У меня начался новый этап в жизни, друзья!
Я уже совсем взрослый и теперь уже на улицу хожу сам! Вот так вот!
Ну, вернее, пока с папанькой, но зато на своих четырех, а не на его руках!
Это радостное событие произошло вчера.
Вернее, сначала оно мне не показалось таким уж радостным. Папаня собрался уходить, оделся, но при этом бросил странную фразу, которая меня немного поставила в тупик и заставила подвиснуть. Он сказал: «Ну что, Ральф, пора тебе уже и на улицу идти. Ты совсем взрослый уже, пора перемещать твой туалет на улицу, хватит ходить на пеленки». Я что-то не совсем понял, как это перемещать туалет на улицу? И на пеленки хватит ходить? Что-то странное он говорит, может ему не нравится, что я хожу на пеленки? Ну, так это дело поправимое. А переместить туалет на улицу? Да какой такой еще туалет? Где он мой туалет? Он у меня и тут, и там. Везде, где лежит пеленка. А если уж говорите, что на пеленки хватит ходить, то тогда зона моего туалета еще больше расширяется – теперь это любое место в квартире. Вот это здорово! Как хорошо, что я теперь «совсем взрослый», как говорит папка. А как мне, домашнему псу, прикажете переносить туалет на улицу? Вы думаете, что вы говорите, мои многоуважаемые родители? Ведь я ваш! Я ДОМАШНИЙ питомец, а не ДВОРОВАЯ собака! И место мое дома, ну вернее в квартире, по-современному. Значит и туалет у меня здесь! Вы же не ходите в туалет на улицу, у вас отдельная комната для этого (с ней я тоже уже «хорошо» познакомился). А я почему должен ходить на улицу? Это дискриминация животных! Вы знаете об этом? Нет уж, раз взяли меня к себе в квартиру, сделали меня квартирной собакой, то будьте добры обеспечить всеми условиями жизни в квартире, без всяких ущемлений!
"Ральф, сопротивляться бесполезно, ты же понимаешь..."
Так вот после этой необдуманной фразы папаня оделся. А я стою в ступоре и не знаю, что мне делать. Во-первых, подвис из-за вопиющей дискриминации. Во-вторых, не понимаю, радоваться или нет двум фактам: то, что я «совсем взрослый» и то, что мне теперь надо идти на улицу. Поэтому как-то упустил мгновение, когда к моему ошейнику подцепили поводок. Не успел я оглянуться, как дверь открылась и папаня вышел. Я за ним, раз не держат, чего уже там, побегу. Вот дошли до конца коридора и дверь открылась. А дальше я не выходил еще. Вот он, рубеж, у которого я встречаю мамку, когда она возвращается. И всех гостей здесь же встречал. А за него ни разу не заходил. Там неизвестность. Да, меня выносили туда, и заносили оттуда, но сам-то не ходил. А что там? А вдруг там хуже, чем дома? А вдруг там плохие люди, которых я уже за свою короткую жизнь повидал? А вдруг там… да мало ли, что там может быть? Как-то стремно мне переступать этот порог. А вдруг назад дороги нет? А я уже здесь привык, а мне уже здесь хорошо. Может быть, можно мне туда не идти, а? Ведь этот шаг изменит мою жизнь… Ну ладно, со мной ведь папаня. Тем более, я к нему привязан. И столько времени на размышления, сколько я вам здесь рассказываю, у меня не было. На самом деле, я замер только на мгновение, а потом был беспощадно, безжалостно выдернут за поводок за этот порог. А как же мое мнение? А как же мое самостоятельное решение, раз уж я «совсем взрослый»? Снова дискриминация! Кстати, мамка тоже с нами шла, припоминаю. Но она шла как-то сбоку и тихо, а потом вообще пропала, поэтому основные воспоминания у меня связаны с папаней.
