Игорь Кольченко – основатель PR-студии Sette, отец, сын, бывший журналист, бывший маркетолог, и человек, который любит изобретать новые велосипеды, рассказывает:
Президент он же до того, как занялся политикой, был председателем колхоза, так что он в коровах разбирается, если бы я был ответственный за развитие Беларуси, я бы точно так же орал на своих сотрудников. Вы же понимаете, по какой причине коровы так сильно задели, в других сферах тоже самое творится, просто там не такое личное.
Передо мной не стоял выбор — останусь я в Могилеве или нет, это было само собой разумеющееся, что поеду в Минск поступать в самый лучший университет, на самый крутой факультет, а брат тоже хорошо учился, но он не захотел в Минск ехать, он остался там, когда он мне сказал об этом, я думал: лежит пирожное и хлеб, и ты берешь хлеб? А потом понял, что у каждого свои цели в жизни и свое понятие счастья. Сейчас я по-другому смотрю на такое.
На 4-м курсе я ходил на разные работы на практику, и тут позвали в международный отдел в “Советской Белоруссии”, мне там было интереснее всего. С одной стороны, я как будто продолжил заниматься тем, о чем читал в учебниках по истории и дипломатии, а с другой у меня была возможность научиться новой профессии — журналистике. Если бы я пошел работать по специальности в МИД, то просто не смог бы оплачивать съемную квартиру.
Это было совсем другое время, чем сейчас. TUT.BY, мне кажется, еще был просто агрегатором, Onlinerа еще вообще не было, по крайней мере, как информационного портала точно. СМИ четко делились на государственные и оппозиционные, не частные, а именно оппозиционные. Честно признаться, студентом я читал только БДГ, а “Советскую Белоруссию” первый раз полистал, когда нужно было идти на практику.
Через несколько лет я стал президентским журналистом. Мне кажется, что это была не прошлая жизнь, а позапрошлая. Ездил везде — по полям, по лесам, по колхозам, за границей, в Венесуэлу два раза летал, где меня грабанули, оставили в одних штанах, с Папой Римским встречались.
Важный шаг в моей жизни – я ушел из журналистики, которой занимался 8 лет. Я понимал, что как журналист госСМИ я уперся в потолок, что я либо должен сидеть всегда на этом месте, либо развиваться административно, а я в эту сторону не хотел идти, я не видел в этом для себя приложения.
Пик моей журналистской карьеры пришелся на первую оттепель с Западом. Если помните те несколько лет, когда у нас постепенно начался диалог на все более высоком уровне с ЕС, а параллельно первые “газовые”, “молочные” войны с Россией, “мухи и котлеты”, вся эта кухня. Я много раз был в Кремле, знал всех европейских послов в Минске, американское посольство мне на Новый год виски передавало, было такое время, когда можно было интервью с президентом Литвы Далей Грибаускайте сделать, задавать острые вопросы Дмитрию Медведеву, который тогда еще даже не был официальным преемником Путина.
Я понимал, что работаю в президентской газете, что нахожусь в определенном политическом лагере, но свою миссию как журналист-международник видел так: самое главное, что у нас есть — независимость, это превыше всего, для этого нам нужны более сбалансированные отношения с Россией и Евросоюзом, об этом я и писал. Во-вторых, это было время цветных революций в СНГ, окей, нам не нужны революции, а нужен постепенный прогресс, что шаг за шагом европейские ценности станут и нашими ценностями, мы придем к демократии и свободам по европейскому образцу.
Случились выборы, была «Площадь» (события 2010 года, когда после выборов на 3 срок президента Беларуси люди вышли с протестом) — после этого произошел абсолютный откат, мы со всеми на Западе разругались, стали смотреть в одну сторону. Для меня до сих пор загадка, что тогда произошло и как принимались решения. Я понял, что закрывал на что-то глаза, ради какой-то большей цели, и тут бац, сказали: нету, этой цели.
У меня был момент определенного разочарования, я же пришел в этот мир не просто на работу ходить, я же что-то должен делать, во что верю. Я ушел в никуда, куда можно уйти?
Детские годы.
