И
Психиатрическая больница глазами пациентки
… Я сидела за столом, делала русский. На тот момент я вроде бы была счастлива, у меня был молодой человек, который меня любил, которого любила я, у меня было много подруг и друзей, прекрасные отношения с родителями. Были волнения, переживания, страхи, но как мне было в то время понять, что это начало депрессии?
«Мое внимание привлек канцелярский нож…»
Мое внимание привлек канцелярский нож, лежавший на столе. Я сделала надрез на руке, еще, еще, еще, я не смогла остановиться и резала себя, пока руки не онемели. Это действительно не всегда возможно понять и объяснить – зачем наносишь себе повреждения. Через какое-то время я перешла с рук на запястья, с запястий на ноги… Я не могла остановиться, перестать этого делать. Я хотела еще и еще. Это такая зависимость.
Тогда я не видела в этом никакой проблемы. Я весь день лежала на кровати, слушала грустную музыку, я загоняла себя в депрессию, и когда мне становилось лучше, я начинала вспоминать что-то плохое, чтобы мое состояние не менялось. Мне нужны были самоповреждения.
Я долго ходила к психологу, и потом психолог и родители решили, что уже нужен психиатр, и врач посоветовал больницу. Мне казалось, что с их стороны это – чудовищное предательство, да я и не до конца понимала, зачем. Тогда я стала придумывать историю для рассказа больничным врачам, что мои самоповреждения были частью стиля, а суицидальные мысли способом привлечения внимания, но ни один врач не поверил в это.
«Это же не так, скажи по-честному, что случилось», – после этих слов я поняла, что лечиться придется, и с этого момента я должна говорить только правду. Они сказали, что чем скорее мы разберемся в причине, тем быстрее я выйду оттуда.
Белая комната, восемь кроватей, один шкаф и четыре тумбочки, туалет и душ с
прозрачными дверьми. Пять медсестер, следящих за происходящим двадцать четыре на семь. Так мне предстояло жить около недели, в «первой палате», затем переведут в обычную. Из комнаты выходить нельзя, телефон забирают, забрали зеркало, лифчик (им можно себя удушить), карандаши (ими можно порезаться), и я осталась наедине с восемью женщинами лет тридцати – шестидесяти.
Открылась дверь: «Ну как наша маленькая девочка, как у тебя дела, солнышко?» – медсестра произнесла эти слова, и я почувствовала, что для нее я безумная пациентка, которая не понимает ни слова из того, что ей говорят.
В палату вошла Саша – девушка восемнадцати лет, у нее были проколоты нос, губа, язык, она была во всем черном. Я выглядела так же. Саша сказала, что моя палата самая лучшая, что через какое-то время мне тут понравится, и я не захочу возвращаться домой.
«Хождение туда и обратно по коридору стало веселым делом…»
Страх, ненависть, безысходность и слезы. Моя лечащая врач сидела и утешала меня, она дала мне плюшевого пуделя, который мне очень помог выдержать все это. Он стал моим настоящим другом, и мне было наплевать, что я уже взрослая для игрушек.
«Максимум две недели», – сказал папа перед тем, как меня увели. «Полтора месяца», – сказала врач. К такому меня жизнь не готовила, я и не думала, что тут так надолго, совсем одна.
Вторая неделя началась с перевода в четырехместную палату. Четыре кровати, шкаф и гигантское окно прямо перед моей кроватью. Душ и туалет без дверей, прозрачная дверь в комнату, но есть возможность выходить из нее. Я сразу же познакомилась с девушками, которые хоть как-то были близки моему возрасту. Надя стала моей лучшей подругой на время больницы. Хождение туда и обратно по коридору стало веселым делом, а двухчасовой тихий час, когда мы сбегали из комнат, чтобы поговорить, стал одним из самых веселых событий дня. Вечером мы играли в мафию, рисовали, гуляли по коридору.
Мне понравилось это место. Саша была права. Я привыкла, мне уже не хотелось домой.
Тут оказалось проще, чем за стенами больницы. В первые три дня я постоянно плакала, с 18 до 21 выдавали телефон, весь этот час я писала родителям просьбы забрать меня. Я не понимала, как можно это вынести, как можно привыкнуть, успокоиться, как можно так жить месяц?! Я уже не понимаю себя ту. Я полностью изменила свое мнение об этом месте.
Каждый день ко мне приходил мой лечащий врач. Она была очень добрая, поддерживала меня, когда было грустно – успокаивала, иногда приносила что-нибудь вкусненькое.
Со мной всегда были другие пациенты, с ними всегда можно было поговорить, обсудить свои проблемы и просто поболтать на разные темы. А еще смотришь на других пациентов – и понимаешь, что болезнь – это грустно, но не страшно, не чудовищно, не стыдно.
Привыкнуть к больнице мне помогло разрешение выходить из первой палаты. У меня была возможность гулять по коридору, появилось много новых друзей, с которыми я до сих пор общаюсь. Потом я стала выходить из корпуса на разные физиотерапевтические процедуры вроде циркулярного душа. Чтобы на них попасть, нужно было пройти по длиннющему подвалу, обычно я туда шла с подругой, и это было почти что путешествием. Еще ко мне три раза в неделю приезжали родители и друзья. С Василисой и Артемом мы гуляли вокруг больницы, с Димой ходили в парк, а с мамой в магазин одежды и гуляли в Коломенском. Это тоже меня очень поддерживало и помогало.
Самое главное — мне там помогли. Теперь я могу не придумывать оправдания по поводу того, как меня раз тридцать «поцарапала кошка» на запястьях. Я стала гораздо здоровее и счастливее, я поняла, что если бы я тогда продолжила врать на счет своей болезни, мне бы стало гораздо хуже. После больницы депрессии полностью не проходит, зато ты понимаешь, как с ней жить, что делать.
Почему в больнице лечиться лучше, чем дома?
Почему в больнице лечиться лучше, чем дома? Во-первых, целый месяц ты не наносишь себе самоповреждений. И возможности нет, и желания тоже, потому что в больнице ты изолирован от переживаний, которые испытываешь каждый день в реальном мире. Во-вторых, глядишь на пациентов с депрессией в 25, в 30 лет и думаешь, что вот они не лечили подростковую депрессию, и теперь их болезнь уже в хронической форме, а у тебя, может быть, к окончанию школы все пройдет. В-третьих, никто тебя не осуждает. И пациенты, и врачи относятся к тебе как к человеку, которому просто нужно помочь, который ни в чем не виноват. И вслед за ними родственники и друзья окончательно принимают твою ситуацию.
Если вы когда-нибудь попадете в психиатрическую больницу, по крайней мере, сюда, в НЦПЗ – берите больше книг, не стесняйтесь заводить новые знакомства, тут им многие рады, и самое главное – говорите только правду, о малейшем ухудшении говорите врачу, так он будет знать больше и лучше, ему будет легче назначить вам подходящее лечение.
… И если честно, там было хорошо и спокойно, но возвращаться туда не хочется. Сейчас все еще приходится лечиться, уже дома. Много ограничений: в школу хожу редко, задания даются с трудом, не со всеми друзьями родители пускают гулять, иногда сама договорюсь с кем-то, но нет сил доехать. Зато очень поддерживает спорт, хожу на фитнес каждый день, еще нравится подрабатывать. Ну и общение с родными помогает: важно уметь проговаривать если не все, то по крайней мере многое.