Наше утро в деревне начиналось с петухами, причём буквально с криками шестнадцати петухов, и пострадавшей от них другой живности. Я уже писала о пятнадцати петушках, живущих на нашей яблоне. Эти бандиты держались группой. Они отбирали еду у всех, кого смогут. Причём не важно собака это, телёнок или свинья. Но это полбеды. Главное, что они перетоптали всё, что движется. То утку оседлают, то кошку за ухо дерут и топчут, то свинья визжит. Короче, во дворе у нас была полная анархия. Наш царь-петух переодически раздавал им тумаков. Поэтому уважали и боялись они только его. И нетронутыми оставались только курочки, к телам которых доступ был закрыт.
Главной задачей каждого дня у нас было поймать одного петушка, и посадить в клетку. Мама перед утренней дойкой разделывала его, а мы потом варили супчик и второе. Целый день, мы по-честному, вдвоём с подругой носились за ними. Ходили-то они бандой, но разбегались как рыба в косяке. И каждый день мы встречали маму с поникшими, виноватыми головами. Мама издалека просекала ситуацию, и уже заходя с огорода во двор, то палкой, как в городки, вышибала одного, то с яблони стряхнёт, прямо в подол себе. А другого, топчущего очередную жертву, точным пинком, отправила прямиком в клетку, при этом отметив, что успел, мол, напоследок. И так это у неё всё ловко получалось.
Но это было только один, первый год. Потом, к нашему приезду всегда было подготовлено два ведра разделанного парного мяса. Которое жарилось тут же, на улице, на летней кухне, в двух больших сковородках. Буквально минут за десять, и вкусноты было необыкновенной. К нему, естественно, помидоры, огурцы, зелень всякая. Сразу с дороги нас кормили до отвала, а остального мяса нам хватало вдоволь на весь отпуск. Ещё и с собой в дорогу брали.