Читайте Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10, Часть 11, Часть 12, Часть 13 романа "Синица в руках" в нашем журнале.
Автор: Борис Петров
В комнате стояло гнетущее молчание, шипевшее, изредка угасающими искорками напряженности, вырывавшимися наружу при каждом испепеляющим взгляде, которым одаривала каждая сторона другую. Казалось, еще немного, и объемный взрыв от этих искорок сдетонирует густую атмосферу непонимания и все более крепнущей ненависти родных людей друг к другу. Безучастно тикали часы. Любопытная кошка, не желавшая оставаться вне центрального действия, примостилась на коленях у Саши, поблескивая зелеными глазами на нависшую над ссутулившейся девушкой грозную мощную фигуру матери, которая только покачивала головой и, шепча одними губами, заранее заготовленные, рассчитанные на публику, причитания.
– Что ты хочешь от меня, мама? – холодным тоном вновь спросила Саша, бросая на мать непонимающий и полный яростного огня взгляд.
– Разве что-то хочу? Кроме того, чтобы моя дочь была счастлива, чтобы твои сестры были счастливы и устроены в жизни? Чтобы наша семья не бедствовала и жила достойно, так, как должна жить? Я для себя ничего не хочу! – закончила на патетичной ноте мать, глядя на дочь с детской наивностью и открытостью, сквозь которую слишком явно проявлялась еле сдерживая ярость, желание силой вытащить эту дрянь из дома и за волосы поволочь обратно.
Но это был чужой дом, и она в бессильной злобе мяла толстыми руками платок, не желая навлекать на себя позор побоища в чужом доме.
– Доченька, может поговорим дома, у нас, в родном доме? В родных стенах все и видится иначе, правильнее. Пойдем домой, тебя отец ждет. Он же тебя очень любит, помнишь, как он заботился о тебе в детстве?
– Я все помню, мама! И вашу доброту и то, как вы меня продали! – уже не сдерживаясь, воскликнула Саша, когда на ее коленях встрепенулась, изогнув спину и втыкая когти ей в ноги кошка. Саша шумно выдохнула и медленно стала гладить кошку, ей было дурно от этого разговора, бессмысленного по своей сути и смертельного в сухом остатке. Назад пути больше не было, она давно приняла решение, не видя понимания со стороны родных.
– Господи! Да как же ты с матерью разговариваешь? Да разве мы с отцом для тебя ничего не сделали? Мы тебя не любили, не заботились о тебе? Мы ничего для себя не просим, но мы думаем о будущем твоих сестер, наших внуков, – вновь принялась раскручивать свой любимый маховик жертвенной риторики мать, изображая лицом невообразимую гримасу горькой обиды и испепеляющей ярости.
– Ой, ну хватит, мама! Хватит уже прибедняться! Да разве это Эльдар все создал? Разве это он, а не отец положил все, ради нашего достатка, пропадая сутками на работе? Прекрати, мама!
– Доченька моя, – ласковым, чарующим голосом проговорила мать. От ее голоса вздрогнула даже кошка, еле слышно прошипев на гостью.
– Ты же не знаешь, что мне пришлось пережить. Думаешь, твой отец не бил меня? А я терпела, терпела – ради вас, потому что мои родители воспитали меня правильно, я уважала своего мужа, если он бил, значит я это заслужила.
– Ой, вот только не говори, что вы были ко мне слишком добры, а я выросла неблагодарной дрянью! – истерично расхохоталась Саша, представляя, как тонкая высокая фигура отца противостоит мощи ее матери. – Мама, я не вернусь к Эльдару, прими это, и давай закончим, нам больше не о чем говорить.
– Тебе больше не о чем говорить со своей матерью? Господи, значит я что-то сделала в своей жизни не так, раз ты меня так наказываешь!
– Ну, прекрати, мама! – с нажимом сказала Саша. – Оставь этот театр для других.