Меня ругали за оценки, наверное, даже наказывали — я хорошо учился и был любимчиком у учителей. Помню, я отказался вместе со всеми убирать территорию школы, мне не дали веник, а поднимать бумажки руками я не хотел. Пока все убирали, я демонстративно ничего не делал, и тут случайно появляется моя мама — она гуляла с коляской с маленьким братом и решила зайти. Помню меня сильно наказали тогда, мы стояли возле окна, и все плакали, я, мама и учительница.
Обычно если мама наказывает к папе бежишь, если папа к маме.
В детстве я понимал, что я должен хорошо учиться, чтобы выбиться в люди. Такая советская формула. У меня простые родители, без высшего образования, мама из деревни — мне кажется, это они заложила в меня это – ты должен быть лучшим! Наверное, оттуда такое честолюбие у меня. Помню, когда пришел в университет, там были дети дипломатов, дети, которые жили за границей, они по-английски говорили, как на родном языке, я был такой гадкий утенок. Должен был доказать, что я тоже могу. Не знаю, может не всем такое давление ожиданий подходит, но меня это стимулирует. Я часто слышу, что люди вспоминают годы учебы и оценок как время унижений, у меня другая история, мне нравится конкуренция.
Я благодарен родителям прежде всего за то, что они всегда поддерживали мой выбор, даже если не были с ним согласны. Мне бы хотелось быть такой поддержкой для своего сына. Не уверен, что я смогу так безоговорочно принимать его стремления, но мне хотелось бы.
О детях
Мне кажется детям не хватает пиара, у них какой-то черный пиар. Когда все начиналось (рождение ребенка), я думал, что будет все гораздо тяжелее, я делал определенный выбор моральный, внутренне от чего-то отказывался, готовился, а когда это случилось, понял, что это были мои стереотипы, и реальность оказалась лучше ожиданий. Ничего такого что бы ухудшило мою прошлую жизнь – нет, а хорошего добавилось много.
Нужно организовать свой быт, у нас есть няня. Мама вышла на работу после 3 месяцев рождения ребенка, она чувствовала, что ей нужно, это не было бросание ребенка, она просто в 5 часов вечера с радостью бежит домой.
Когда вижу на улице мам, которые раздраженно кричат на ребенка, жалею их, я понимаю, что она просто за….анная. Больше скажу, я знаю людей состоятельных, которые умудряются затра…ся.
У меня нянь не было, я много работаю для того чтобы обеспечить себе такую жизнь. Все зависит от тебя - up to you.
Проекты.
Когда я был журналистом, я думал, чем я хочу заниматься, я хочу какой-то сферы, в которой система оценки более объективная. В маркетинге - как ты сработаешь, столько денег твоя компания заработает. Деньги плохое мерило, но на самом деле ничего лучшего не придумано. Пиар кстати тоже очень объективная сфера деятельности — если о твоем бренде/продукте говорят, значит ты успешен, если молчат — все, капут. Важно, конечно, еще что говорят.
Я человек, который изобретает велосипед, он может уже изобретен кем-то, но для меня проще придумать свой собственный. Если придумаешь что-то новое, что-то интересное, то чего не было, чего другие не делали, то это людям 100-процентно будет интересно.
В пиаре что бы на тебя обратили внимание - ты должен сделать что-то по-другому, не как все.
Есть знаковый проект, после которого я понял, что могу реализовывать свои идеи. Когда работал в А-100, был проект «Велосипед за спасибо»
Суть была такая, нужно было как-то отметить юбилей компании и не просто завесить рекламными бордами город, а сделать что-то, за что нам как компании можно будет сказать спасибо. Мы сделали по городу бесплатные прокаты оранжевых велосипедов — это было, когда велосипед входил в моду.
Я помню, что предложил эту идею, но еще нужно было всех убедить, что это можно сделать. Один из директоров сказал
– эти велосипеды украдут! Если гарантируешь, то под твою ответственность.
Ни одного велосипеда не украли!
Проект, после которого состоялось Sette – это Минский Полумарафон для Volkswagen, длинной в 9 месяцев. Мы раскачали народ так, что Минск начал бегать. Сегодня мы работаем с самыми прогрессивными в плане маркетинговых коммуникаций брендами — Velcom, который становится A1, “Алiварыя”, “Боржоми”, “Данон”, “Белы полюс”, KIA, всех не перечислишь.
Сейчас время хайпа, плыть против течения не получится, но и какую-то big idea терять не хочется.