Далее все так же вероломно, совершенно не считаясь с моим мнением и не давая мне времени на размышление, меня буквально втянули, в какую-то стремную коробку под названием «лифт». Я в шоке, у меня даже нет сил возмущаться или сопротивляться. Двери открылись. Выходим. Далее лестница вниз. Дайте же мне уже передохнуть секундочку! Дайте познакомиться с новой обстановкой. Здесь столько запахов, мне бы их все изучить, а вы снова меня куда-то тяните. Опять не даете мне времени на размышление. Силком стягивают. «Ральф, сопротивляться бесполезно, ты же понимаешь. Давай уже спускайся, тебе понравится на улице». Вот уже это «на улице». Оно у меня уже в печенках это ваше «на улице». Ну ладно, пойдемте. Еще пара дверей и пара моих последних попыток сопротивления… И вот я НА УЛИЦЕ.
Так тут-то и неплохо на самом деле, братцы! Холоднее, правда, чем дома. Но сколько запахов! Сколько простора! Сколько свободы! Сколько людей! Здесь есть, где порезвиться! И белое что-то лежит. Говорят, что это снег. Папанька говорит мамке: «Помнишь, как в песне «Яяяблоки на снегу…», а у нас «Рааальф на снегу…» (Мне про эти яблоки потом еще в течение дня папаня не раз спел, уже прям надоело). И тут что-то такое всплывает в памяти... Это из детства... Из далекого детства…
Задолго до того, когда у меня появились нынешние родители, я уже видел эту холодную штуку под названием «снег». Я смутно помню это время, но что-то осталось. Помню, когда еще был совсем маленький, было у меня много братьев и сестер. И мама была с нами. Родная мама. Было холодно, был снег. Хотя рядом были и мама, и братья с сестрами, но было холодно и голодно. И был снег. Много снега. И ничего кроме снега. Не было квартиры, не было людей. Вернее вроде бы были какие-то люди сначала, но они были плохие. И потом мы оказались на улице. Что, почему, как – толком не помню. Потом появились другие люди, уже хорошие. И началась другая жизнь. И разные люди, разные квартиры, где-то с моими собратьями. Пока меня не нашли нынешние родители. И вот теперь с ними я снова встретился с ним, со снегом. Теперь, правда, я даже ему рад.
"Ральф, давай делай свои дела здесь, на улице..."
Да, на самом деле, теперь он меня уже даже начал радовать. Его не очень много, хотя и холодный. Солнце греет. А лапы мерзнут. Теперь меня уже и тянуть не надо, папаня! Теперь я уже сам буду бегать, а ты только держись, если хочешь! Сколько запахов! О, запах знакомый. Это похоже на запах моих собратьев. И их тут много! Много и приятных, и не очень. Есть запахи совсем отпугивающие. Есть наоборот очень притягивающие. И сколько же тут отходов жизнедеятельности моих сородичей! Неужели, все они бесквартирные? Неужели у них нет дома, где можно по-нормальному сходить в туалет? Или все же мои собратья ходят и делают свои дела на улице, хотя у них есть квартиры? Что-то странно. Видимо, люди издеваются над ними и вынуждают здесь ходить, чтобы за ними не убирать? Вполне похоже на реальность. Конечно, хорошо пристроились эти люди. На улице все ничейное, можно не убирать за собачками. Впиталось, подсохло и все. Как жизнь себе упростили! Но я не поддамся. Я своих воспитываю, и это, уверен, в них переборю. Гулять ходить – отлично, согласен, побегаю тут. А ходить в туалет на улице – нет уж. Для этого у меня есть квартира, где это делать гораздо приятнее.