– Я не заслужила того, чтобы моя дочь, любимая дочь! – она повысила голос.
– И хамила мне! Так ты еще придешь извиняться, придешь! Когда поймешь, чего стоит твой уголовник! А я приму тебя, приму – ведь я же люблю тебя! Ты моя любимая дочь!
Саша горько усмехнулась, вспоминая, как на нее повесили все хозяйство, после рождения этих двух принцесс, которых мать готовила для замужества с высокими видами.
– В моем доме я не позволю оскорблять моего сына, – Алия Каримовна, вынужденная свидетельница их разговора, вошла в комнату, властно глядя на гостью.
– Вам пора уходить.
– Не беспокойтесь, уйду, уйду. А ты, – мать встала и наставила толстый палец на Сашу, – Ты пожалеешь, горько пожалеешь. Запомни, материнское слово, запомни!
Шумно дыша, она быстро вышла из комнаты. Когда дверь хлопнула, Саша вся обмякла и закрыла лицо руками, сухие глаза уже давно выплакали все, и теперь только догорали угольками горечи потухшего костра обиды и досады, ненависти и любви.
Входная дверь открылась, и в сенях послышались другие шаги, ровные, четкие, как ходят солдаты на параде. В комнату вошел ее отец. Высокий, уже почти совсем седой мужчина с тонкими, как у Саши, чертами лица.
– Здравствуйте, Алия. Я могу поговорить с дочерью? – спокойным голосом спросил он. Алия утвердительно кивнула, и скрылась на кухне.
– Здравствуй Саша.
– Здравствуй, папа, – прошептала Саша, с надеждой глядя на него.
– Я не буду тебя мучить, – он пододвинул стул и сел рядом с ней, расстегивая ворот старой дубленки.
– Ты его любишь?
Отец смотрел на нее строгими, как всегда, но любящими глазами, ловя в ее покрасневших опухших глазах искры надежды и любви к нему.
– Да, папа очень сильно.
– Хорошо, пусть так и будет. За развод не беспокойся, устроим все быстро, ты больше никогда не увидишь Эльдара.
– Папа, он несчастный человек, не делай ему ничего, пожалуйста, – прошептала Саша, зная характер отца.
– Он обидел мою любимую дочь. Не проси меня забыть это, не проси, – он обнял ее и поцеловал в лоб. – За мать не беспокойся, я с ней поговорю.
– Спасибо, папа.
– Про твоего жениха выясню. Вы же собираетесь пожениться? – она часто закивала. – Сегодня поеду к прокурору, не беспокойся, все будет хорошо. Я уверен, что он честный парень, ты не могла бы полюбить другого.
Он склонился и еще раз поцеловал дочь в лоб, Саша схватила его небольшие крепкие ладони и прижала их к своему лицу.
– Ладно, мне пора. Как будут новости, я заеду, или Виктор подъедет, – он вышел из комнаты.
– Алия, спасибо Вам и будьте здоровы.
– До свидания, Рашид, – Алия вышла проводить гостя. – И спасибо Вам за участие.
– Не благодарите впустую, пока ничего не сделано.
Он вышел из дома, бесшумно закрыв за собой дверь.
Вечером приехал Миша. Когда он вошел в дом, все вокруг наполнилось запахами фабрики, кисло-сладким железистым вкусом, который прочно ассоциировался у Саши с отчаяньем. Она находилась уже третью неделю на больничном, и желания возвращаться не было. Миша старался держаться бодро, не желая показывать свою черную тоску, построенную из частей стены, которую он пытался разрушить. На него смотрели полные надежды и, в то же время, разочарования, глаза двух разных женщин, ставших так похожими за это время.
– Вот! – грозно потряс он папкой, – я собрал, наконец, характеристики на Марата. Даже из части прислали. Пусть теперь только попробуют, пускай попробуют не принять это во внимание.
– Мишенька, ну что ты стоишь, проходи, – засуетилась Алия Каримовна.
