Мультфильм – это не только самое первое художественное произведение в жизни маленького зрителя, но и самое популярное. По данным российских социологов, 80,8 % времени, проведенного у голубого экрана, детвора тратит именно на мультики, и только 11 % – на остальные телепередачи и фильмы. Московские ученые попытались разобраться, что смотрят дети, а главное, как современная анимационная продукция влияет на их неокрепшее сознание.
Заяц и Волк
На заре моей журналистской карьеры мне посчастливилось взять интервью у одного из патриархов советской мультипликации Вячеслава Михайловича Котеночкина, создателя знаменитого «Ну, погоди!». Тогда я задала ему давно вертевшийся на языке вопрос: как так получилось, что задуманный как положительный герой Заяц оказался настоящим оборотнем, всячески издевавшимся над несчастным «отрицательным» Волком, а тому, напротив, доставались все симпатии и сочувствие публики?
Мудрый Вячеслав Михайлович ответил по-пушкински: да не знаю, как-то вот так вышло, мои герои меня не послушались и зажили сами по себе… На самом деле это жизнь расставила все по своим местам, и фильм оказался гораздо глубже, чем предполагали создатели. В нем нашла своеобразное отражение известная кампания гонения на стиляг, а позднее – на хиппи, к которым тянулась советская молодежь, выросшая в условиях тотальной несвободы. И поэтому Волк ассоциировался с гонимыми, но симпатичными представителями субкультур, а Заяц – с «правильными», конформистски настроенными комсомольскими начетчиками.
Этот мультфильм оказался удивительно актуальным – его смотрят и любят и по сей день, благодаря живым и точно схваченным характерам, захватывающей драматургии, заставляющей сопереживать героям и задумываться: на самом ли деле добро и зло так уж однозначно или оно иногда меняет свою личину. Директор Института социологии образования РАО Владимир Самуилович Собкин на семинаре «Мультфильмы в жизни дошкольников», проведенном в Московском городском психолого-педагогическом университете, представил свое социологическое исследование, в основе которого был опрос около трех тысяч родителей дошкольников от трех до семи лет. На вопрос «Какие мультфильмы у ваших детей самые любимые?» четверть респондентов поставила на первое место «Ну, погоди!». И это несмотря на то, что первые его серии смотрели в 70-х годах бабушки и дедушки нынешних дошколят!
В длинный список из 30 самых любимых мультиков попали также «Смешарики», «Том и Джерри», «Шрек», «Черепашки-ниндзя», «Белоснежка и семь гномов», «Золушка», «Цветик-семицветик», «Снежная королева»… Многие из них так же, как и «Ну погоди!», выдержали испытание временем. Но почему же, по мнению родителей, предпочтение отдается именно этим рисованным историям, чем они привлекают современных детей?
Мы выяснили, что девочкам уже в три-четыре года нравятся фильмы о Белоснежке, Золушке, Щелкунчике, Барби, Шреке, – говорит Владимир Собкин. – То есть волшебные сказки, в которых есть так называемая феминная модель поведения: прекрасная девочка, мечты о принце, первые робкие поцелуи. А вот мальчики выбирают Человека-паука, «Ну, погоди!», «Маугли», «Тома и Джерри», в которых отчетливо прослеживается маскулинная модель поведения, борьба злых и добрых сил. Далее происходит разделение по двум векторам. Детей начинают увлекать истории с неким нравственным выбором: мальчиков – героизм с определенной моральной нормой («Кот Леопольд», «Алеша Попович», «В поисках Немо»), девочек – социальные отношения между сверстниками или детьми и взрослыми, ориентация на дружбу, зависимость или независимость от взрослых («Смешарики», «Винни-Пух…», «Бременские музыканты»).
Три-четыре года – время первого психологического кризиса, и именно в это время обозначаются гендерные различия, осознаются нормы поведения, формируются идеалы и духовные ценности, выбираются способы разрешения конфликтов. И часто это происходит именно с помощью мультфильма как центрального момента детской культуры, мощного канала социализации.
Мой друг… зомби
Анимация – предмет для изучения не только социологов, но и искусствоведов и психологов. Рано или поздно дети начинают постигать многообразие жизненных проявлений и реагировать на них. Для их психики становится нормой тот факт, что жизнь многолика, что в ней есть место радостям и печалям, добру и злу, возможной утрате недавнего счастья. Беспокойство и страх – такие же неотъемлемые эмоциональные проявления психической жизни, как радость, удивление, восхищение, гнев и печаль. Эволюция сознания происходит часто и под влиянием экранных образов. Профессор ВГИК Наталья Кривуля исследовала смешное и страшное в современной анимации.
