Воспоминания об ресторане Распутин - месте встречи русской мафии в США. Интервью с американским полицейским

Губернатор штата Нью-Йорк в са­мый последний момент отменил обед в ресторане «Распутин» на Брайтон-Бич. Дело в том, что ФБР накануне обеда предупредило губернатора: «Распу­тин» — место сбора русской мафии.

...С этим роскошным, отделанным итальянским мрамором рестораном связано нашумевшее дело «крестного отца» русской мафии Владимира Зильбера. В 1992 году этот 32-летний эмигрант из Одессы был владельцем «Распутина», миллионером, руково­дившим махинациями с бензином и торговлей герои­ном в США. Его преступные доходы, по-видимому, росли так быстро, что Зильбером и его организацией заинтересовались традиционные «владельцы» этих преступных бизнесов в Нью-Йорке — семья Дженове­зе, самый могущественный клан Коза Ностры.

На встрече между Зильберами (он управлял бизнесом вместе с братом) и Дженовезе итальянцы договорились с русскими, что они не будут вьипеснять новичков с ла­комою рьшка, но даже помогать делом и советом в об­мен на солидный процент с миллионов, которые зараба­тывали Зилъберы на утаивании от американскою пра­вительства налоюв за проданный ими бензин. Какое-то время русско-итальянский союз существовал безоблач­но. Но затем Зильбер зарвался: избил агента ФБР, ко­торый выдавал себя за продавца бензина... Через своих информаторов в нью-йоркской полиции Дженовезе узна­ли, что ютовится санкция на арест Зильбера. Италь­янцы вызвали ею и обвинили в том, что он ставит под угрозу «семейный бизнес». Тяжеловес Зильбер был не из робкою десятка. «Если я накроюсь, — сказал он италь­янцам, — вы накроетесь вместе со мной».

Задиристый тон Зильбера обеспокоил итальянцев.

Если бы он заговорил после ареста, то мог бы зало­жить Даниела Погано, 42-летнего «крестною отца» клана Дженовезе, который получал по одному центу с каждого галлона бензина, продаваемого Зильбером.

Обычно Владимир перемещался только в сопровож­дении четырех телохранителей-итальянцев, которых выделила ему семья Дженовезе. Однако в этот день из-за стола переюворов с итальянцами он вышел один.

Зильбер сел в свой «форд торос». Был час пик маши­ны медленно тянулись к въезду на Бруклинский мост.

Вдруг автомобиль перед «фордом» остановился, и води­тель включил аварийные фары: дескать заглох. В тот же миг сбоку от нею остановилась машина...

Пуля ударила Зильберу в голову и прострелила зри­тельный нерв. Если бы окно машины было открыто сказали потом хирурги, Зильбер не выжил бы. Он был доставлен в реанимацию госпиталя Белвилль. Возле операционного стола вдруг материализовалась хоро­шо известная нью-йоркскому ФБР толстая фигура Антони Морелли, «крестного отца» семьи Гамбино, второго всемогущего клана Коза Ностры, сотрудни­чающего с Дженовезе и, главное, также берущего с Зильбера свой налог, заменяющий государственный.

Гамбино тоже имели основания бояться, что Зильбер, заговори он в полиции, может подставить их.

Неизвестно, что шепнул Морелли находящемуся в реанимации Зильберу, но тот отказался говорить с полицией о покушении на его жизнь. Дело о нападении на него закрыли.

Два дня спустя ФБР провело по всей Америке гранди­озную операцию против русско-итальянской мафии, арестовав более 200 человек Через несколько месяцев Зильбер, шестеро других русских и пять членов семей Дженовезе и Гамбино предстали перед судом по обвине­нию в уклонении от уплаты налоюв, махинациях с бен­зином. Восемь из них осуждены. Зильбер избежал нака­зания, поскольку ею адвокат доказал, что ранение в юлову сделало ею неприюдным к ответственности перед судом.

Для Владимира Зильбера это уже вряд ли имело зна­чение. Власти конфисковали все его наличные в бан­ке: 550 тысяч долларов, опечатали его особняк, сто­ящий миллион двести тысяч долларов. В довершение всею от него ушла жена...

...Русская мафия в Америке. Сколь серьезна угро­за для США?

