Для того, чтобы понять, что представляла собой территория, на которой в Х веке сложилось государство «Русь», следует определить, чем были эти земли. Эта обширная страна находилась очень далеко от тогдашнего цивилизованного мира. А им для проживавших на Русской равнине племен были государства – наследники Римской империи. От Византии земли будущей Руси в степях Причерноморья отделял барьер из кочевых народов. Столь же далекие от цивилизованности язычники – балтоязычные, скандинавские и западнославянские обитатели Прибалтики, долин Одера и Эльбы, отделяли эти территории от Германии. Таким образом, будущая Русь до Х века была даже не приграничьем цивилизации, а областью, которая лежала за пределами приграничья. Для того, чтобы ее как-то культурно охарактеризовать, уместнее всего вспомнить древнегреческое название этих местностей – «Гиперборея», т.е. лежащая «за Бореем», сверх-северная (точнее, за-северная) страна.
Римляне, древние и средневековые китайцы называли народы, находившиеся вне их границ, но известные им, «варварскими». «Варвары», постоянно контактировавшие с цивилизованным миром, многое у него перенимали, становясь в значительной степени его частью. В то же время племена, жившие за «варварами» (можно назвать их «транс-варварами»), контактировали с культурными странами только через «варваров». Таким образом, если контакты «варваров» с цивилизацией были прямыми, то «транс-варваров» – вторичными и опосредованными.
Чтобы примерно определить, какие народы жили в таком же отдалении от центров цивилизации, уместно сравнить проторусские племена с тунгусами, отделенными от культурного Китая широкой полосой монголов, или народами Гвинейского побережья Африки, которых от бывшего Римского мира отделяла Сахара, населенная предками берберов. Иными словами, восточнославянские и угро-финские племена Русской равнины имели определенные контакты с цивилизованным миром, но контакты эти были весьма неустойчивыми и спорадическими. А торговые и интеллектуальные контакты между народами всегда и везде определяют уровень и скорость развития стран и народов.
В отсутствие экономических и культурных контактов любое племя останавливается в своем развитии, иногда в течении тысячелетий воспроизводя один и тот же социальный и духовный уровень развития без какого-либо прогресса. Яркие примеры такого застоя изолированных от внешних влияний племен – аборигены Австралии, эскимосы, бушмены и индейцы амазонских дебрей, до второй половины XVIII века не имевшие никаких контактов с внешним миром. В результате в то время как европейцы использовали паровые машины, а китайцы читали философские трактаты, австралийцы не умели пользоваться даже луком и стрелами.
«Транс-варварские» племена, безусловно, находились на более высоких ступенях развития, чем изолированные, но их отставание было велико. Из школьного учебника по истории нам памятна знаменитая «борона-суковатка» – ею славяне обрабатывали землю при киевских князьях. А в Китае со II века до н.э. уже был известен плуг с чугунным лемехом, и во II веке н.э. он активно использовался в Индии, Иране и Римской империи. А еще примерно через столетие плуг уже был знаком ближайшим к римскому миру германским племенам. Но в России плуг начал использоваться в массовом порядке только в XIX веке!
Для того, чтобы поддерживать отношения с внешним миром, необходим взаимный интерес. Отсталым народам необходима торговля, за которой следуют культурные контакты, заимствование технологий и идеологий. Но для налаживая отношений необходим взаимно понятный понятийный аппарат, наличие приемлемых для обеих сторон ценностей. Трагические истории исчезнувших тасманийцев и вытесненных в малопригодные для жизни места австралийских аборигенов вызваны тем, что сторонам (английским колонистам и туземцам) было нечего предложить друг другу, а никаких объединяющих обе стороны культурных и нравственных ценностей не существовало. Поэтому эти группы были вынуждены либо вообще избегать контактов друг с другом, либо, при необходимости контактов (попытках использования земельных и водных ресурсов, на которые претендовала другая сторона), действовать только силой.
Это, кончено, экстремальный пример взаимного непонимания и ненужности. Но и у народов, находившихся гораздо ближе друг к другу по уровню развития, конфликты, связанные с разницей в мировосприятии, также неизбежны. И если народ чувствует необходимость в расширении внешних контактов, ему приходится искать точки соприкосновения с другими. Именно такие ситуации приводят к принятию новых идеологических и мировоззренческих систем, каковыми на протяжении многих веков были системы религиозные.
Одним из последствий советской антирелигиозной пропаганды стало появление т.н. «родноверов», сконструировавших псевдоязыческую «исконно русскую» религию, основанную на фальшивках, главной из которых является «Велесова книга», грубо и неумело сфальсифицированная эмигрантом С.Лесным (Лесной С. Откуда ты Русь?/Ростов-н/Д, «Донское слово», 1995). «Родноверы» считают, что дохристианская Русь была могучим, богатым и культурным государством с оригинальной религией и развитой культурой, которую уничтожили предатели-князья, вступившие в союз с иностранными христианами. Христианство, по их мнению, является «чужебесием» - зловредным иностранным заимствованием, придуманным для погубления русского народа.