– Да ну что Вы, я на минутку всего, – нерешительно потоптался Миша.
– Ну как это на минутку? Ну, мы же тебя ждали, – она заставила его раздеться и пройти на кухню.
Пока гостю не было дано все, что приготовила радушная хозяйка, Алия Каримовна не позволяла ни себе, ни Саше, ни ему говорить о Марате. Было что-то в ее ритуале от дальних предков, ушедших в своей жизни далеко-далеко вглубь веков. Когда гость поел, раскрасневшийся, сытый, только тогда она стала аккуратно пытать его вопросами.
– Ты же завтра к прокурору идешь, да?
– Да, завтра в десять по записи. Со мной хотели многие пойти, но нельзя, только одному, – Соврал он, не желая передавать, то равнодушие к судьбе ее сына, которое царило внутри фабрики.
– Ну, одному-то и лучше. А то столько народу набежит, а каждый сказать захочет? Нет, так нельзя, – согласилась она, с благодарностью глядя на него и понимая, каких трудов ему сейчас стоит держаться уверенным и обманывать ее, давая маленькую, но надежду.
– Говорят, что следователя из Уфы вызвали, надеюсь, что тому идиоту!
– Миша потряс кулаком над столом. Саша мягко погладила его руку, успокаивая готовое вырваться наружу проклятие.
– Каждый делает то, что должен. Не нам судить об этом, – спокойно проговорила Алия Каримовна, тяжело вздохнув.
Нет, таких надо живыми в землю закапывать! – не выдержал Миша.
– Ведь все же понятно любому идиоту!
– Ой, телефон, – Саша выбежала из-за стола, заслышав оставленный в соседней комнате телефон.
Звонок был с незнакомого номера. Саша поколебалась, в последнее время ей часто звонили странные люди. Попрекали ее, что она оскорбила Эльдара.
– Алло, алло, – Саша держала трубку подальше от уха, ожидая очередное проклятие.
– Саша, привет, – раздался глубокий хрипловатый баритон.
– Ой, дядя Виктор, здравствуйте.
– Как твои дела? Голос вроде пободрее.
– Получше, но, сами знаете… – она всхлипнула и села на кровать. Всегда рассудительный голос дяди Виктора, которого она знала с самого рождения, обезоруживал ее, делая беззащитной, полностью доверившись родному человеку.
– Ну, милая моя, не плачь. Уже можно не плакать. Я был сегодня у прокурора, – дядя Виктор задумался, было слышно, как он несколько раз затянулся.
– Поговорили. Дело, конечно, мутное. Но не буду я тебе всего рассказывать, незачем это. Завтра все документы по делу отправят на экспертизу. Он показал мне журналы, даже и так видно. Что разные руки заполняли. Я думаю, что скоро разрешится.
– Спасибо, дядя Виктор. Спасибо!
– Не благодари, за это не благодарят. Ты лучше о будущем задумайся, пора бы нам с Рашидом уже и дедушками стать, а?
– Да я… я готова, дядя Виктор! – заулыбалась Саша, а потом, смутившись сама себя, добавила почти шепотом, – он мне уже предложение сделал.
– Ну, вот и хорошо. Уверен, что парень стоящий, многие о нем положительно отзывались, хотя есть и те, ну да ладно. Так ты мне свадьбу летом обещаешь? Пригласишь, а?
– Конечно! Почему Вы спрашиваете?
– Я пошутил, не пригласишь, сам приду. Завтра к тебе Ольга приедет с внуками, поговорите, отвлечетесь.
– Да, конечно, будем очень рады!
– Ну, вот и договорились. Я как посвободнее стану, заеду на днях вечерком.
– Хорошо, только не тяните!
– Я буду стараться. Ну все, пока.
– Пока, дядя Виктор. И большое спасибо!
– Саша!
– Спасибо! Спасибо! Спасибо!
