Стихийный протест защитников сквера и организованные провокации сторонников храма. Что изменилось в Екатеринбурге после вмешательства президента Путина в конфликт.
Екатеринбург удостоился внимания президента России. К сожалению, не как город, где живут лучшие люди на земле, а как столица громкого протеста. О конфликте вокруг храма святой Екатерины Владимир Путин заговорил на пленарном заседании медиафорума ОНФ, который проходит в Сочи. Несмотря на заявление главы государства о том, что он слышал о противостоянии, которое длится уже четвертый день «только мельком», его слова были услышаны и горожанами, и властью.
«Если речь о жителях, их мнение нужно учесть. Храм должен объединять, а не разъединять. Есть простой способ — провести опрос. В этом и есть принцип демократии», — сказал президент. И не прошло и часа, как мэрия Екатеринбурга приняла решение узнать мнение жителей. На языке чиновников это получило название «вектором движения, обозначенным президентом России по выходу из сложившейся, безусловно критической,ситуации в Екатеринбурге», «компромисс, которого мы пытаемся достичь» [цитата из Instagram вице-губернатора Сергея Бидонько — прим. ЕТВ].
Каждый новый день приносит новые лозунги. От «Мы за сквер» горожане перешли к «Мы из сквера не уйдем», «Нас все больше каждый день», «С нами вся Россия» и «Урал — это свобода». Каждый вечер в сквер у театра драмы приходит все больше горожан. И с каждым днем все сильнее звучат обвинения в адрес протестующих: мол, вы, ребята, не просто так здесь любовь к городу демонстрируете, стремясь сохранить зеленый островок,а выполняете заказ (и, возможно, даже за деньги), реализуя политические цели неведомых заказчиков. Хотя и заказчики порой называются. Чаще всего Навальный и, конечно же, «пятая колонна» и госдеп.
Но 16 мая стало особым днем. После «вектора», заданного президентом, в сквере появился сначала экс-мэр Евгений Ройзман, заявивший «сегодня президент выполнил работу губернатора». А затем к защитникам сквера пришел и действующий глава города Александр Высокинский. К сожалению, поздно… Ему не давали говорить, заглушая градоначальника криками «убери забор», «это наш город», «мы тебя не выбирали». А закончилось хождение в народ для мэра совсем плохо: в сопровождении нескольких десятков горожан мэр двинулся к выходу под непрекращающееся скандирование«Позор! Позор! Позор!».
ЕТВ вместе с политтехнологом Платоном Маматовым, политологами Екатериной Шульман и Александром Пироговым пытается разобраться в структуре самого масштабного за всю историю Екатеринбурга протеста. И понять, как власть за несколько дней смогла настолько дискредитировать себя и почему защитников сквера так старательно обвиняют в создании «уральского Майдана».
«Нелегитимное насилие»
На сегодняшний день каждая из сторон совершила, пожалуй, всего по одной, но серьезной ошибке. Защитники сквера допустили в свои ряды провокаторов, выкрикивающих лозунги, призывающие к насилию, кидающих в сторону полицейского оцепления камни и бутылки, взрывающих петарды. Это позволило обвинить горожан в хулиганстве и на словах, и на деле: около сотни человек задержаны, 29 уже арестованы в общей сложности на 125 суток. Сторонники храма святой Екатерины допустили промах, имеющий гораздо более серьезные последствия.
Екатерина Шульман назвала появление в первый день противостояния крепких ребят в спортивной форме «нелегитимным насилием»:
— Сотрудники правоохранительных органов не очень любят устраивать массовый мордобой. Они заточены на другое: задерживать и нейтрализовать. Поэтому в конфликтах используют ЧОПы или неофициальные силовые структуры — спортсменов, которые могут маскироваться под представителей другой точки зрения. А власти это выгодно — представить конфликт как драку граждан между собой, а не противостояние граждан власти. Но подобное обычно ничем хорошим не заканчивается. Эти две группы (граждане и ЧОП) могут подраться очень серьезно. И все это в итоге будет на совести местной власти.