«Родноверы» считают, что великая княгиня Ольга, Владимир I, Андрей Боголюбский – фигуры, на которых зиждется история Руси – несли только зло. Да, времена были жестокие, и уровень зверства во всем тогдашнем мире, отнюдь не только на Русской равнине, значительно превосходил современный нам. Однако были ли язычники тех времен умнее, патриотичнее, милосерднее?
Нет. Олег Древний, первый достоверно известный русский князь (Рюрик все же – фигура спорная) завоевал Киев, где князьями были некие Аскольд и Дир – первый, судя по всему, был варягом, а второй, наверное, союзный ему славянский вождь. Никоновская летопись так рассказывает об этих событиях: Олег высадил часть своей дружины на берег, обговорив тайный план действий. Сам, сказавшись больным, остался в ладье и послал к Аскольду и Диру извещение, что везет много бисера и украшений, а также имеет важный разговор к князьям. Когда те сели в ладью, будто бы больной Олег сказал: «Аз есмь Олег князь, а се есть Рюриков Игорь княжичь [сын первого князя Новгородской Руси Рюрика, призванного вечем на княжение – прим. авт.]» - и убил Аскольда и Дира.
С именем Олега сказания связывают успешные походы против Византии (якобы он в знак победы прибил щит на ворота Цареграда), но результаты этих походов почему-то оказались противоположными: старые торговые договоры Киева с Византией при Олеге были византийцами аннулированы, что было бы невозможно при успехах русского оружия. Да и византийские источники, достаточно подробно освещающие события того времени, о каких-либо успехах русов не упоминают, зато отмечают поражения напавших на них «скифов». Что неудивительно: византийцы использовали сифонофоры - мощные огнеметы, неизвестные в Х веке ни в одной другой стране мира. Против них был бессилен любой флот.
По мнению Льва Гумилева, войско Олега было разгромлено византийцами приблизительно в 911 г., поскольку после этого он уже в качестве союзника Византии воюет с хазарами – и опять терпит поражение (Гумилев Л.Н. От Руси к России, М.: Айрис-пресс, 2003. - 318 с). В целом, хотя Олег и присоединил Киев с окрестностями к Новгородской земле, итоги его деятельности для Руси были скорее плачевны: Русь на десятилетия стала данником хазарского Итиля.
Еще больше вреда Руси принес следующий великий князь-язычник – Игорь Рюрикович. В 941 г. он, как и его предшественник, напал на Византию и, естественно, был разбит. После этого финансово-экономическое положение Руси ухудшилось настолько, что нечем стало платить дружинникам. Эту проблему князь Игорь попытался решить в стиле вождя бродячей шайки варягов-разбойников: он, уже собрав дань с племени древлян, повторно пошел «на полюдье» в древлянскую столицу Искоростень. Иными словами, князь решил просто ограбить подданных. Впрочем, и о первом, законном, сборе дани с древлян летописцы рассказывают, как о грабеже, сопровождавшемся всяческими насилиями.
«Поразмыслив, сказал своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу еще». И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит» [...] и древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря [Игорь был привязан к верхушкам деревьев и разорван надвое – прим. авт.] и дружинников его» (ПВЛ).
Князь Святослав Игоревич (945-72 гг.) был намного более удачлив. Он освободился от хазарской зависимости и, совершив тщательно организованный поход на Волгу и Кавказ, сравнял с землей обе хазарские столицы - Итиль и Семендер. После этого Хазария перестала существовать.
Однако он, как и его отец Игорь, как и Олег Старый, хотя и стал первым Рюриковичем, получившим не скандинавское, а славянское имя, по сути, оставался предводителем отряда варягов-кондотьеров, и его интересы были крайне слабо связаны с интересами своей страны. В 968 г. он вмешался в войну Византии с Болгарией на стороне первой. Византийский посол Калокир за это передал Святославу 15 кентинариев золота (примерно 455 кг), то есть русы выступили в роли византийских наемников. Часть Болгарии была захвачена русами, но в следующем году им пришлось срочно идти освобождать Киев от печенежской осады.