А мой папаня все ходит и твердит: «Ральф, давай делай свои дела здесь, на улице. Дома их теперь делать нельзя. Видишь, сколько здесь твоих собратьев делает это, а ты все не хочешь». Зануда. Не переборешь. Ходит еще с пеленкой, кладет ее то тут, то там, приговаривая: «Ральф, видишь, пеленка, теперь здесь, а не дома нужно ходить на нее. Дома их теперь не будет». Тьфу ты ну ты. Ты ж сегодня только говорил, что я «совсем взрослый» и мне «на пеленки ходить хватит». Что ж ты теперь пытаешься меня запутать? Нет уж, это какая-то уловка, я это чувствую. Хотят меня подставить, чтоб было за что наказать. Ну уж нет, не куплюсь. Хватит ходить на пеленки, значит хватит! А папаня дальше – больше… Подходит такой ко мне, когда я обнюхивал очередное дерево. Поднимает мою заднюю лапу и говорит: «Давай, вот так нужно делать. Поднимаешь лапу и делаешь свое дело на дерево». Странный какой-то. Хочешь, сам делай, а я уж лучше дома, по-старинке. Где-нибудь в прихожей, или в комнате можно. Я ж теперь «совсем взрослый», мне теперь везде можно.
Было и несколько встреч с моими собратьями – собаками. Похоже, что папаня им был рад больше чем я. Мне так наоборот интереснее люди. Их много, мне хочется со всеми познакомиться. А папаня все оттягивает меня и приговаривает: «Ральф, не все люди любят собак, давай не будем нарываться». Да как же я могу не нравится, ты что, папаша? Ты ж знаешь, что я такой классный пес! Нужно с большим количеством людей познакомиться, пусть тоже читают мои рассказы, а то подписчиков и почитателей у меня как-то маловато.
А ты радуешься собакам. Говоришь: «Давай, наблюдай за ними, как и что они делают на улице, учись у них!». Да разве хорошему у них научишься, папанька? А плохому мне учиться ни к чему, я думаю, вы этому тоже рады не будете. Ну да, что-то интересное в них, конечно, есть. Но не все они хотят даже со мной знакомиться. Вон, какая-то барышня идет мимо. Так зыркнула на меня, что прям хоть сквозь землю захотелось провалиться от одного ее взгляда, не то, что знакомиться. Я прикрылся папкой от нее, пусть сам с ней знакомиться, если хочет. Другой какой-то здоровяк вроде ухом и повел, завидя меня. Но только что ухом. Я к нему, со всей душой, подбегаю. Здороваюсь. Обнюхиваю. А он посмотрел на меня, как на придурочного, и поковылял дальше. Еще был какой-то странный тип, тот вообще решил, что он тут хозяин. Король улицы нашелся. Поздоровались. Обнюхались. Мне его запах показался знакомым. Где-то здесь или на дереве, или где-то на снегу я этот запах встречал. Потом он резко как рявкнет на меня: «Это мой район, дуй отсюда!». Чего ты рычишь? Что я тебе плохого сделал? Дурак какой-то. Ну и иди своей дорогой. Он, кстати, совсем без поводка бегал. И без человека. Но с ошейником. А мне этот поводок реально мешал. То хочу куда-то бежать, держит папаня. То под ногами этот поводок путается. В общем, совсем неудобно.
Справедливости ради стоит сказать, что все-таки папаня вынудил меня сходит в туалет на улице. Но это была вынужденная мера. Он все повторял: «Пока не сходишь здесь в туалет, домой не пойдем, не надейся». А я уже реально начал подмерзать. Да и от преизбытка чувств, мочевой пузырь не выдержал и все-таки опорожнился. Хоть не все, успел вовремя сдержать себя, надо ж что-то домой принести. Ну а папанька и рад. Погладил, похвалил, сказал, что так тут надо делать теперь все время. И пошли мы домой.
Ну дома, само собой, я уже все оставшееся выдул. Конечно же, не на пеленку, уже ж «хватит ходить на пеленку» и я уже ж «совсем взрослый». А меня почему-то за это наругали. Ну за что, спрашивается? Ведь все сделал, как вы мне сказали? Эх, не поймешь этих людей. Вроде стараешься им угодить, а они все равно чем-то недовольны. Очень странные.