Корреспондент «Пельменя.» задал этот вопрос Питеру Гриненко, главе русского отдела нью-йоркс­ких детективов.

Питер — человек уникальный. С круглым и мягким лицом украинца, чистым русским языком москвича, замашками крутого нью-йоркского копа, стреляюще­го от бедра, прямотой громящего любые мифы дисидента с пламенным и простым сердцем американ­ского патриота. За чашкой чая на вопрос, что он чув­ствовал, когда пару «раз приходилось убивать», он пожал плечами: «Радость. Это же были бандиты. И они хотели убить меня». На пресс-конференции, посреди дипломатических реверансов и песен о дружбе, он отрежет: «Я не верю в сотрудничество ФБР и МВД.

Мы запросили информацию о преступнике, а они поинтересовались, сколько мы заплатим...» В компа­нии русских он вдруг может спросить: «Почему любого из вас купить легко, а меня сложно?» И сам ответит: «По­тому что я уважаю свою родину, а вы свою — нет...» Питер Гриненко родился в 1945 году в Германии, в лагере для перемещенных лиц. Мать — из Москвы.

Отец — из Киева. Бабушка — из знаменитого укра­инского дворянского рода Хитрово. После войны семья переселилась в Австралию. Затем — в США

— С преступностью мы уже привыкли бороться. А ваши преступники — не самая серьезная проблема американцев. Большинство их вовлечены здесь в мо­шенничества. Они, как правило, не хотят идти на та­кие дела, за которые будут сидеть много лет. За на­ркотики здесь сядешь лет на 20 минимум, как и за терроризм. Никто не приезжает сюда, чтобы сидеть 20 лет в тюрьме. В основном, подчеркиваю, русские мошенничают. Самое распространенное — обманы­вают государство, как Зильбер, с налогами на бензин.

— Наши считают, что американская полиция такая вежливая и законопослушная, что ее не надо бояться.А если поймают, то американская тюрьма — санаторий?

— Когда сажаешь их в тюрьму, они так больше не думают. А уж когда посидят 4 — 5 лет, то выходят совсем другими людьми. Система выглядит мягко. А когда ты попадешь в эту систему... ух! ты очень быс­тро узнаешь, какой она может быть.

— У русских здесь есть коррупционные связи, как у итальянцев, в правительстве, в полиции?

— Нет. Во-первых, и у итальянцев немного таких связей. Во-вторых, подавляющее большинство поли­цейских в этой стране не берет взяток. Поэтому наша система и работает. Существуют целые подразделе­ния полиции, которые занимаются одним: ловят по­лицейских, берущих взятки, и сажают их в тюрьму.

В США организованная преступность ворует у стра­ны миллионы долларов, и борьба с ней стоит государст­ву миллиарды. Но они не уходят впустую. И хотя в стра­не совершается около 35 миллионов преступлений в год это не влияет ощутимо на жизнь общества.

— Считается, что все русские эмигранты боятся обращаться в полицию.

— Нет, не все. Да, некоторые боятся обращаться к нам, потому что опасаются мести своих. Они привыкли, что в России милиция их не защищает. Но у нас есть Программа защиты свидетелей, и она хорошо работает.

— Вы убеждаете свидетеля пойти к вам, расска­зывая, что это за Программа?

— Мне не нужно убеждать. Мы просто объясняем, каков его выбор: или он рассказывает все, что знает, а мы взамен переселяем его, даем новое имя, помогаем материально пока он не встанет на ноги ит.д., или мы сажаем его, если он виновен, и не отвечаем за его жизнь.

— Кто непосредственно отвечает за охрану свиде­теля?

— Так называемая маршальская служба США. У нее одна функция: полностью изолировать свидетеля от каких-либо контактов. Никто не знает, по какому делу он проходил, кто вообще этот человек. Причем одна служба меняет его имя. Другая, не связанная с первой, меняет его место жительства...

— Наверное, для русских особенно страшны переселения: только стали привыкать, завели друзей, а тут переселяют в американскую глубинку, где мо­жет вообще не быть русских.

— Да, это проблема. Но знае­те, что удивительно: своих зем­ляков находят, где бы они ни оказались. Как? Начинают искать черный хлеб, варенную колбасу и селедку и в итоге выходят на своих.