Но княжить в Киеве Святославу не нравилось. «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае - ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли - золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы [то есть киевский князь считал нормальным продажу в рабство собственных подданных! – прим. авт.]» ПВЛ). В отсутствие Святослава болгары восстали, а по возвращении его дружины они обратились за помощью к своим вчерашним врагам – византийцам. Восстали они потому, что зверства язычников Святослава намного превосходили жестокость тогдашних христиан – самих болгар, византийцев, сербов и других балканских народов: «Говорят, что с бою взяв Филиппополь, он со свойственной ему бесчеловечной свирепостью посадил на кол двадцать тысяч оставшихся в городе жителей и тем самым смирил и [обуздал] всякое сопротивление и обеспечил покорность» (Лев Диакон, «История», 6.10). В ходе войны Святослав неоднократно, причем предательски убивал болгар: «Поняв по зрелом размышлении, что, если мисяне [болгары – прим. авт.] склонятся к ромеям, дела его закончатся плохо, он созвал около трехсот наиболее родовитых и влиятельных из их числа и с бесчеловечной дикостью расправился с ними - всех их он обезглавил, а многих других заключил в оковы и бросил в тюрьму» (Лев Диакон, «История», 8.9).
Описывать хорошо известные перипетии русско-болгаро-византийской войны 970-71 гг. нет нужды, важнее ее результаты. Русское войско было разбито византийцами и осаждено в крепости Доростол. В результате Святослав согласился покинуть Болгарию, а византийцы обязались обеспечить его воинов запасом хлеба на два месяца. Святослав также обязался вступить в военный союз с Византией и отказался от претензий на Болгарию.
Оставив Болгарию, Святослав не пошел в Киев, а остановился на зимовку на пустынном черноморском островке Змеиный. Там он объявил, что в поражении виноваты его воины христианского вероисповедания. Согласно смутным намекам в летописях, «виновники» подверглись жестокой расправе, после чего остатки дружины двинулись вверх по Днепру к Киеву. На днепровских порогах струги русов были расстреляны печенегами из луков, и почти все войско, включая Святослава, погибло.
Каноническая версия этой истории утверждает, что печенеги действовали по наущению Византии и получили за это византийское золото. Однако поверить в это невозможно. Войско Святослава никакой опасности для Константинополя не представляло, а договор между Святославом и Византией последней был выгоден. Константинопольский дипломат Иоанн Скилица в книге «О войне с Русью» утверждает, что византийское посольство специально просило печенегов пропустить русских, и это выглядит правдоподобно.
Печенегам тоже было вроде бы невыгодно уничтожать русское войско: они со Святославом вместе ходили на хазар и в Болгарию, и причин нападать на князя у них не было. А вот у киевской православной общины, многочисленной и влиятельной, - были, и немалые. Возглавляла киевских христиан княгиня Ольга – мать князя. Жестокой расправой с древлянами, убившими ее мужа Игоря, княгиня доказала, что весьма изобретательна и крови не боится. После расправ на Змеином ничего хорошего от Святослава ей ждать не приходилось, и она, очевидно, не пожалела красноречия и денег для организации похода печенегов к днепровским порогам. Эту версию косвенно подтверждает и тот факт, что главный воевода Святослава, Свенельд, покровительствовавший христианам, со своим отрядом двинулся раньше князя и отдельно от него - вверх по Южному Бугу (уместно предположить, что его уход был вызван нежеланием участвовать в расправах), и спокойно дошел до Киева – печенеги его не тронули (такую версию гибели Святослава выдвинул Л.Гумилев в книге «Древняя Русь и Великая Степь»).
Святослав был последним в череде русских великих князей-язычников и последним настоящим варягом на княжении. Стоит ли в противовес «родноверам» очернять Рюрика, Олега, Игоря и Святослава, мазать их черной краской, возвеличивая христиан Ольгу, Владимира, Ярослава, Александра Невского? Нет. Князья-язычники были детьми своего времени и действовали в соответствии с менталитетом грабителей-викингов, и их нравственный облик формировался кровавым культом Перуна, которому они поклонялись.
Ярчайший тому пример – Владимир I. До крещения он был точно таким же викингом, как и его предки. Его образ в советских книгах и учебниках всегда рисовался исключительно черными красками. И действительно: престол захватил силой, братьев убил, Рогнеду и неизвестную греческую монахиню - обесчестил. «Был же Владимир побежден похотью, и были у него жены […], а наложниц было у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове, в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц» (ПВЛ). Брата Ярополка, борясь за киевский престол, он предательски убил. Хотя и убитый не был ангелом: ранее он уничтожил другого брата - Олега…
Но летописец писал отнюдь не в укор великому князю – наоборот, он описывал нравственное преображение человека. До крещения Владимир действовал в соответствии с парадигмами варяжского воина-язычника, мораль которого допускает и братоубийство, и насилие, и распутство. После крещения жизнь Владимира коренным образом изменилась: он отменил смертную казнь, заменив ее вирой – денежной выплатой, что было совершенно уникальным явлением в те века (против отмены смертной казни выступали даже греческие и болгарские священники, приглашенные на Русь, но Владимир настоял на своем: «Ибо зело боюся греха!», т. е. вынесения несправедливого приговора.). Западные христиане (будущие католики), мусульмане и иудеи на Руси во времена Владимира правления гонениям не подвергались, и, что еще более удивительно для того времени, даже получили право проповедовать на Руси. Каждое воскресенье Владимир щедро угощал киевлян на пирах, по его приказу для немощных и больных развозили на телегах еду и питье.