Я вообще ни разу не брюзга и считаю, все что происходит, так и должно быть. Слушаю и смотрю все, что делают 16-летние. Они задают тренды. Но сейчас действительно сфера для маневра сузилась. Уже ниже пояса, но еще выше плинтуса.
По факту я являюсь бизнесменом, потому что я думаю о деньгах и должен заботиться о том, чтобы мое предприятие работало эффективно. Но я не считаю себя бизнесменом и я не уверен, что я мог бы открыть завод, ресторан или крипто валютой торговать. Я вам даже больше скажу: когда смотрю на людей, которые посещают всякие мотивационные бизнес-конференции, я их даже немного побаиваюсь. Не чувствую, что мы из одного теста. Поэтому я и не бизнесмен.
Я научился в последние годы переживать поражения. В смысле, перешагнул и пошел дальше. Раньше я этого не умел. Я помню, что после первого проигрыша важного тендера я был в куматозе. Или, когда происходит какое-то ЧП на проекте — мы же в очень тонкой сфере работаем, в организацию вовлечены десятки людей и компаний, все могут подвести, что-то может пойти не так, при этом все это на виду, если что — выскажутся сотни людей. Нельзя дать неудаче психологически воздействовать на тебя. Кстати, к психологу я ни разу в жизни не ходил, все сам.
Смирился — что сотрудник может уйти. У нас работали десятки людей, больше чем я планировал, мы даже придумали такое понятие как “люди Сетте”, чтобы не называть бывших сотрудников бывшими. Это как в отношениях, есть какой-то промежуток времени. который вам уготовано пройти вместе, надо постараться получить максимальный кайф и пользу от этого. Сейчас я к этому так отношусь. Ну и стал гораздо менее жестким и требовательным. Перестал проводить стрессовые собеседования, сейчас я обычно говорю кандидату, что мне важнее узнать, подходим ли мы вам, а не то, подходите ли вы мне.
Сетте — сложная компания, для всех. Невозможно делать что-то хорошее на расслабоне. У нас трудно работать, с нами трудно работать. Мы знаем, как хорошо. У нас есть свои стандарты. Жизненно важно иметь одну систему ценностей с клиентом, тогда будет хэппи-энд.
Продвижение нужно всем и чем выше конкуренция в экономике, тем острее необходимость. Я очень оптимистично смотрю на эту сферу. У нас в стране все хотят быть либо айтишниками, либо пиарщиками.
Мы мало говорим о самом пиаре в интервью. Так и задумано? Ну ладно, оставим для другого разговора.
Фейсбук – не играет в моей жизни слишком большой роли, сейчас это не самая актуальная социальная сеть.
Социальные сети – это очень круто. Это гениальное открытие нашего времени, то чем запомниться наша эпоха. Это возможность увеличить свой круг общения в сотни раз. Когда-то изобрели сотовый телефон, пенициллин, атомную бомбу, соцсеть - это изобретение которое изменит наш мир.
Есть всемирные закон рассасывания – само рассосется. Что-то происходит, ты думаешь, господи, это полностью меняет картину мира, а потом проходит какое-то время, оно взяло и рассосалось.
Белорусские женщины молодцы, они уже поняли, что они классные, но они вывод из этого делают не совсем правильный. Они такие классные, что не могут себе найти парня, потому что они ищут парня, который будет в два раз лучше, чем они. Ты сама классная, ты точка отсчета, не надо тебе парень, который будет твоей точкой отсчета. Это нужно преодолеть, и они тогда будут не только классные, но и более счастливые.
Помню, когда я приехал в университет мне не давали общежитие, денег не было. Я пришел в общежитие, и сказал,
- мне негде жить, я буду где угодно здесь сидеть. Мне дали комнату, и сказали, что она не готова, там лежали какие-то матрасы. Помню эта комната, железная койка, по полу бегают тараканы, по потолку мыши (да, я не оговорился, на потолке отошли обои и там бегали мыши), а я лежу и такой счастливый!
Должна быть у человека низкая точка достатка, чтобы понимать где ты был и где ты есть. Когда у тебя есть эта низкая точка, тебе гораздо проще отталкиваться от чего-то. У меня сотрудник есть, у человека все хорошо, и я понимаю, ему гораздо сложнее, чем у которого плохо. Когда у тебя есть низкая точка, у тебя значительно больше сил и возможностей.