Басни
Литература / Поэзия
Маленко Влад
Басни поэта Влада Маленко – сатирическая энциклопедия современной действительности.
Их учат наизусть, цитируют, читают на вечерах в школах, институтах, в театрах страны появляются новые постановки этих басен. А дотошные абитуриенты выбирают именно маленковские басни для поступления в театральные институты.
Выходец из Театра на Таганке, Маленко продолжает поэтическую линию своих учителей – Николая Эрдмана, Владимира Высоцкого, Леонида Филатова. А если смотреть шире – Ивана Крылова и Сергея Михалкова.
Сегодня в арсенале современного баснописца более 250 произведений.
В год 250-летия Ивана Крылова «ЛГ» публикует избранные басни достойного продолжателя его традиций.
Царь и Пушкин
Однажды возле Царь-пушки
Встретились царь и Пушкин.
У царя была свита,
А у поэта свиток.
Лица из царской свиты –
Это сливки элиты,
А в свитке поэта Пушкина
Строки про няню и кружку.
Царь говорил с поэтом,
А свиту трясло при этом:
«Надо же, какой юркий
Рифмоплёт камер-юнкер!
Будто не понимает,
Что время у нас отнимает!»
О чём говорил с поэтом
Царь осталось секретом.
С тех пор века пролетели.
Время сродни метели,
Память, как будто сито, –
Где теперь эта свита,
Да и царя едва ли
Мы бы здесь вспоминали,
Если бы им у пушки
Не повстречался Пушкин.
Ворона и лисица – 2
В тихом парке у жёлтого клёна,
Вдалеке от домов и дорог,
Выпивала с лисицей ворона
Сладковатый портвейн под сырок.
Осмелев от напитка с испугу,
Задирала ворона свой клюв,
А лисица, обнявши подругу,
Вдруг промолвила, смачно икнув:
«Хоть в искусстве – великая сила,
Всё наврал баснописец Крылов!
Если б сыр ты сейчас уронила,
Я его бы вернула без слов!»
К рыжей шубе прижавшись со страстью,
Разомлела ворона, но вдруг
Патрикеевна щёлкнула пастью,
И посыпались перья вокруг...
Я мораль повторю тебе снова,
Обведи эти строчки в кружок:
Если выучишь басню Крылова,
Будешь точно целее, дружок.
Крабы в бане
Обслюнявив банный полок,
Осьминог-политтехнолог
Говорил вспотевшим крабам:
«Вам бы, братцы, всё по жабам…
Под коряги… а в итоге
Власть в стране возьмут миноги,
А тогда…
Но выход есть –
Вот вам схема номер шесть!
Надо только, чтоб Минфин
Контролировал дельфин,
А для этого кальмар
Передаст ему товар.
Дальше. К берегу подплыв,
Мы устроим мощный взрыв,
Обвинив во всём креветок,
Мол, не жаль им даже деток
И оцепим все кораллы,
В чём помогут нам нарвалы.
Ската выставим скотом
На экранах, а потом
Надо будет лезть из кожи,
Чтобы стаи молодёжи
Под воздействием спиртного
Перешли в атаку снова.
Если всё случится так,
Можно смело лезть на танк
С главным лозунгом борьбы:
«Жабы-крабы – не рабы!!!»
И тогда уже миноги
Пусть готовят некрологи!»
В этом месте осьминог
Свой закончил монолог,
Прошептав, что жизнь положит,
Если Запад в том поможет!
После речи осьминога
Крабы выпили немного
И решили: «Так и будет!
Победителей не судят!»
Шавка-невидимка
А, вот и шавка-невидимка!
Весьма блохастая блондинка.
Два уха врозь, пружинкой хвост,
А принцип жизни очень прост –
Живя в своей коросте,
Глодать чужие кости
И разносить по Сретенке
Наветы, слухи, сплетенки.
Они для невидимки
Вкусней куска грудинки.
Казалось бы, такую шавку
Должны давно загнать под лавку,
Ан, нет! Какого-то рожна
Собакам всем она нужна.
Видать, у многих ставки
На подлый норов шавки…
Крот в запое
Однажды крот полуслепой
Ушёл в классический запой.
Задраил крепко люк в норе,
Водой разбавил спирт в ведре,
Успел пельмешек налепить,
Вздохнул, всплакнул и… начал пить,
Всему придумав оправданье:
Мол, одиночество, страданье…
Да и откуда взять веселье,
Когда повсюду подземелье?