Владимир не просто прозрел, обратившись к христианству, и не только захотел сделать Русь равновеликой современным ему государствам. Он понял, что без принятия одной из великих мировых религий никакого государства попросту не будет. Бессистемные убийства – от гибели Аскольда и Дира до расправы с Ярополком – составляли суть внутренней политики языческой Руси. На такой основе государство просто невозможно создать: это будет непрерывная резня всех со всеми, и энергия распада будет всегда преобладать над энергией созидания. Страны, образовавшиеся на территории бывшей Римской империи, возникли как наследники ее высокой культуры и традиций, к которым добавились культура и традиции «варварских» племен. Они восприняли римское право, римское образование и христианство в качестве интеллектуальной базы своей государственности. Дания, Норвегия, Швеция, Венгрия, Польша, Чехия создавались вне бывшей римской ойкумены, но племенные верхушки народов, формировавших эти страны, постепенно поняли, что бесконечное насилие – слишком неустойчивая основа для создания государства, и приняли христианство. Почему именно его – понятно: культурные традиции связывали эти европейские окраины с бывшим римским миром.
Стоит вспомнить, что на территории будущей Руси еще на закате античности была предпринята попытка создать государственность на точно такой же основе, что и шестью столетиями позже ранняя, дохристианская Русь: речь идет о государстве готов Ойум («Водная страна»). Столицей его был город Данапарстад (Ахеймар) – скорее всего, на месте современного Киева. Во II веке н. э. племя готов переселилось из Скандинавии на берега Вислы, откуда перешло в долины Днепра, Днестра, Прута и Южного Буга, т.е. примерно на те же земли, где впоследствии возникла Русь. Его тоже основал народ скандинавского происхождения, как и русы через полтысячелетия; основным населением тоже были славяне (правда, в те века значительную массу насельников современного юга Украины еще составляли народы иранского происхождения – сарматы и аланы). Помимо непосредственно контролируемых ими земель, называвшихся ими «Данапарстадир» (буквально – «Приднепровье»), готы распространяли в какой-то степени власть на гигантские территории – бассейны Оки, Верхней Волги, Камы с прилегающими уральскими землями, нынешнюю Эстонию, Ленинградскую, Псковскую и Новгородскую области. Жившие там народы платили готам дань – очевидно, непостоянную.
О стране Ойум известно немного, но она была вряд ли менее развитым государством, чем Русь от Рюрика до молодого Владимира. У готов даже была руническая письменность, а в IV веке они приняли христианство в арианском варианте. Однако христианство было принято готами формально и, похоже, мало прижилось в их буйной, малокультурной среде.
Готы правили славянами примерно так же, как и язычники-русы: при помощи полюдья (т.е. грабежа). Славян (венедов, антов) готы завоевали силой оружия. Германское племя герулов, обитавшее в низовьях Дона, готы подчинили после многолетней тяжелой войны. Русы (росомоны), часть которых готы силой увели с родной земли на Балтике, тоже испытывали тяжелый гнет со стороны готов. «Вероломному же племени (gens) росомонов, которое в те времена служило ему в числе других племен, подвернулся тут случай повредить ему. Одну женщину из вышеназванного племени росомонов, по имени Сунильда, за изменнический уход [от короля] ее мужа, король [король готов Германарих, или Эрманарих], движимый гневом, приказал разорвать на части, привязав ее к диким коням и пустив их вскачь. Братья же ее, Cap и Аммий, мстя за смерть сестры, поразили его в бок мечом» (Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Getica, 129).
Так сложилось, что именно в то время, когда конфликт готского короля с непокорными русами (росомонами) привел к покушению и ранению 106-летнего конунга, на восточной границе королевства Ойум появились воинственные пришельцы из Центральной Азии – гунны. Они были немногочисленны, и шансов на победу над громадной готской державой у них не было. Однако правление Германариха было настолько жестоким, что на сторону азиатских кочевников перешли русы (росомоны), и, скорее всего, славяне и герулы. Более того: одно из основных собственно готских племен, вестготы, не поддержало Германариха: «…От них [готов] вестготы, следуя какому-то своему намерению, уже отделились» (Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Getica, 130). Л.Гумилев обоснованно считал, что вторжение гуннов спровоцировало всеобщее восстание народов, порабощенных готами (и даже часть собственно готов); в результате готское королевство было уничтожено, а сами готы частично покорились гуннам, частью бежали в пределы Византии, а некоторые укрылись в горах Крыма. 110-летний Германарих не вынес позора поражения и покончил собой.
