?
Продолжим наши штудии и обратимся к Александру Сергеевичу. Что такого пишет он о своем первом воспоминании и следует ли из этого нечто важное? Понятно, что поэт не мог пройти мимо такого важнейшего в жизни каждого человека события и написал нижеследующее стихотворение:
В начале жизни школу помню я;
Там нас, детей беспечных, было много;
Неровная и резвая семья.
Смиренная, одетая убого,
Но видом величавая жена
Над школою надзор хранила строго.
Толпою нашею окружена,
Приятным, сладким голосом, бывало,
С младенцами беседует она.
Ее чела я помню покрывало
И очи светлые, как небеса.
Но я вникал в ее беседы мало.
Меня смущала строгая краса
Ее чела, спокойных уст и взоров,
И полные святыни словеса.
Дичась ее советов и укоров,
Я про себя превратно толковал
Понятный смысл правдивых разговоров,
И часто я украдкой убегал
В великолепный мрак чужого сада,
Под свод искусственный порфирных скал.
Там нежила меня теней прохлада;
Я предавал мечтам свой юный ум,
И праздномыслить было мне отрада.
Любил я светлых вод и листьев шум,
И белые в тени дерев кумиры,
И в ликах их печать недвижных дум.
Всё — мраморные циркули и лиры,
Мечи и свитки в мраморных руках,
На главах лавры, на плечах порфиры —
Все наводило сладкий некий страх
Мне на сердце; и слезы вдохновенья,
При виде их, рождались на глазах.
Другие два чудесные творенья
Влекли меня волшебною красой:
То были двух бесов изображенья.
Один (Дельфийский идол) лик младой —
Был гневен, полон гордости ужасной,
И весь дышал он силой неземной.
Другой женообразный, сладострастный,
Сомнительный и лживый идеал —
Волшебный демон — лживый, но прекрасный.
Пред ними сам себя я забывал;
В груди младое сердце билось — холод
Бежал по мне и кудри подымал.
Безвестных наслаждений ранний голод
Меня терзал — уныние и лень
Меня сковали — тщетно был я молод.
Средь отроков я молча целый день
Бродил угрюмый — всё кумиры сада
На душу мне свою бросали тень.
Кроме того, что вы прочитали прекрасный стих, надеюсь, еще обратили свое внимание на выделенное курсивом. Собственно, это и есть те две крайние точки, между которыми и качалась на качелях жизнь Пушкина. Аполлоническое и дионисийское начало в чистом виде! Наш поэт был продолжением эллинистических традиций, их ярчайшим воплощением. В одной точке своей жизни он бесконечно умен, не зря царь Николай Первый сказал, что он умнейший человек России, в другом своем воплощении – он лезет на рожон и делает глупости, за которые ему выговаривает Жуковский. Скажу так- во время истории с Геккерном и Дантесом Пушкин чувствовал не только боль и отчаяние, но и наслаждение от «бездны мрачной на краю». Потом вернулся Аполлон с его могучим умом, и поэт сделал так, что сам царь взял на себя его немалые долги, простил немалую провинность и не оставил в беде семью. Собственно тому, что поэт раскачивался между такими отдаленными крайними точками, и давало ему силу и гений. Это, в общем-то, правило.