Спирт шёл легко. Размякло тело,
Душа общенья захотела,
И ощутил наш друг решимость,
Проверить ночью всех «на вшивость».
Сначала крот набрал хорьку
И предложил сходить к ларьку,
Но тут же трижды плюнул в трубку,
Грозя зверьку испортить шубку.
Потом звонил знакомой выдре,
Сказав ей: «Крыса, сопли вытри!
И, кстати, передай ежу,
Что с ним я больше не дружу!»
Потом глумился крот над белкой,
Крича, что спать с обычной грелкой
Ему гораздо интересней,
Закончив спич какой-то песней.
Ещё беседовал с енотом,
Назвав его скотом и жмотом,
И крайне эмоционально
Задел вопрос национальный.
Кричал ужу, что верит в Бога,
А тот в гадюк, и то – немного…
Напомнил мышке полевой
О пользе жизни половой.
Короче, пьяный до утра
Крутил на трубке номера,
А после рухнул с табуретки
В свои окурки и объедки.
Бунтарь, ведомый мелким бесом,
С родным себя поссорил лесом.
Мне жалко моего героя.
Он вряд ли выйдет из запоя.
Манекенщица-коза
У манекенщицы козы
Верхами правили низы.
Мне говорить об этом жаль, но
Она давала машинально.
Отставив зад без задней мысли,
Чтобы на нём козлы повисли,
Коза подруге признавалась:
«Всегда мне всё легко давалось!»
И вот однажды на банкете
Один вдовец её приметил.
Добропорядочный козёл
И, кстати, милый фантазёр.
Он так влюбился... Так влюбился,
Что там же к вечеру напился.
С козой мазурку танцевал
И ей копытца целовал.
Когда обоим стало жарко,
Козёл провёл козу по парку
И у фонарного столба
Воскликнул: «Ты – моя судьба!»
Погладив козочку, как кошку,
Он преподнёс подруге брошку.
В ответ коза, взмахнув ногою,
Ему устроила такое,
Что, задрожав, козёл сложился
И чуть сознанья не лишился.
Бог знает, что творил он сам уж,
В конце концов позвавши замуж
Изнеможённую козу,
И за слюной пустил слезу.
Целуя рожки друга страстно,
Коза на всё была согласна,
И говорила, что с козлом
Ей необычно повезло.
Того наполнила истома.
Он проводил козу до дома.
«До завтра, милая!» – «До связи,
Мой дорогой!» Козёл в экстазе
Шепнул: «Ты краше всех невест!»
Коза, смеясь, зашла в подъезд,
В окно козлу махнула мило
И… навсегда о нём забыла.
А утром в аэропорту
С другим козлом садясь на ТУ,
И выпив виски на дорожку,
Нашла случайно в сумке брошку.
Фестиваль
Ёж из концерна «Супер-сталь»
Придумал кинофестиваль.
Себя назначил президентом,
Сурка – спецом по кинолентам,
Лягушек членами жюри.
Привлёк пивной завод в Твери
И заручился патронажем
Он самого енота даже!
Потом неспешно всё осмыслил,
Сам себе денег перечислил,
Провёл, оформил, «откатил»,
Бюджет на четверть сократил,
Из шишек склеил главный приз
И закупил воды «карррр-хыз».
Осталась творческая часть.
Она ежу неинтересна.
Кто победит ему известно –
Друг заяц с фильмом «Волчья пасть».
Бюджет попилен. Флаги реют.
Продюсер, фыркнув, смотрит вдаль.
В мозгах ежовых планы зреют
Про театральный фестиваль.
Скунс-вонючка
Настоящий журналист
Непоседлив и речист!
В этом смысле скунс-вонючка –
Исключительная штучка!
Он в теченье двух минут
Всех пометит там и тут.
Вот трясётся он в «газели»
Дальнобойщицы газели…
Вот в кунсткамере в тюрьме
С петухом сидит в дерьме…
Вот с проплаченным фламинго,
Будто с Пласидо Доминго,
Он об опере трындит,
Взяв его перо в кредит…
Вот статейка про индейку
В молодёжную «Недельку».
Вот с урологом колибри
Матерьяльчик о калибре.