Готское королевство Ойум – прямой предшественник Киевской Руси; даже этнический состав его очень схож. В советское время историки отрицали сам факт существования готского королевства на территории Украины и частично России, несмотря на наличие письменных источников и археологических свидетельств – из-за того, что германские нацисты обосновывали свои претензии на владычество над Восточной Европой наследием готов. Кроме того, жестокий внутренний конфликт и переход подданных Германариха на сторону «диких» гуннов нуждался в объяснении, которое советские историки выдвигать не желали. А ведь объяснение это несложное: готы, поверхностно приняв христианство, оставались, по сути, кровожадными язычниками, и их свирепость отвратила подданных от поддержки Германариха. Державшееся на грубой силе протогосударство распалось и исчезло.
Если бы Киевская Русь не стала христианской страной, ее ждала бы аналогичная участь. Для подтверждения этого тезиса обратимся к судьбе народов Восточной Европы, не принявших христианства.
В XI-XIII веках в Среднем Поволжье существовали мордовские княжества, находившиеся примерно на таком же уровне развития, что дохристианская Русь. Во главе мордовских княжеств стояли деятельные властители (Алабуга, Пуреш, Пургаз), располагавшие сильными дружинами. Однако мордовского государства создать не удалось: не было принято современной религии, а значит, не возникло ни законов, ни системы престолонаследия, ни государственного аппарата; уровень культурного и технического развития оставался очень низким. В XIII веке мордовские протогосударства были разгромлены монголами и навсегда прекратили существование. Показательны и другие примеры судеб племен, упорно придерживавшихся язычества – полабских и поморских славян, пруссов, ятвягов, куршей, ливов, земгалов и латгалов. Они, в отличие от своих западных соседей, собственных государств создать не смогли и были завоеваны и перестали существовать как самостоятельные этносы, подвергшись ассимиляции. А те, что уцелели, либо превратились в немногочисленные этнические осколки (таковы лужичане – потомки полабских славян, и кашубы – потомки поморских славян), либо тысячу лет, до ХХ века, развивались под властью более развитых чужеземцев (латыши – потомки земгалов, куршей и латгалов, эстонцы – потомки эстов, финны – потомки племен сумь и емь).
Русь до крещения также была крайне примитивным протогосударственным образованием - племенным союзом: подобные существовали среди германских и скандинавских племен в первые века нашей эры (одним из самых развитых из них как раз было упоминавшееся выше готское королевство Ойум). Прото-Русь не имела ни письменности, ни законов (а германские племена, обосновавшиеся в Римской империи, имели свои своды законов как минимум с V века), ни структур госуправления, ни денежной системы.
(Современные апологеты язычества считают, что письменность у славян до крещения была. Действительно, на территории Руси найдено несколько дощечек с загадочными знаками, напоминающими письмена. Однако, согласно археологическим данным, они относятся к III-IV векам н.э. и находятся не только на Русской равнине, но и на таких отдаленных от Руси территориях, как Польша, Крым и Болгария. Поэтому уместно предположить, что эти письмена (если это письмена, а не, к примеру, календари) оставлены готами).
Первые русские князья, начиная с Рюрика и заканчивая Святославом, были, по сути, главами бродячих варяжских дружин, не связанными с коренным населением и не считавшими огромную, покоренную ими страну своей. Материальная и бытовая культура племен, объединенных варягами-русами, отставала по уровню развития даже от скандинавской - самой малоразвитой в тогдашней Европе; землю обрабатывали бороной-суковаткой, железо использовали очень мало, каменное строительство отсутствовало. Племена различного происхождения, проживавшие на территории будущей Руси, не связывало ничего, кроме полюдья – самой примитивной формы взимания дани, больше всего похожей на грабеж.
Выше уже говорилось о том, что язычество не давало сформировать ни законов, ни госструктур, ни принципа наследования, без чего невозможно становление государства. Страшные истории наподобие Рогнедовой, братоубийства сродни резне Владимира с братьями, полный произвол – такой, как неоднократное взимание дани князем Игорем – все это не позволяло сформировать сколько-нибудь устойчивую систему власти.
Особенно жестокие коллизии возникали при взаимодействии примитивных племен с более развитыми народами. А избежать контактов не представлялось возможным: отсталым народам (точнее, их элите) было необходимо современное оружие и предметы быта. Поэтому приходилось налаживать внешние связи, которые часто принимали варварские формы – наподобие продажи русами в рабство собственных подданных – славян. А низкий уровень развития и отсутствие прогресса угрожали существованию протогосударств: тому свидетельство – знаменитая «дань мечами», которую Русь при Игоре была вынуждена уплатить победителям-хазарам. Мечи на Руси тогда не делали (или производили крайне мало), средств на их импорт не было, и русские дружины на долгое время потеряли боеспособность.
