Несмотря на нагрузки по учёбе запредельные, смешного и весёлого в жизни институтской было очень много…
…Так, был у нас производственник из Рыбацкого – не путать с полуостровом Рыбачьим, а я ведь так и считал – маланец по фамилии Зуев, погоняло «Фишер», естественно, так он так перед преподами выделывался, что смотреть противно было. Нам по уплотнённой программе заменили два курса сопромата с четырьмя экзаменами на один семестр технической механики с дифференцированным зачётом, и кафедра теормеха на радиотехнику обиделась смертельно – это в общем, а в частности был у них преподаватель Гурев Семён Борисович, как он студентам представлялся, а по журналу Гуревич Симха Беркович, и, как все закомплексованные люди, еврейства своего боялся до умопомрачения, и был он к тому же туг на одно ухо, что уверенности ему в себе не прибавляло, а делало агрессивным до крайности, если он подозревал только, что студент догадывается о его глухоте и национальности. И вот, в перерыве подбегает Фишер к нам, к Битлам, как нас называли, потому что мы, четверо друзей закадычных, всегда вместе держались и в стиле одёжки и стрижек «ливерпульской четвёрке» подражали по мере сил и возможностей – подбегает и говорит, что хочет к Гуреву-Гуревичу с вопросом по лекции обратиться, но не помнит, как его зовут, ну, тут мы встрепенулись, и пока ребята Фишеру втолковывали, в какое ухо Гуревичу громко орать нужно – а как раз этого он и не переносил – я вспомнил афишу театральную, на которой было начертано название оперетты «Гурий Львович Синичкин» и вальяжно так Зуеву-Фишеру сообщаю, что, мол, зовут препода Гурий Львович, и неплохо было бы намекнуть ему, что вы с ним одной крови, у него, вишь, шнорбель какой выдающийся, не хуже твоего, Зуевского – это уже Янкель от себя добавил для правдоподобия. Ну, Фишер заглотнул наживку и в атаку на Гуревича, трижды проорав тому в ухо здоровое: «Гурий Львович, Гурий Львович, Гурий Львович!!!...» и тут такое началось – Гуревич хвать Зуева за грудки и давай трясти почём зря, а тот орёт благим матом: «Я больше не буду, я больше не буду!..» - «Что не будешь, враг народа?» - Симха Беркович вопросил, лацканы пиджака фишеровского отпуская – «Не буду больше Вас евреем называть!» - были последние слова Зуева. Ну, было разбирательство на кафедре, Зуев извинился, сам не зная за что, а руководство кафедры постановило:
1) указать Гуревичу на недопустимо грубое отношение к студенту Зуеву; 2) диффзачёт у Зуева будет принимать другой преподаватель.
Некоторые Фишеру ещё и завидовали, так как зверствовала Симка на зачёте в нашей группе не по-христиански!