По ее мнению, раньше эти категории серьезно не рассматривались как эстетическое явление. До последнего времени в киноведении бытовало мнение, что серьезным переживаниям не должно быть места в мультфильме, поскольку это нечто ненастоящее, пестрое и шумное, всего лишь картинка, и в силу условности образа она не может передать сильные чувства. Однако на самом деле это не совсем так. Детское и взрослое восприятие одних и тех же событий не совпадают. Ребенок, опекаемый взрослыми, свободен от страха, потому что еще не знает опасности. Поэтому, смотря мультик, где героя подстерегают всякие неожиданности, переживая его даже временные неудачи как свои, он учится принимать к сердцу чужие печали и радости.
Следующий шаг на пути постижения печального и трагического в жизни – это ранние размышления его о смерти, об утрате близких. Воспитание устойчивости к страху направлено не на избавление от него, а на умение владеть собой. Дети и сами создают свои мифы: мы все помним «страшилки», пугающие рассказы о привидениях, оживших покойниках, «черных перчатках», появляющихся незнамо откуда, – это универсальная часть детской субкультуры, некий потаенный жанр, передающийся из поколения в поколение, с помощью которого ребенок познает окружающий мир, учится преодолевать страхи. Анимация не могла пройти мимо таких историй, и они часто экранизировались, причем пугали не только картинки, но и шумовое, музыкальное сопровождение, темпоритм фильма. Но не в советской мультипликации: она эти темы намеренно табуировала. Вот почему существует устойчивое мнение, что мультфильмы прошлого – все сплошь добрые, радостные, светлые. Однако все равно у каждого ребенка существует свой набор страхов, и появление Мойдодыра, Бармалея или даже сюжет вполне, казалось бы, невинного «Ежика в тумане» вызывали у некоторых малышей неподдельный ужас.
Мы показывали мультфильмы и опрашивали детей из двух детских садов и четырех школ в разных российских городах: было ли вам страшно и почему? – рассказала Наталья Кривуля. – Наш опрос был частью исследования, проводившегося в некоторых восточноевропейских странах, где в сознании людей рудиментарно еще сохранялась советская культура. Самыми страшными дети считали уже не Бабу-ягу или Бармалея, а американские и японские фильмы, в которые создатели сознательно вводили пугающих персонажей: зомби, вампиров, монстров, некоторых животных. Однако выяснилось, что иногда эти жуткие персонажи вообще не вызывали у них никаких чувств. Возможно, потому, что дети их не знают, они не включены в их культурное пространство как страшные. А самое интересное, что многие юные зрители, наоборот, считали привидения, вампиров и монстров добрыми и хорошими, хотели бы с ними подружиться и даже подражать им.
Вот, к примеру, испанский мультфильм «Как приручить зомби»: о маленькой девочке, тяжело переживающей развод родителей и не находящей взаимопонимания ни дома, ни в школе. В знак протеста она уходит на кладбище, где знакомится с целой компанией зомби, там с ней происходят разные сказочные приключения, и в результате она перестает быть одинокой. Ее новые друзья оказываются гораздо надежнее и порядочнее, чем окружающие ее люди.
Как понять феномен такого одомашнивания, приручения нечистой силы, которую следовало бы бояться? Наталья объясняет его «разрушением антропологии»: если раньше мы пугались нечисти как чего-то непонятного, инфернального, непредсказуемого, то теперь нечисть из разряда «чужого» перешла в «свое», приобрела антропоморфные черты и заняла место в человеческом пространстве. А вот злые, непонимающие взрослые из помощников и защитников зачастую превращаются в чужаков, с которыми не может быть ничего общего. На место образа «чужого» приходят также техногенные образы, не имеющие сходства с человеком: жители иных цивилизаций, роботы, ожившие предметы. (Тут хотелось бы поспорить. Возьмите, к примеру, добрейший советский «Паровозик из Ромашкова», перегруженный техногенными героями: тут и сам Паровозик, нюхающий ландыши, и репродуктор с человеческим лицом, и даже чемодан, бегущий на ножках…)
В любом случае «страшное кино» имеет право на существование. «Существует партитура эмоциональных переживаний, и ребенок должен ее прожить. Чувство страха может специально моделироваться, чтобы мы его пережили и отошли от него», – считает В. Собкин. Вопрос лишь в том, как сделать такое кино качественным произведением искусства.