Закончив разговор, Саша вбежала на кухню, где Миша перебирал большими руками тонкие листы с рукописными рекомендациями, показывая их Алие Каримовне. Саша сбивчиво, задыхаясь от нетерпения, пересказала им свой разговор, с горящими от возросшей надежды глазами глядя то на Мишу, то Алию. От ее слов он приосанился, увидев в своем труде действительную пользу, Алия тихо улыбалась, смахивая набежавшие капельки слез уголком салфетки, прикрывавший ее традиционный пирог.
Послеобеденное время тянулось лениво безмятежной тишиной, подобной замиранию воздуха во властных лучах летнего полуденного солнца на берегу реки, подавляющего все желание, кроме желания ничего не делать, просто лежать на траве, прикрыв голову от жарящего солнца. Яркий сноп света бил в палату, разогревая воздух до приятного душного жара, подзабытого за долгие зимние месяцы. Заброшены на прикроватных столиках бесконечные кроссворды, в углу тихо бубнило радио, даже не пытаясь разбудить мирно дремлющих больных.
– Сидит, – многозначительно проговорил сухощавый пожилой мужчина, разглядывая что-то в яркое окно, – она словно на посту.
– Почему Вы решили, что это та же ворона? – удивился молодой парень, открываясь от своего телефона. Он бесшумно соскочил с кровати и подошел к окну.
– Я ее лицо запомнил, – уверенно ответил он. – Вон, как сморит. К нам в окно, не иначе.
– Может она в гости хочет? – подал голос другой больной, вырвавшийся из своей полудремы и с живым интересом наблюдавший за ними, не вставая с кровати.
– А почему вы решили, что это ворона? Может это ворон? – удивился другой больной, выключая радио.
– Ну как же, яиц-то не видно, значит – ворона! – загоготал парень и пошел к себе.
– Сейчас уточним.
Он взял телефон и погрузился в поисковую ленту.
– Чуть что, сразу в телефон. Сами уже ничего не можете, – проворчал сухощавый мужчина у окна.
– Не наезжай, - ответил ему Семен Карлович. – Раньше ты сам как что-то узнавал?
– Ну как, шел в библиотеку и там читал, – удивился мужчина у окна.
– Вот, а разве ты сам по стеллажам лазил, искал нужную книгу? То-то, кто-то за тебя все описал и разложил. Вот так вот.
– Ну не знаю. Так-то оно так, только мне никто на блюдечке ничего не приносил – давали с десяток книг. Сам сиди, ищи.
– А зачем лишняя работа? – пожал плечами парень. – Раз, и все. Вот, ворона не имеет выраженных гендерных различий. Так что, может это и ворон!
– Все-то у тебя просто, – проворчал мужчина у окна.
– А чего усложнять? Вы же на лошади не ездите? Надо пользоваться плодами прогресса, новое время – новая жизнь.
– Мы с тобой свое пожили, а жизнь, сама все рассудит, – примиряющее сказал Семен Карлович, все время выступавший в качестве разводящего в непримиримом споре поколений.
В коридоре послышались шаги и недовольный шепот дежурной медсестры.
– Больные спят, у нас тихий час, – громко шептала она.
– Какой спят? – басил знакомый голос. – Никто не спит, вон, ходят!
– А ну-ка, по палатам! – скомандовал медсестра.
– Так, а вы куда пошли? Вам не разрешала!
– Мы тихо, – пробасил Миша, входя в палату. Здорово, мужики!
Миша, нагруженный пакетами, каждому пожал руку, стараясь не уронить, норовивший съехать на пол, белый халат, накинутый на плечи.
– Семен Карлович, – Миша уважительно поклонился. Сгружая на кровать принесенные гостинцы. – Ты посмотри, кого я тебе привел, а?
В дверях топтались Марат с Сашей, не решаясь войти. Семен Карлович радостно вскинул руки, размашистыми жестами призывая их пройти к нему.
– Здравствуйте, – смущаясь, проговорила Саша, ведомая вперед Маратом.