Александр Пирогов считает, что появление бойцов Академии единоборств в первый же день после появления забора и стало катализатором для превращения протеста в противостояние: «Когда люди бандитской наружности разгоняют горожан, это, помимо отсутствия диалога,становится главным спусковым крючком. Потому что не может уличная боевка заменить власть и правопорядок. Екатеринбург не центр анархии. Здесь есть мэр, губернатор, силовые структуры…»
«Нет примеров, есть образец»
За четыре дня претензии горожан сместились с Фонда святой Екатерины и совершенно справедливо сконцентрировались на власти, которая, казалось бы, должна соблюдать их интересы, но, пока не услышала сигнал от президента, не нашла смелости просто поговорить с людьми. В отличие от представителей РПЦ, которые несколько дней приходят в сквер, разговаривают и отвечают на непростые вопросы.
Встав на позицию «есть верующие, они хотят храм, их больше, поэтому мы будем строить храм, а вы, которые против, заткнитесь, ваше мнение нас не волнует», власть совершила ошибку еще на этапе, когда конфликта можно было избежать.
И именно власть довела ситуацию до крайне запущенного состояния.«Бессмысленно запущенного», как говорит Екатерина Шульман. И даже переговоры, которые были организованы губернатором Куйвашевым привели к еще большей «потере лица»:
— Были переговоры, которые закончились ничем. Если власть представляет свою площадку, чтобы конфликтующие стороны сошлись, она должна предъявить результат. Пришли, поговорили и вышли ни с чем — это ужасно. После этого к участникам переговоров со стороны защитников сквера начала приходить полиция. То есть мало того, что переговоры безрезультатны, они еще и опасны для тех, кто на них соглашается. Кто в следующий раз пойдет на такие переговоры, если это заканчивается а) ничем, б) плохо?
Сейчас предсказать исход противостояния крайне сложно. «Когда протест только начинался, нужно было провести реальную процедуру обсуждения, а не подменять ее каким-то фейком. С людьми надо было вести разъяснительную работу, договариваться, проводит публичные слушания. Настоящие публичные слушания, а не фейковые, подделанные где-то в интернете», — считает Платон Маматов.
А в итоге, что же видят сейчас все, кому попадаются на глаза новости и видеоматериалы о происходящем в Екатеринбурге?
«Запас прочности не бесконечен»
Вместо того, чтобы принять максимум усилий для локализации, а затем и устранения конфликта, свердловская власть только усугубляет его сомнительными высказываниями. «Мы боремся за получение средств на вторую линию метро, которая так важна для горожан. С федерального и международного уровня мы смотримся как протестный город, а иногда и вызываем недоумение, которое появляется в связи с негативным отношением горожан к храму», — заявляет, например, вице-мэр Екатерина Куземка.«Мы делаем все для нашей команды: прекрасный стадион, прекрасная база, большое количество болельщиков на трибунах», — пишет в Instagram губернатор Евгений Куйвашев, справедливо радуясь за выход «Урала» в финал Кубка России, но не обращая внимания на конфликт, который можно наблюдать даже из окон его резиденции. И все это происходит тогда, когда горожане скандируют в сквере «Долой назначенцев».
«Видимо, необходимо федеральное вмешательство. Хотя Москва очень не любит, когда ее вовлекают в разруливание конфликтов на местах. Потому что с точки зрения Москвы, задача губернатора — не создавать проблем. Ваш губернатор их создает», — пророчески заявила Екатерина Шульман. Реакция на слова президента РФ была мгновенной. Но поможет ли восстановить репутацию власти?
Однако в Екатеринбурге люди раздражены. И их не успокоили обещаниями. Расходившиеся сегодня ночью из сквера горожане весьма скептически оценивали перспективы опроса. «Пока стоит забор, мы каждый день будем приходить сюда, — говорили они. — Знаем мы, как проводятся такие опросы…»
Скорее всего, число сторонников сквера будет расти с каждым днем, потому что горожане видят — власть не понимает, что людям на самом деле нужно,чем они возмущены, а чем довольны.