Принципы полного произвола, эти неотъемлемые атрибуты язычества, не давали князьям-язычникам вести эффективную внешнюю политику, а это означало неизбежное уничтожение языческих протогосударств более развитыми и сильными соседями, которые не согласны были мириться с тем, что с язычниками невозможно договариваться. О этом свидетельствует тот кошмар, в какой вылилась уже упоминавшаяся болгарская эпопея князя Святослава (967-71 гг.). Князь Святослав был принципиально недоговороспособен, а значит, недоговороспособно было и возглавлявшееся им государство.
Крещение народов Скандинавии имело всеевропейское значение: оно прекратило набеги викингов, терроризировавших Европу от Германии до Португалии и от Ирландии до Предуралья с конца VIII до конца X века. В движении викингов участвовали в первую очередь скандинавы, но не только они: поморские и полабские славяне, пруссы, курши, ливы, эсты и финны составляли немалую часть викингских отрядов, а христианство эти народы, в отличие от датчан, шведов и норвежцев, принимать не желали. После «успокоения» Скандинавии восточные викинги славянского, летто-литовского и финского происхождения стали главными пиратами Северной Европы, и христианские народы, искавшие счастье не в военной удаче и грабеже, а в мирном труде и торговле, не могли не вступить с ними в войну.
В советской исторической литературе утверждалось, что крестовые походы против полабских и поморских славян, прибалтийских племен, финнов и войны против Руси были захватническими мероприятиями, имевшие целью превращение свободных народов в крепостных и раздел их земель немецкими, датскими и шведскими феодалами. Это верно, но лишь отчасти: крестоносцы ставили перед собой, помимо оборонительных и религиозных, и завоевательские цели, и проявляли по отношению к побежденным жестокость, но причина походов была намного сложнее. Между христианскими землями и язычниками шла бесконечная война, которую невозможно было прекратить. В главном святилище славянского племени руян, храме Святовита в городе Аркона, язычники приносили в жертву захваченных христиан; могли ли к этому спокойно относиться немцы и датчане, которых, собственно, и приносили в жертву? Языческая крепость Бранибор (ныне Бранденбург) был, по выражению Льва Гумилева, «сухопутным пиратским замком», т.е. центром совершения постоянных грабительских набегов. Даже само название крупнейшего племени полабских славян – лютичи, т.е. «лютые», «жестокие» - говорит само за себя (другое самоназвание племени – «вильцы», т.е. волки). Пытаясь содействовать образованию сколько-нибудь договороспособных структур на языческих землях, немецкие феодалы поддерживали крупные государственные образования в Прибалтике, находившиеся на стадии христианизации – такие, как «государство Наконидов» - племенной союз славян-ободритов. Однако, к несчастью для западных славян, подобные объединения были непрочными, а процессы централизации и христианизации сталкивались с сильнейшей языческой реакцией.
Первый крестовый поход против славян-язычников начался после неспровоцированного нападения племени бодричей на христианские города Зегеберг и Любек в 1137 г. и 1147 г. При этом активную роль в военных действиях против язычников играла польская, т.е. славянская, армия, так что обвинять крестоносцев антиславянском расизме несправедливо. Славяне-язычники, сражаясь с крестоносцами, воевали и друг с другом, то переходя на сторону христиан и принимая христианство, то порывая с ним и уничтожая христиан. «Постоянно находились у балтийских славян племена, готовые помочь немцам против своих братьев, отстать от общей обороны и мириться отдельно с завоевателем, как сделал старый князь Драговит. Карл [Великий] утвердил Драговита верховным князем земли Велетской. (…)
Ободритский союз был нестойким племенным союзом, в котором у каждого племени – бодричей, варнов и т.д. – на первом плане были их интересы. Всякая попытка основать у бодричей крепкое государственное единство кончалась неудачей: причиной была неспособность народа к внутреннему развитию, и влияние знати, которая это поддерживала. (…)
Власть короля у ободритов сначала была выборной (его утверждало вече), а со 2-й половины XI века стала наследственной. Готшалк исповедовал христианство и насаждал его у подвластных племен, считая христианизацию необходимым условием существования Ободритского государства. Распространяя христианство, строя церкви в землях ободритов и иногда даже обращаясь к своим подданным с проповедями, Готшлак ничего не предпринимал против языческих святынь. Но даже и такая, достаточно лояльная к язычникам, но все же явно христианская политика нравилась не всем ободритам, веками исповедовавшим язычество. Против внутренней политики князя в 1066 г. вспыхнуло языческое восстание, во время которого Готшалк погиб при Ленце на Эльбе. Из Мекленбурга вместе с другими женщинами нагой была изгнана жена князя Готшалка. Готшалк был женат на дочери датского короля и состоял в самых близких отношениях с датчанами и саксонцами, по всей видимости, основывая свою власть не без помощи последних. «Вендская держава» по форме организации власти, численности населения, территории, развитию городских экономических центров напоминала сложное вождество (вождества представляют собой политические структуры, занимающие промежуточное положение между простыми независимыми общинами и государствами) с элементами раннего государства. Но процессы интеграции (процесс объединения частей в целое) не получили логического завершения, не сложился единый центр управления, строгая административная иерархия, взаимосвязанная экономическая система.