– Здравствуйте, Семен Карлович, – Марат аккуратно пожал ему руку.
– Ну, здравствуйте, здравствуйте, – Семен Карлович криво улыбался, стараясь сдержать эмоции, чтобы не навредить заживающему после ожога лицу.
– Ну, как ваши дела? Марат, ты как?
– Да все хорошо. Позавчера отпустили. Вы как себя чувствуете?
– Да я то что, заживается все как на собаке. На старой правда, собаке, но заживает.
– Поскорее бы Вы выздоровели, – Саша с некоторым страхом смотрела на его пораженное лицо.
– Скоро, врачи говорят, что через пару недель домой отправят, а дома получше будет. Не хочу вдаваться в эти гнустные подробности, как меня все достало, ты не представляешь! – Семен Карлович жестом отмахнулся от подобных расспросов. – А ты прямо расцвела, глаз не оторвать.
– Спасибо большое, – Саша скосила глаза на Марата.
– Ну что, молодежь – это у вас серьезно или так? – строго спросил Семен Карлович.
– Да, – уверенно ответил Марат. – Через два месяца поженимся.
– Надеюсь, вы придете? – спросила Саша.
– А то! Конечно же! – воскликнул Семен Карлович. – Марат, Марат! Все у тебя так быстро, молодец! Это здорово. Когда знаешь, чего хочешь.
– Спасибо, – ответил Марат.
– Ничего, все образуется, – Семен Карлович подмигнул ему. – Далеко пойдешь.
– Карлович, а чего ты ничего не съел? – возмутился Миша, делая ревизию его тумбочки.
– Да как же не съел? – возмутился он. – Все съел. Это ко мне дочка из Уфы приезжала.
– А, приехала все-таки, – проворчал Миша.
– Ты слишком категоричен, – доброжелательно сказал Семен Карлович. – У нее много дел, незачем разыгрывать из себя смертельно больного.
– Ну-ну, – процедил сквозь зубы Миша.
– Ой, ты смотри! – воскликнул парень, – все это время смотревший за вороной в окно,
– Семен Карлович, Вы как к окну подошли, так она аж вздрогнула!
– Кто так вздрогнул? – непонимающе пробасил Миша.
– Да, ну, не придумывай, – отмахнулся Семен Карлович.
– Чего ты там увидел? – Миша подошел к окну.
– Да вон. Ворона. Она уже какую неделю на посту сидит, –парень показал на фонарь во дворе, на котором сидела умная птица, завидев Мишу, она взмахнула крыльями.
– Семен Карлович, а ну-ка подойди-ка. По-моему это наша.
– Да ну. Брось, ты же сказал, что она улетела, – отмахнулся Семен Карлович.
– Ну так это с фабрики. Я ж ее только пару раз кормил, как ты просил. А потом ее и след простыл. Ну, подойди, что ты там, ну?
Семен Карлович подошел к окну и посмотрел на птицу. Ворона резко взмахнула крыльями и подлетела к окну, выбирая место для посадки.
– Господи, и впрямь Каркуша, – Семен Карлович бросился открывать окно, но шпингалеты не поддавались.
– Больной, отойдите, – важно скомандовал Миша, отодвигая разнервничавшегося Семена Карловича, и легко открыл окно.
Свежий весенний воздух ворвался в палату, разгоняя душную атмосферу отрешенности лечебного заведения, вдыхая жизнь в застывшее время.
Ворона села на подоконник, громко каркнув. Семен Карлович сел рядом, глядя восторженными глазами то на птицу, то на обступивших окно друзей, вставших полукругом, не желая подойти ближе, чтобы нарушить волшебство момента. Ворона радостно каркала, свое «Карович! Карович!», прижимая голову к шершавой ладони, Семена Карловича, нежно гладившей друга.
– Так. Что это вы тут устроили? – раздался позади возмущенный голос медсестры.
