После следственных действий московские изоляторы не приняли обратно около 200 человек, потому что у них были обнаружены травмы. Об этом Znak.com в опубликованном сегодня интервью рассказал заместитель директора ФСИН Валерий Максименко.
“Бывает, что, например, из СИЗО забирают арестованного на следственные действия, он при этом здоров, а возвращают нам его потом еле живым, – сказал Максименко. – Мы требовали, чтобы таких арестованных везли в больницы, а не обратно в СИЗО”.
WN показалась любопытной цифра. Много это или мало? О чем это говорит? Подробнее в комментариях наших экспертов.
“СЛЕДСТВИЕ РЕДКО ПРОВОДИТ ПРОВЕРКИ ПО ТАКИМ ФАКТАМ”
Анастасия Гарина, член ОНК Москвы, юрист Комитета против пыток:
— Как я понимаю, Максименко говорит о пытках. Но я не припомню, чтобы вернули человека со следственных действий, и в СИЗО отказались его принимать. По крайней мере, в нашей практике такого не было. Но были случаи, когда приезжают со следственных действий или из суда, например, с избрания меры пресечения или заседания по делу, и у человека обнаруживаются телесные повреждения. Это, как правило, фиксируют в самом СИЗО, и все эти документы имеются. При желании следствие может провести проверку, но, к сожалению, такое бывает редко.
Непосредственно случаев, когда людей увозили в больницу со следственных действий, не припомню. Тех, кто уже находится в СИЗО, нельзя просто так вывезти в медицинское учреждение, не выставив конвой. Периодически, конечно, людей туда доставляют. Но это достаточно серьезная административная нагрузка на СИЗО: им необходимо снять четырех людей и направить их постоянно находиться в больнице.
На моя взгляд, московская ФСИН неплохо работает: они фиксируют телесные повреждения, бывает, что человеку не особо верят, но все равно фиксируют, а бывает, что верят и проводят проверки внутри ФСИН.
А потом направляют документы следствию, но там не проверяют – такие случаи у нас были.
Например, по жалобе Тукиева мы не смогли доказать правду (Зафар Тукиев – гражданин Узбекистана, которого считают причастным к деятельности террористического сообщества, пожаловался в «Комитет против пыток» на действия сотрудников одного из отделов управления ФСБ по Москве – прим. White News). Но в той ситуации совершенно точно следствие отказалось проводить проверку. Тукиев рассказал, что его вывезли по 217-й статье (“Ознакомление обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела”), он попросил адвоката (это по словам Тукиева, мы не установили, что это правда, также, как и не установили, что это неправда). Он говорил, что его стали пытать током, чтобы подписал все материалы. В итоге он и подписал. В СИЗО зафиксировали красные пятна, которые остались на местах присоединения проводов. Поскольку не было других телесных повреждений, мы настаивали на том, чтобы следствие провело экспертизу, пока не прошли следы металлизации. Но следствие отказалось. И потом уже стало поздно что-то устанавливать.
А в 2017 году был случай, когда людей здоровыми вывезли из СИЗО, а привезли больными. Это было в Замоскворецком суде. Они жаловались, что их побили и побили достаточно сильно – одному сотрудники конвоя сломали руку.
“ТРАВМЫ МОГУТ БЫТЬ НАНЕСЕНЫ САМИМИ ЗАКЛЮЧЕННЫМИ”
Сергей Мельников, ветеран МВД, стаж 20 лет (в подчинении было охранно-конвойное подразделение):
— 200 человек в год – это совсем немного, в процентном отношении к тем, кто в СИЗО находится. У нас, насколько мне известно, в одном только 6-м СИЗО, где содержат женщин и часть бывших сотрудников, в одно время находится около тысячи человек. К тому же, если человек получил травму, и его не принимают обратно в СИЗО, это вовсе не значит, что травмы нанесены конвойными. Потому что из СИЗО выводят для проведения следственных и оперативных мероприятий, конвой туда приводит и сдает. И дальше с человеком работают не конвойные. А при каких обстоятельствах были нанесены травмы – это великое поле для фантазии.
Травмы могут быть следствием неаккуратного обращения конвоя, неких контактов с сотрудниками, которые давали задание вывезти. В конце концов, травмы могут быть нанесены умышленно самими заключенными. В больнице лучше, чем в камере, где сидит сорок человек.
Головой бьются о решетку камеры предварительного задержания в отделе внутренних дел, бьются о лавку, пытаются подручными средствами вскрыть вены.
“200 ЧЕЛОВЕК В ГОД – ЭТО ОЧЕНЬ МАЛО”
Мария Алехина, участница Pussy Riot, сооснователь “Медиазоны” и “Зоны права”:
— У нас всего одно женское СИЗО в Москве, и там следственные действия производятся на территории СИЗО – в административном здании, куда приходит оперативный сотрудник или следователь. При мне никого на следственные действия не увозили.
Но пытки ни для кого не секрет, особенно после информации, поступившей в прессу в прошлом году, – о пытках ребят, которые проходят по делу “Сети”, их пытали электрошокерами, шуруповертами (“Сеть” в апреле этого года внесена в список террористических организаций, запрещенных на территории России; по мнению спецслужб, ее ячейки есть в Москве, Петербурге, Пензе, Белоруссии; некоторые из фигурантов сначала дали признательные показания, потом от них отказались, потому что дали их под пытками – прим. White News). С пикетами против этих пыток выходили активисты с совершенно разными политическими взглядами. Понятно, все сходятся во мнении, что пытать людей нельзя. И на тех сотрудников, которые это делают, должны быть заведены уголовные дела.
А 200 человек в год, о которых говорит Максименко, это очень мало.
Пытают абсолютно всех. Это обычная реакция сотрудника на любую мелочь, например, не понравившийся вопрос заключенного или даже еще обвиняемого.
Я, когда ехала в столыпинском вагоне – а едешь в нем больше суток – наблюдала разные ситуации. Например, не выводили в туалет, не давали кипяток. И женские, и мужские камеры находятся в одном смешанном вагоне. Слышно всё, что происходит. И когда мужчины начинали особо рьяно возмущаться, их выводили туда, где в обычном вагоне находится тамбур, и били. Слышны были крики. А это было обычное возмущение тем, что человека не вывели в туалет.