Те, которые убили Готшалка, обойдя его сыновей, которым власть принадлежала по праву, возвели на княжество из руян Крутого. Старший из сыновей Готшлака - Бутуй удалился к бардам (немецкое племя), прося помощи у саксонских князей, которым отец его был всегда предан и верен. Младший – Генрих, затаив злобу, бежал с матерью в Данию. Новый князь Круто почти 30 лет наводил ужас на немцев. Дружины ободритов перешли Лабу, крепость Гамбург и богатейший и многолюдный Шлезвиг были разрушены до основания. (…)
Известны были ободриты и как пираты, грабившие купцов разных стран. Чаще всего славяне делали набеги на Нордалбингию, но еще более страдала Дания. Дания, из-за своих географических особенностей легко делается жертвой нападения, потому что «в изгибах ее берегов необыкновенно удобно скрываться славянам; выходя из засады, они наносят ей внезапные удары». Герцог саксонский Генрих-Лев поссорился с датским королем и договорился с вождями славян, что пропустит их войска через свои владения. «И заняли князья славянские богатые датские острова, пресытились богатствами датчан. В Мекленбурге ежедневно выставляли на торг до 700 душ пленных датчан» (Западные славяне. Ободриты, Вагры, сайт «Народы мира»).
Подобная ситуация была и в других языческих землях. Пруссы непрерывными нападениями на поляков вынудили тех обратиться за помощью к немецким крестоносцам, основавшим специально для разгрома пруссов Тевтонский орден. Пруссы были покорены, христианизированы и в конце концов ассимилированы немцами. Набеги эстонских, ливских и куршских пиратов вызвали нашествие крестоносцев на земли нынешних Латвии и Эстонии, а грабительские набеги сумь, емь и корела (нынешних финнов и карелов) вызвали крестовые походы шведов в Финляндию.
В саге «Об Олаве сыне Трюгги» говорится: «Когда они выехали на восток в море, на них напали викинги. Это были эсты» (Эстонский остров Сааремаа до завоевания крестоносцами был огромной базой пиратов - «восточных викингов»). Хроника Ливонии Генриха Латвийского сообщает об их флоте из 16 кораблей и 500 человек, опустошающем земли на юге современной Швеции, в то время (XII век) датские (Leonid Arbusow, Albert Bauer (Hrsg.): Heinrici Chronicon Livoniae / Heinrichs Livländische Chronik. (Monumenta Germaniae Historica; SS rer. Germ.; 31). 2. Auflage. Hahn, Hannover 1955). «С уходом из Балтики викингов, в ней появились финские пираты. Захваченных в плен людей финны либо продавали за выкуп, либо делали рабами. Так, после убийства короля Норвегии Трюггви его жена Астрид и сын Олаф бежали в Новгород, где в дружине местного князя служил брат Астрид - Сигурд. Их судно по пути были захвачено эстонскими пиратами, которые взяли их в плен. И только случайное появление в землях чуди Сигурда, собиравшего с эстонцев дань для князя Владимира, позволило выкупить Олафа из плена» (История Финляндии, semenidos.com).
В саге «О Харальде Суровом» упоминаются как викинги курши и венды (по-видимому, ильменские словене): «Хакон стал ведать защитой страны от викингов, которые сильно разоряли Датскую Державу, вендов и других людей Восточного Пути, а также куров [куршей – прим. авт.]». По сведениям С.Стурлусона, в Дании в 1049 г., при короле Свейне и в 1051 г., при короле Магнусе в церквях произносили специальную молитву: «О Всемогущий Господь, защити нас от куршей!» (Снорри Стурлусон, Сага о Харальде Суровом. «Древнегерманский героический эпос», Перевод на русский: А.Гуревич, 1980).
Помимо агрессивности языческих племен Прибалтики, завоевание их земель христианскими народами связано с малочисленностью населения: язычество консервировало отсталые о отношения и тормозило развитие. Непрерывные войны уносили больше жизней, чем в христианских странах, и смертность из-за голода (в силу отсталости типов хозяйствования) среди язычников была выше, чем у соседей-христиан. В частности, литовское племя галиндов из-за постоянной нехватки продуктов питания уничтожало рождавшихся девочек (жен мужчинам приходилось брать в соседних племенах, и не всегда добровольно), что привело к сильному сокращению их численности.
