Походы русских людей «встречь солнца» зачастую определялись географией сибирских рек. Именно поэтому центром освоения Дальнего Востока на долгие годы стал Якутский острог (будущий Якутск). Река Лена «увела» отряды первопроходцев к северу от Амурского края.
Первые документально известные сведения об Амуре привёз в острог из похода по Витиму енисейский служилый человек Максим Перфильев: «На Шилке реке многие пахотные хлебные люди (...) на Усть-Уры реки в горе, в утесе, в дву местах серебряная руда». Сведения эти для русских людей, промышлявших пушнину за тридевять земель от родных очагов и испытывающих острую нужду в хлебе, имели первостепенное значение. Кроме того, в ту пору Россия не имела своего серебра, необходимого для чеканки денег, и закупала его в Западной Европе.
В 1638 году на Алдане появился отряд томских казаков во главе с атаманом Дмитрием Копыловым. В землях эвенкийского рода Бута они построили зимовье и здесь узнали от лалагирского (эвенкийский род) шамана Томканея о реке Чирколе, на которой «блиско моря в горе серебряная руда». Осенью этого же года казаки попытались проникнуть к ней по Алдану, но вернулись из-за голода. Летом следующего года атаман отправил в поход на Ламу (Охотское море) отряд из 32 человек под руководством Ивана Москвитина, чтобы попытаться с моря достичь загадочной реки. В пути казаки узнали ещё одно название реки – «Омур». Однако до Амура они не дошли. Они лишь побывали вблизи него, расспросив аборигенов и дополнив сведения о реке новыми подробностями.
Из Якутского острога на разведку пути к Амуру был отправлен по Витиму отряд из 70 человек во главе с письменным головой Еналеем Бахтеяровым. Однако тот не сумел пройти через мощные речные пороги. Документы говорят: «Государевым делом не радел, на Шилку реку не пошел, а воротился назад в Якутский острог». Но он привез с Витима шамана Лавагу, который подтвердил уже имеющиеся сведения и который знал, как добраться к Амуру.
Примерно в это же время упомянутый уже Томканей (историки чаще называют его Томкони) поведал воеводе, что «у хлебных людей бывал многажды» и что с Алдана хода к ним 5 недель. Этот скоростной вариант и определил выбор пути.
В середине июля 1643 года из Якутского острога на шести дощаниках вышел многочисленный (132 человека) и хорошо снаряжённый по тем временам отряд казаков и «промышленных охочих людей» под руководством письменного головы Василия Пояркова. В состав отряда проводниками вошли Томканей и Лавага и, что особенно важно, толмач (переводчик) Семён Петров, по прозвищу Чистой, принимавший участие в походе Ивана Москвитина. Казалось бы для удачного похода сделано немало. Но экспедиция поначалу затерялась, а остатки её появились в Якутском остроге почти через три года совсем не с той стороны, где её пытались отыскать. Погибло более 80 человек.
Эта экспедиция русских казаков и «охочих людей» проникла на Амур по рекам Алдан (низовье), Учур, Гонам и Зея. Она стала одной из самых трагических в истории русских походов «встречь солнца». Сплавляясь по Гонаму, я обратил внимание на непригодность реки для проводки по ней судов против течения. Мне стало интересно, почему было выбрано это направление. Оказалось, что олекминский путь тогда ещё не был известен, поэтому, принимая во внимание неудачи на Витиме, Алдане и Ламе, а также основываясь на тунгусских сведениях, и был избран гонамский вариант. Но знакомство с литературой неожиданно высветило и ряд неточных географических трактовок наших современников в части, касающейся участка пути в районе Станового хребта. Кроме этого, хорошо оснащенный по тем временам поход, оказывается, не выполнил своего первоначального предназначения. Цель похода была определена инструкцией воеводы Якутского уезда Головина: закрепиться в течении среднего Амура и «до перемены не выходить». Несмотря на такую постановку вопроса, поход сложился совсем по-другому.