«Бред логики и стихия протеста»
Объявить искреннее желание горожан сохранить сквер орагнизованным извне протестом — очень выгодно. «Это та логика, в которой традиционно действуют власти и союзники власти. Обвинение протеста в том, что он кем-то срежиссирован и людьми манипулируют, очень удобно, — говорит Платон Маматов. — Во-первых, можно снять с себя всю ответственность. Если реально люди вышли на улицы, значит, что власть не так что-то сделала и граждане на это отреагировали. И именно власть виновата и должна понести ответственность. Если же мы обвиняем людей в том, что они пешки в чьих-то руках, то власть с себя ответственность снимает: „У нас все нормально! И вина лежит на мировой закулисе, пятой колонне и госдепе США“. То есть обвинение протеста в срежиссированности в принципе выключает людей из процесса диалога, процесса переговоров и превращает их в пешек. Это для власти очень удобно».
Екатерина Шульман также отрицает возможность организации протеста извне: «Такого не бывает в принципе. Это одна из распространенных легенд нашего времени. Невозможно в такой большой стране, как Россия, что бы то ни было организовать извне. Можно способствовать восходу солнца вручную — поддерживать то, что и без тебя будет происходить, но организовать на пустом месте протест — без повода, без основы — невозможно». Не считает политолог события в Екатеринбурге и повторением Майдана: «Майдан — это специфическое украинское явление. Наше общественно-политическое устройство на украинское не похоже ничем. Подобные параллели являются плодом безграмотности».
Платон Маматов так определяет признаки срежессированной (организованной) акции:
— Во-первых, у пришедших на мероприятие людей есть общие черты. Например, когда в сквере появились около двухсот бойцов, мы видели, что они друг на друга очень похожи: мускулистые, спортивные, практические одинаково одетые. Они схоже себя даже вели вплоть до словесных выражений. Даже если не знать, что этих людей подвозили организованно, можно сразу понять, что их кто-то в сквер прислал. А со стороны протестующих какой-то единой общности, которая позволяла бы предположить, что их кто-то подготовил и организовал, совсем нет.
Стоит три тысячи человек, и мы можем только сказать, что вот эти двадцать — они из кружка йоги, а эти тридцать с красным флагом — коммунисты, а несколько десятков, которые скакали, — от Навального.
Во-вторых, мы не видим таких очевидных вещей, как униформа, палаточный лагерь, людей, которые управляют потоками людей и организуют их. Нет такого, чтобы кто-то сказал: «А теперь на асфальт!» — и все сели. У защитниках сквера нет централизованного снабжения едой и водой, не видно общего управления. Это стихийный протест.
В третьих, мы не видим ангажированных массовых публикаций в СМИ, в соцсетях, которые позволили бы нам говорить, что все куплено.
«Цивилизованная форма политической жизни»
Пока же организованными выглядят только точечные провокации, которые защитники сквера пытаются своевременно гасить. Но то, что протест выглядит неорганизованным, как раз плохо именно для горожан,выступающих за сохранение зеленого островка, считает Екатерина Шульман:
— Общественно-политические акции должны организовываться структурами. Союзами, объединениями граждан, партиями. Общественными организациями. Организованность — это цивилизованная форма политической жизни. То, что люди просто пришли, говорит лишь о том, что проблема для них важна и у них высокий уровень сознательности.
Меня огорчает и отсутствие каких-то организованных структур: не видно позиции городской и областной думы. Непонятно есть ли в регионе омбудсмен и где он. Где общественная палата? Политические партии? Есть ли общественные организации на стороне протестующих? Надо понимать, что в политическом пространстве действуют организации: они являются субъектами переговоров и субъектами торговли и компромиссов.
Организованный протест — это эффективно: люди будут лучше добиваться своих целей. Он будет цивилизованнее, потому что будут иные инструменты диалога, кроме мордобоя. Пока ничего иного мы не видим. Это вина местной власти. И это ужасно. Людям ничего не остается, кроме как физически присутствовать на месте этой стройки и ломать забор.
На четвертый день сняли большую часть оцепления. У забора остались небольшие отряды полиции и Росгвардии. И, когда сотрудники правоохранительных органов покидали сквер, им кричали «Молодцы!» Люди в форме вели себя достойно, неся свою непростую службу. И, наверное, даже нарушили какие-то инструкции, вступая в диалоги с горожанами и даже просто кивая в ответ на вопросы.
Фото: Дмитрий Шевалдин, Мария Войнкова, ЕТВ