Единственное исключение – это Литва. Литовцы были самыми упорными язычниками в Европе, но сумели создать государство, не принимая христианской веры. Это связано с как национальными особенностями развития литовского этноса, так и с личными качествами литовских князей, в первую очередь Миндаугаса (по-русски – Миндовга) – основателя государства. Однако и Миндаугас был вынужден на время принять христианство в католической версии для того, чтобы получить признание Литвы соседними странами и папским престолом в качестве главы «нормального» государства. Впоследствии, в XIV веке, Литва усиливалась и расширялась за счет присоединения русских православных земель, использования русской письменности и русского законодательства. Так что к моменту официального крещения (1386 г.) в Литве подавляющее большинство населения составляли православные христиане, а язычество оставалось уделом княжеской фамилии и небольших групп литовцев, проживавших на коренной территории Литвы, составлявшей лишь малую часть Великого княжества Литовско-Русского. Жемайтия – северо-западная часть Литвы – стала последней областью Европы, сохранявшей язычество: она была крещена только в 1413 г. Языческая Литва, сумевшая создать собственное государство – из тех исключений, которые подтверждают правило.
Владимир I понимал, что сплотить племена Русской равнины может только единая религия. Сначала он попытался унифицировать различные племенные культы, для чего построил в Киеве капище с идолами шести главных богов - Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Мокоши. Однако идея была абсолютно неконструктивной: возведенный Владимиром в ранг верховного божества Перун – не славянское божество, а балто-варяжское; главный же славянский бог Даждьбог оказался на втором месте. Велес, почитаемый ильменскими словенами, в пантеон не вошел вообще, как и Криве - божество кривичей, не говоря о богах угро-финских племен. Понятно, что такая мешанина не могла понравиться никому. К тому же славянам не нравилось, что Владимир, человек варяжской культуры, продолжал кровавую скандинавскую практику человеческих жертвоприношений.
Таким образом, у Владимира (и у Руси как племенного союза, стремившегося стать полноценным государством) не было иного выхода, кроме как отказаться от язычества, не позволявшего создать государство и обрекавшего его носителей на уничтожение (покорение, ассимиляцию) носителями одной из мировых религий.
Выбор христианской веры Владимиром не был правильным: он был единственно возможным. В результате племенной союз стал Киевской Русью – большим, достаточно сильным и относительно современным государством (хотя пережитки отсталости сохранились и сильно мешали прогрессу страны), с которым считались на Западе и Востоке. При Владимире начинается масштабное каменное строительство на Руси, строились новые современные города - Владимир-на-Клязьме (990 г.), Белгород (991 г.), Переяславль (992 г.) и другие. И хотя каменные соборы и дворцы поначалу строили иностранные мастера (например, величественный Успенский собор во Владимире построили немцы), они создавались в соответствии с особым архитектурным стилем, который навсегда стал основой для русской градостроительной школы. Города из укрепленных усадеб князей-русов и племенной знати становились центрами культуры, ремесел и торговли. Началось строительство монастырей, ставших центрами освоения отдаленных территорий. Был принят алфавит, разработанный Кириллом и Мефодием, появились летописи – первые письменные источники; начала распространяться грамотность, невзирая на недовольство и даже сопротивление костной массы населения («Посылал он [Владимир] собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих плакали о них; ибо не утвердились еще они в вере и плакали о них как о мертвых» - ПВЛ).
Начал складываться единый язык и общая культура племен разного происхождения, объединенных единым вероисповеданием. Владимир начал чеканить золотые и серебряные монеты. Быстро рос технический уровень ремесленного производства; вблизи городов и монастырей постепенно повышался уровень агротехники: на смену подсечно-огневому земледелию постепенно приходило пашенное, борону-суковатку начинала сменять соха. Это позволило значительно повысить урожайность зерновых; следствием повышения сбора зерна стал рост численности населения.
Русь – это Киево-Печерская лавра, Золотые Ворота и величественные соборы Владимира, это церковь Покрова на Нерли, Суздаль, Соловецкий монастырь, это кремли Новгорода и Пскова, это Феофан Грек и Андрей Рублев. Без всего этого Руси и России представить невозможно. А скорбеть по поводу утраченного язычества, которое не оставило после себя ни духовной, ни материальной культуры и о котором мы знаем крайне мало (а то, что знаем, не очень-то приятно) – это все равно что быть патриотом Страны Оз или толкиенской Хоббитании.
(Опубликовано http://www.historicus.ru/prinyatie-hristianstva-na-rusi/).