Письменный голова Василий Поярков, возглавлявший поход, сообщает: «...по Гоному реке шёл вверх до заморозу пять недель... до Нюёмки речки не дошед за 6 днищ, замерзли, и зимовье поставил и жил в том зимовье 2 недели... пошёл тою Нюёмкою рекою и из Нюёмки через волок. А Нюёмкою рекою и волоком шли 2 недели, между дву ветр, полуденного и обедника, и пришли на Брянду на реку...» Современные исследователи обычно так и пишут о маршруте похода: Гонам-Нуям-Брянта, – и не обращают внимания на то, что Нуям впадает не в Гонам, а в Сутам, и волок через Нуям на Брянту втрое длиннее и расположен на 400 метров выше волока с Сутама на Брянту. То есть сутамский волок намного проще и удобнее. А ведь в составе казачьего отряда были тунгусские проводники, хорошо знавшие путь к даурам. Вряд ли они повёли отряд по неудобьям.
Объяснением такому факту может служить свидетельство участника похода Микулы Тимофеева: «…и утопили де они из лотки в колотке отписки и чертёж…» То есть экспедиционные записи и схемы были утеряны, а имеющиеся ныне документы всего лишь послесловие к походу и могут содержать путаницу.
Подготовка к походу была настолько основательной, что отряд задержался и отправился в путь лишь 15 июля. К позднему выходу, к сложности пути по Гонаму впоследствии добавилась ещё и ранняя зима. Реки покрылись льдом, и дальнейшее протаскивание по реке судов стало невозможным. Не дойдя до волока через Становой хребет примерно двести километров, отряд остановился. В этих условиях руководитель похода принимает неверное решение. Оставив у казны и хлебных припасов 42 казака, Поярков во главе 90 человек налегке отправился через хребет и тем самым нарушил инструкцию воеводы, в которой предписывалось: «А казны Государевы и судовых снастей, которые с вами надобет на Зию реку, на сей стороне волоку не оставливать...»
Невозможно сказать, родилось ли это решение в голове руководителя или к этому его подвинули настроения в отряде. С одной стороны, большинство отряда составляли служилые люди, то есть в основном казаки (112 человек), и, следовательно, все важные решения должны были выносится «на круг». Но участники похода свидетельствуют: «...а говорил он, Василей, так: «не дороги де они, служилые люди, десятнику де цена десять денег, а рядовому де две гроши». И если эти слова верны, то выходит, что Поярков не очень считался с мнением участников экспедиции и, скорее всего, решение принимал единолично. А ведь в составе отряда были опытные походники, и этому решению наверняка имелась более разумная альтернатива.
Поярковский расчёт понятен: вхождение в контакт с амурскими племенами и пополнение у них продуктов. Однако, вопреки ожиданиям, события развернулись совсем по-другому. Добравшись до Зеи в устье речки Умлекан, поярковцы поставили зимовье рядом с небольшим поселением дауров. Пропитаться здесь 90 человек не могли. Чтобы избежать голода, Поярков отправляет 70 человек во главе с пятидесятником Юрием Петровым на устье Селемджи, к даурскому местечку Молдыкидыч.
Сначала всё складывалось хорошо: «...даурские князцы... за версту встретились и государскому величеству поклонилися... и три юрты им отвели, где им, Юшку с товарищи, жить; и хлебных запасов, 40 кузовов круп овсяных, привезли, и 10 скотин привели же». Но Юрий Петров, выполняя наказ Василия Пояркова, решил приступом взять укреплённый городок. Закончилось это плачевно.
В результате продуктовой вылазки не только не было добыто пропитание, но вернувшийся на Умлекан продотряд недосчитался десяти человек, большинство людей оказались ранены. Над людьми навис голод.