Вот за подписью куницы
О коне передовица…
В МУРе, выпив с муравьедом,
Скунс бежит за ламой следом,
Диктофоном на ходу
Тыча в клювы какаду…
Вот он пастой из желёз
Утконосу брызжет в нос…
Словом, наш пострел за словом,
Если нужно лезет снова
И в карманы кенгуру,
Лишь бы волю дать перу.
Настоящий журналист
Ненавидит белый лист
И работает над тем,
Чтоб раскрыть побольше тем…
Выпускает скунс за сутки
Три-четыре жирных утки,
Чтоб зверьё, купив газеты,
Их ползло читать в клозеты,
И увлёкшись полосами,
Восседало там часами!
Обнаруживая курс,
О котором пишет скунс.
Перейдём к морали сразу:
Скунс воняет по заказу.
Енот на кладбище
Директор кладбища – енот
Купил хоккейную команду
И заявил, ступив на лёд:
«В гробу мы видели Канаду!»
Цинично высказался он,
Конёк меняя на ботинок:
«Мне всё равно – хоть стадион,
Хоть колумбарий – всюду рынок!»
Енот недолго жил, увы.
(Попала пуля в шейный хрящик.)
Законы рынка таковы –
Здесь, что в хоккей играть, что в ящик.
Гламурная креветка
Провинциальная креветка
Теперь гламурная кокетка.
Приёмы, пати, съёмки в «ню»,
Омары с крабами в меню,
Пять пар ненужных горных лыж,
Вояжи в Ниццу и Париж,
Дом в четырёх км от МКАД,
Широкий круг подруг-цикад,
Муж, чернокрылый короед, –
Владелец фабрик и газет.
Но овладел креветкой сплин,
Такой, что плакать в пору, блин!
Случилось всё, прошу прощенья,
От пьяной неги пресыщенья.
Психолог шмель шепнул на это:
«Влюбись! Найди жучка на лето!
Пыльца к цветку! Цветок на рыльце!
Сама собою растворится
Твоя тоска! Вперёд же, детка!»
Шмеля послушалась креветка.
Душа ждала кого-нибудь!
И дождалась ведь, вот в чём суть!
Знакомьтесь: розовый инфант,
Кальмар Роман. Рок-музыкант.
И понеслось… Роман с Романом,
Певцом, поэтом, наркоманом,
Пожаром тайным запылал:
Общага, клуб, чердак, подвал…
Прознав о шашнях, короед
Решил попить пивка в обед,
И усмехнувшись зло и криво,
Он заказал креветку к пиву.
(Недолго был в пыльце цветок!)
Её нашли и… в кипяток!
Таков конфликт души и тела.
Читай трагедию «Отелло».
Удавочка
Удава в армию призвали.
На медкомиссии признали,
Что он, как тело, инороден,
Но к строевым занятьям годен.
«Ползти служить – сыновний долг», –
Изрёк полковник, серый волк,
Когда удав лежал на мате
В змеином райвоенкомате…
Волк говорил: «Не пресмыкайся
И с неудобствами свыкайся,
Поползновений не имей,
Воздушных змей пускать не смей».
И улыбнулся: «Погляди
Учебный фильм «Ну, погоди!».
В змеином горле встал комок.
Удав на хвост надел сапог,
Вздохнул, подальше пнул кокос
И робко в армию пополз.
Его, как змея и мужчину,
Не испугала дедовщина.
А вот и часть. На КПП
Храпит сержант на канапе,
У танка прапорщик поддатый,
И всюду кролики – солдаты…
«Не служба – мёд!» – решил удав,
Гражданку прапорщику сдав.
«Я буду кроликов глотать
И вот под той зениткой спать…»
Но ошибался змей ползучий,
Над ним уже сгущались тучи.
Он просто плохо знал устав,
Где чётко сказано: «Удав
На пограничной полосе
Такой же кролик, как и все.
В противном случае удава,
Не признающего устава,
При всех бойцах кладут на столик
И разрезают на семь долек…»
Известно всем: на службе время
Водою капает на темя
И у бойца меняет нрав.
Через неделю наш удав
Бил в барабан, морковку грыз,
Подпрыгивал, боялся лис,
Стал суетлив и безотказен,
Пушист хвостом и глазом красен.
А через год погранзастава
Уж не узнала в нём удава.
Смешно читателю до колик:
Заполз удав, а выше кролик.
В глазах тоска, в кармане справка,
Что не удав он, а удавка.
Для не имеющих хребта
Сгодится враз удавка та.