Как пираты стали пожарными
Участие психологов в процессе создания мультфильмов для детей необходимо, – считает психолог и руководитель Центра игры и игрушки МГППУ Елена Смирнова. – Пока этого не могут понять создатели рисованной продукции, их аргумент – дети смотрят, значит, годится. Но мы все равно проводим экспертизу мультфильма как целостного художественного произведения. Мы убеждены: если он неэстетичен или антихудожественен, он не должен быть показан детям.
Среди критериев оценки главный, считает Елена Смирнова, это этическое и морально-нравственное развитие. Юный зритель обязательно должен переживать связь с другим человеком или существом, испытывать чувство единения с ними, относиться к другому как к себе – тогда у него есть шанс вырасти нравственной личностью. Моральное развитие связано со стремлением, условно говоря, быть хорошим и не быть плохим, следовать поведенческим эталонам. Причем для маленьких детей важно четкое разделение на «хорошо» и «плохо», определенность и однозначность этих эталонов, а не их размытость.
«Страшному» в мультике тоже найдется место, но все-таки нельзя допускать, чтобы зрители привыкали к «ужасам» и считали их нестрашными. Тогда не будет сопереживания, слияния с героем, который должен бороться и побеждать силы зла. Если же у ребенка нет возможности следить за судьбой героя, стремиться подражать ему – маленьким детям такой фильм уже не годится. Конфликт, сопереживание, четкие ориентиры, различимость добра и зла – вот основа, на которой строится сюжет. Ведь неслучайно дети, смотря телевизор вместе со взрослыми, так часто пристают с вопросом: «Мама, а эта тетя добрая или злая?»
Родители часто обращаются к психологам за советом, какие фильмы показывать детям, – говорит Елена Смирнова. – В дошкольном возрасте ребенок динамично развивается, его взгляды на мир быстро меняются. Малыши чувствительны и ранимы, у них еще нет критичного отношения к этой продукции и возможности выбора. Поэтому мультфильмы, показанные детям, должны строго соответствовать каждому возрастному периоду. Если трехлеткам нужны простые и короткие сюжеты с четкими понятиями и ясной мотивацией действий, то в пять-шесть лет уже можно рассуждать на более сложные темы: о контактах со сверстниками, взаимопомощи, путях разрешения конфликтов. В младшем школьном возрасте наступает пора, когда ребенок уже воспринимает подтекст, и герой мультфильма может быть не только действующим, но и переживающим. И конечно, юмор должен быть понятным и доступным для детей. Мы же часто видим, что мультфильмы делаются для «семейного» просмотра, их создатели, пытаясь захватить более широкие круги аудитории, включают туда элементы взрослого, «офисного» юмора.
А мне кажется, что родителям, да и самим аниматорам не мешало бы прислушаться не только к рекомендациям психологов, но и к… самим детям. Ведь сегодня они не только потребляют, но иногда и сами создают рисованные или кукольные фильмы – это стало возможным благодаря развитию высоких технологий и ускорению производства. Сегодня короткометражный мультик можно снять, смонтировать, озвучить с помощью взрослых за несколько часов. И в нем, как в капле воды, отражаются мечты и желания маленького творца, язык его общения с окружающим миром.
Вот, к примеру, только один такой крошечный шедевр воспитанников новосибирской детской киностудии «Поиск» – «Пожарный корабль». О неосторожных пиратах, которые слишком бурно веселились, устроили салют на своем корабле и подожгли море. На помощь приплыли пожарные и потушили и море, и пиратский корабль, а пираты решили исправиться и тоже стать пожарными. В этой трехминутной истории, рассказанной человеком, не умеющим еще выговаривать все буквы, содержится четкий запрос на обсуждение важных социальных проблем: осторожного обращения с огнем, вреда, который наносят люди природе, взаимовыручки. И, конечно, нравственного выбора: что лучше – грабить людей или спасать их?
Современные дети рано начинают задумываться о справедливости мироустройства, рано вырастают из культурных ползунков, сшитых для них взрослыми. Они жаждут разговора на серьезные темы, к которому взрослые не всегда готовы. Им нужно всего ничего – чтобы к ним прислушались и откликнулись.
Оригинальная статья размещена здесь.
Чтобы быть в курсе последних новостей из мира образования, подписывайтесь на наш Telegram-канал.