– Да тихо ты, родная. Ты только посмотри, – ее порыв строгости соблюдения режима остановил больной с радио, освобождая ей место. Она хотела возмутиться, но слова застыли в уже открывшемся для очередного приказа рте, глаза широко раскрылись от удивления, увидев трогательную картину общения человека с птицей.
В приемной непрерывно жужжал копир. Секретарша отправляла стопку за стопкой документы в приемный лоток. Не глядя, на вошедшего Марата, она махнула ему рукой на дверь.
– Проходи. Он тебя ждет.
Марат постучал и вошел в кабинет, не дожидаясь ответа. За большим столом сидел высокий худой мужчина, что-то быстро набиравший на компьютере.
– А, проходи, садись, – он быстро взглянул на вошедшего и показал на свободное место за длинным столом. Придвинутым торцом к его столу.
Марат сел, с интересом рассматривая разложенные на столе технологические схемы. Главный инженер заметил это и довольно улыбнулся.
– Я сейчас закончу. Можешь посмотреть, если интересно.
Марат придвинул к себе чертеж и стал его внимательно изучать. Закончив печатать, главный инженер встал и сел напротив Марата, передав ему листы спецификации.
– Что-нибудь понятно? – спросил он.
– В целом да, но надо уточнить некоторые символы, не знаю этих значков.
– Ну, и что понял?
– Это похоже на наш 392-й участок, та же компоновка.
– Хм, верно. Мы думаем его слегка модернизировать, инновации, так сказать, – Главный инженер криво ухмыльнулся. – Как сам?
– Спасибо, все хорошо.
– Обиды на завод не держишь?
– Нет, все нормально.
– Да нет, ненормально это, – покачал головой главный инженер.
– Чай будешь или может кофе?
– Нет, спасибо.
– Хорошо, тогда поговорим. Что думаешь делать дальше?
– Работать.
– Понятно. А тебя все в работе устраивает?
– Сложный вопрос. Устраивает то, что есть работа.
– Правильный ответ, – главный инженер пристально посмотрел ему в глаза. – Не буду тянуть кота, ты мастером пойдешь?
– Мне нельзя, я без высшего.
– Этот вопрос мы решим. Дадим тебе разряд и назначим И.О. Сам-то хочешь?
– Да, мне было бы интересно. Цех я знаю, не хватает данных по технологии.
– Думаешь, кто-то из них знает? – он махнул рукой в сторону воображаемого цеха.
– Такие остолопы! Значит, я предлагаю следующее: год поработаешь мастером, пока все изучишь, втянешься, так сказать, ну а потом отправим тебя от предприятия целевиком на заочный.
– Большое спасибо.
– А почему сам не пошел учиться?
– Не сложилось.
– Понимаю. Ну, ничего. Научишься, себя проявишь, пойдешь дальше. Мне нужны нормальные люди, на которых я могу положиться. Я читал твои докладные, не думай, что мы тут ничем не интересуемся. Просто до всего сразу руки не доходят.
– Я так и не думал. А можно вопрос?
– Почему ты?
– Да, почему я? Я же слесарь.
– У тебя очень хорошие друзья, – улыбнулся главный инженер. – Да и твой подход к работе мне нравится. Еще когда ты был в ремцехе, мне старший мастер говорил про тебя. А нам нужно растить свои кадры понимаешь? А эти, придут после института и ничего делать не хотят, только деньги получать.
– Все работают из-за денег.
– Не ври, я изучал твое личное дело. Ну что, договорились? – он протянул ему руку.
– Договорились Спасибо! – Марат крепко пожал ее.
– Ну вот и хорошо. С понедельника приступаешь. Завтра пойдешь на экзамен, получишь разряд, – он сложил чертеж на столе и положил его в папку вместе с листами спецификации.
– Вот, изучай. Позже пришлю документацию. Это тебе проект на этот год.
Продолжение следует...
Нравится роман? Поблагодарите журнал и автора подарком.