Ондатра в театре
В одном столичном популярном театре
Пришёл успех к заслуженной ондатре.
Она снялась в масштабном сериале,
Купила джип, и ей квартиру дали…
Естественно, как на голову снег,
Упал успех ондатры на коллег.
И так всех мучит собственная гадость,
А тут ещё свербит чужая радость…
«Вот повезло бездарной водной крысе», –
Шипели змейки, спрятавшись в кулисе.
«За что, скажите?!» – вторили в гримёрке
Две незамужних и нетрезвых норки…
Хомяк-любовник с трагиком-сурком
Закушав «Вермут» плавленым сырком,
В костюмы добрых гномов нарядились,
Но в сторону актрисы матерились…
Хорёк кривился: «Крыса молодец –
Поди, ночами ходит к ней песец…»
И даже выдра (лучшая подруга,
И главного художника супруга,
Имевшая выдрёнка от зав. труппой),
Произнесла: «Свезло девице глупой».
Ондатре в суп подкладывали мыло,
Её гримерша тряпкою лупила,
Бухгалтер театра, скаредный манул,
Её на двадцать евро обманул.
Завлит-марал всё выговор марал
И рассуждал про совесть и мораль,
Ёж-костюмер засунул в хвост иглу,
Слон-режиссёр чихвостил за игру.
Она сопротивлялась две недели,
Но всё равно актрису нашу съели…
Увы, заметил верно реформатор:
«Театр начинается с ондатр,
Висящих в виде шапок над крюком,
Покуда зритель бродит с номерком».
Хомяк-депутат
Один хомяк был избран депутатом,
За то, что лучше всех ругался матом.
Когда подъехал к Думе чёрный джип
Он вышел и сказал… пип-пип-пип-пип…
На первом же пленарном заседанье
Хомяк изрёк коллегам в назиданье
Такое, что от гордости осип,
Но в частности отметил… пип-пип-пип …
А вечером в элитном ресторане
Отведал хомячина «Мукузани»
И произнёс, поймав на вилку гриб:
«Я пью за тех, кто…» пип-пип-пип-пип-пип...
Потом он похвалился другу детства:
«Живу теперь с мангустом по соседству
В Барвихе дом, в пруду полсотни рыб,
Не жизнь, а полный… пип-пип-пип-пип-пип…
Сейчас хомяк де-факто и де-юре
Начальник в комитете по культуре –
Ни дать ни взять:
Хомяк –
Культурный тип!
Добавить к басне нечего… пип-пип…
Ежи-скинхеды
Заглушив у пня мопеды,
Собрались ежи-скинхеды.
Друг у друга сбрив иголки,
Стали злыми, будто волки,
И решили меж собой
Дать енотам смертный бой!
Мол, у них не там полоски
И хвосты чрезмерно броски!
Хорохорились ежи:
«Мы идём! Енот, дрожи!»
Их слова звучали колко,
А меж тем два серых волка
Шли домой из гаражей
И заметили ежей…
Были ёжики побриты,
Злость во взглядах,
В лапках – биты,
Но волкам их грозный вид
Лишь удвоил аппетит!
И остались от скинхедов
Два прута и пара кедов…
Тут бы думать о морали
И вручать волкам медали,
Обращаться к ним на «Вы»
С уваженьем, но, увы…
Излупив ежей у ёлки,
За енотов взялись волки,
Затащили тех в кусты
Оторвали всем хвосты…
Перепало и кроту,
За его же доброту…
В раж войдя, поднявши холки,
Всех в лесу побили волки…
Каковы у них повадки,
Таковы у нас порядки…
Рекламный кролик
Мечтавший стать актёром кролик
Был приглашён в рекламный ролик.
«Твоя задача – выпить пиво
И просто выглядеть счастливо», –
Сказал сурок, пивной агент, –
«Напиток наш – известный бренд!»
При первом дубле, после кружки,
У кролика повисли ушки,
А при втором, на хвост партнёра
Стошнило нашего актёра.
Хомяк-продюсер дубли стёр
И заявил: «Плохой актёр!
Да, соглашусь, с такого пива
И у коня б облезла грива,
Я сам не выпил бы ни грамма,
Но есть заказ – нужна реклама!
Иди отсюда, друг ушастый,
По киностудии не шастай!»…
У нашей басни нет морали –
С другим актёром ролик сняли.