Вон тот мальчишка, который пускает самодельные кораблики из сосновой коры во дворе многоподъездного дома, это - я. Зовут меня Сергей. Учусь я в четвёртом классе общеобразовательной школы и в первом - музыкальной. Весна ранняя и очень тёплая, поэтому на мне шорты и лёгкий пиджачок. 26-е марта 1974-го года.
Мне кажется, что в музыкальную школу я начал проситься сразу, как научился говорить. Но родители меня услышали только, когда заканчивал третий класс. Я блестяще сдал вступительные экзамены и с нетерпением ждал осени, когда начну учиться играть на фортепиано...
И, наконец, первого сентября я прибежал из школы, положил в новую папку с верёвочными ручками нотную тетрадь, карандаш, ручку, ластик и помчался в музыкалку, чтобы погрузиться в желанный и таинственный мир звуков.
- Ну, здравствуй! Будем знакомиться!
Возле пианино сидел мужчина. Видимо мой педагог. Даже при мимолётном взгляде на его лицо понимаешь смысл выражения "угревая сыпь".
УГРЕВАЯ СЫПЬ! Это словосочетание слушается примерно как: "карательная операция" или "ужасная катастрофа", а может "кровопролитная война"! Это вам не какие-то прыщи! Это - угревая сыпь. Как будто его лицо обмазали клеем и высыпали килограмм фиолетовых бобов. А когда они крепко прилипли, слегка припудрили. Брови, казалось, начинались где-то за ушами и встречались даже не на переносице, а на носу. Короче, это была одна густая чёрная, зловеще изогнутая бровь, уползающая в бесконечность. Не помню, какая у него была причёска. Бровь и угревая сыпь забирали всё внимание. Отдельно хочу вам рассказать про руки. Они спокойно лежали у него на коленях, как будто были не его. По размеру походили на хоккейные наколенные щитки. Громадные пальцы неестественно утолщались к концу. А ногти! Было стойкое ощущение, что ногти у него закончили расти в первые дни жизни. Маленький ноготок, а вокруг него огромная подушечка, нет - подуха! Как убегающее тесто вокруг крышки кастрюли.
- Начнём первый урок - он наклонился и достал из-за пианино, о ужас! баян.
Баян! Как так-то?! За что?!...
Да, такими пальцами было удобно играть на баяне - не промахнёшься. Я подумал, что мои пальцы, скорее всего, станут такими же. Но ошибся. Заразной была, видимо, только угревая сыпь, которой я мучился в период созревания: с 14-ти и аж до 30-ти лет.
Мои родители решили убить всех зайцев одним ударом: пианино было дорогим и громоздким удовольствием. И, мало того, что они записали меня на баян, так ещё и договорились, чтоб моим вторым инструментом было не фортепиано, как положено, а!... барабанная дробь... ба-ла-лай-ка!
К Новому году я смирился со своей участью народника и даже начал поигрывать в оркестре. Играть приходилось налету, то есть без репетиций. И я начал, не торопясь, припрашивать у родителей балалайку. Мама тогда была беременна. Я ждал братика, чтобы разделить с ним многочисленные углы в нашей квартире и все тяготы детства. Мои желания с родительскими не совпадали, как всегда. После мучения, которое они испытывали от обладания сыном, им явно хотелось попробовать ребёнка категорически другого пола.
Я же иногда запускал во вселённую мечту о балалайке в надежде, что вселенная откликнется. Но вселенная молчала...
В ночь на 26-е марта маму увезли на скорой. Папа утром ушёл на работу и, так как шли весенние каникулы, я был полностью предоставлен сам себе...
- Сергушка! - услышал я крик отца, когда моя флотилия проходила опасные пороги - бегом! - призывно махал руками папа.
Я подбежал. Отец был сильно возбуждён. Кудри блестели, как от бриолина.
- Ты кого хотел?! - пропуская меня в подъезд, почти прокричал отец.
Виски у меня застучали. Мне даже слышалось эхо этого стука. Ноги стали мягкими, как поролон: "Неужели балалайка?!" подумал я.
- Ну что ты молчишь? Сын!
Мне уже мерещилось, как я достаю из упаковки новый, пахнущий лаком инструмент.
- Кого ты хотел!? - вырвал меня из грёз отец, когда мы уже стояли у двери в квартиру.
Я боялся произнести слово "балалайка". Мне казалось, что если я назову это слово вслух, то произойдёт хлопок и всё исчезнет. И папа. И я. И балалайка!... Меня почему-то нисколько не смущало, что папа спрашивал "кого? " а не "что? ".
- Ну? - он навис надо мной в вопросительном ожидании...
- Балалайку? - тихо выдохнул я, то ли спрашивая, то ли утверждая.
- Тьфу ты! Братика или сестрёнку?!
- Братика!
- У тебя родилась сестра! - торжественно продекламировал отец, улыбка должна была вот-вот разорвать его лицо.
Я понял, что он меня не слышал.
Ему не нужны были мои ответы...
И у меня никогда не было своей балалайки...