Вернуться за Становой хребет было невозможно: много раненых, глубокий снег на перевалах, ночёвки на крепких морозах, да и потребность в еде при переходах значительно возрастает. Исторические акты свидетельствуют: «И как те люди к нему, Василью, зимой пришли и всякого запасу меж собою разделили по 30 гривенок (примерно по 12 кг – П.Т.) на человека, и питалися всю зиму сосною и кореньем». Это записано из «расспроса» Пояркова. А вот слова рядовых участников похода: «...и пограбя у них хлебные запасы, из острожку их вон выбил, а велел им итить есть убитых иноземцов, и те служилые люди, не хотя напрасною смертию помереть, съели многих мертвых иноземцов и служилых людей, которые с голоду примерли, приели человек с пятьдесят, а иных своими руками прибил до смерти...» Какое из высказываний ближе к правде? В любом случае ясно одно: 12 килограммов припасов в условиях враждебности, оторванности от экспедиционных припасов и долгой морозной зимы крайне мало. Поэтому результат драматичен – «голодною смертию померло... 40 человек».
После таких событий закрепиться на Зее и среднем Амуре было невозможно. Коренное население считало пришельцев «погаными людоедами» и всячески избегало контактов с пришельцами.
Эти просчеты говорят о неопытности письменного головы в походной жизни, об его высокомерном и безответственном отношении к участникам экспедиции. Мог ли человек со здравым рассудком зимой оторваться на несколько сотен километров от жизнеобеспечения, подвергнуть риску жизни десятков людей? Соблюди он наказ воеводы или перезимуй всем отрядом в удобном, «кормовом» месте, не пришлось бы людям есть мертвечину, не погибли бы 50 человек, и отношение аборигенов к участникам экспедиции было бы совсем другим.
Путь по неизведанным землям всегда таит в себе неожиданности. Участники многих экспедиций гибли, исчезали в безвестности по разным причинам: то ли из-за слишком сильного разгула стихий, то ли от голода, то ли из-за стычек с воинственными племенами. Но необходимо принять во внимание тот факт, что казачьи отряды, как правило, были малочисленными и плохо снаряжёнными. Зачастую экипировались и отправлялись они в поход на свой страх и риск. Отряд же Пояркова был снаряжён, по тем временам, очень неплохо. Возможно, этот факт сыграл злую шутку, породив у руководителя неверное представление о возможностях отряда. И лишь выносливость и настойчивость оставшихся в живых участников экспедиции, сыграли свою роль в том, что они вернулись в Якутский острог.
Направление похода после трагических событий во многом определил участник москвитинской экспедиции на Ламу Семен Петров (Чистой). Он знал, как добраться с устья Амура в Якутский острог. А так как на Зее и среднем Амуре не оказалось месторождений серебра – одной из главных целей похода, – то Поярков, покидая враждебное окружение, наверняка попытался разведать серебро вблизи устья Амура, сведения о котором привёз из своего похода Москвитин.
Отчего же произошла трагедия? Ведь её можно было избежать, назначив опытного походника-казака во главе экспедиции. Письменный голова (доверенное лицо воеводы) – административная должность, и назначение её скорее контролировать, чем возглавлять поход. Но в снаряжении похода принял деятельное участие сам Головин, средства и силы на его подготовку были затрачены немалые. На этот поход возлагались большие надежды. Поэтому выбор воеводы и пал на порученца, а не на вольнолюбивого казачьего предводителя.
Не умаляя исторического значения Амурского похода, необходимо всё же признать, что по своему нраву и общественному положению Поярков, конечно, не вписывался в экспедиционную «обойму». Ошибка воеводы в выборе руководителя обошлась очень дорого. Остаётся лишь удивляться, что первая Амурская экспедиция не исчезла без следа. И заслуга в этом прежде всего не её руководителя, а рядовых участников, вынесших на себе все тяготы похода.
Благодарю за внимание. Об исследовании якутского участка похода под руководством Пояркова и поиска стоянки той экспедиции на Сутаме читайте в статье «По тропе предков».