же в этом полном сумбура и кристально чистого эго человеке, так меня сразило, так вынуло из моей раковины и заставило за ним идти, не понимаю зачем и куда.
А правда «ЗАЧЕМ?»
Я размышляла, за этим вопрос долго, нудно и бестолково.
Но мое тело, давало мне такое количество подсказок, которые я упорно сдерживала и давила, как тараканов. Все было просто, но самое сложное, это было признать простоту ответа, не хотелось мне так легко сдаться.
А все было просто. Я мечтала, допивая уже четвертый бокал, что бы его руки, которые уже раскладывали пасьянс из этих чертовых пробок, сделали тоже самое со мной, разложили меня на этом чертовом столе, без лишних слов, без прелюдий и пафоса, мне хотелось, что бы он сжал меня, как эту пробку и не выпускал, и пока он (как оказалось чуть не утонул в проруби, в очередном своем путешествии) я молча тонула в вине, в его дьявольских глазах, в его покрытых венами руках, в них особенно. Прикусив губу, я молча подошла и долила из бутылки остатки вина. Сначала он не заметил, что я уже была буквально в метре от него, стояла молча и смотрела прямо на него, а он был уже где то на джипах сафари и пил какой то ром, я не слушала, его голос отдавался внутри гулким эхом, я смотрела, смотрела впервые в его глаза, в которых было написано, что он все знает, знает и не шевелится, только потому, что впервые за долгое время я так близко была рядом с ним, и как лань смотрела на него, смотрела и горела. Мне казалось что у меня пылает кожа, что у меня на лбу все написано, внутри я кричала «схвати и сожмиии, сожми и не отпускай!!!» Я простояла так еще пол минуты, и развернувшись пошла и вынула из шкафа еще одну бутылку, в этот момент я услышала как треснула пополам пробка в его руке, и тут я замерла. Я не могла больше пошевелится, молча я крутила в руках эту чертову бутылку, в отражении стекла я видела его, он был все ближе и ближе, в какой то момент я ощутила его тепло, всем своим существом, я ощущала его позади меня, он вынул из моих рук бутылку –« открыть?» прозвучало где то в районе моей макушки, второй рукой я протянула ему штопор, теплая рука, сжала мою, о Боже, я была в аду и в раю одновременно, он с такой силой ее сжал, что мне казалось, что он вот-вот ее сломает, но я молчала. Он сделал еще шаг, поставил бутылку на стол, и убрал рукой волосы с шеи, он дышал в нее, горячее дыхание окутывало меня, в голове было только «схвати, сожми, сожми!!» мне казалось, что он начал хрипеть, но я не могла повернуться, я стояла, и смотрела на него в отражении, широкая спина, меня не видно, и тут он запрокинул голову вверх, я видела как он закрыл глаза, взял бутылку, и пошел на свой стул к пасьянсу из пробок, молча открыв вторую бутылку и разлив ее по бокалам, он протянул один мне, стоявшей к нему спиной, и молча таращившейся в шкаф, «Берии!» это было и страшно и потрясающе одновременно, этот его крик.
Я подошла и взяла бокал так, чтобы не коснуться его руки, меня трясло, мне казалось, что меня изнутри бьет озноб, щеки горели до боли красным. Взяв бокал, я пошла и села обратно туда же где была последний час, как только я села на место, он тут же продолжил свой рассказ, а я все так же смотрела на его руки, только вот он больше не разглядывал пробки на столе, он смотрел на меня, в упор, в глаза, у меня даже начали гореть голые коленки, что я успела пожалеть, что пришла в такой короткой юбке, и что вообще пришла в юбке, и что вообще пришла.
И теперь все было ясно, как белый день. Он все знает.