Это гриб такой. Подосиновик. В наших краях у него шляпка яркого красно – оранжевого цвета. А еще так пьяниц называют. За цвет лица.
На нашем промысле грузовой автомобиль «Урал» был с кабиной такого цвета. Он отличался от остальных машин, имевших более спокойную раскраску. За глаза его так и называли – "красноголовик".
Дело было в 1993 году. Бригаду по добыче обслуживало несколько автомобилей. Были тяжёлые КрАЗы, Были шустрые КАМАЗы , маленькие «Шишиги» – Газ 66. А так же пара грузовиков «Урал». Эти автомобили были прикомандированы с другого предприятия, и если воитель и его машина проявляли себя хорошо, то , как правило, задерживались на промысле надолго. Люди сближались, а машины для удобства получали прозвища, по внешнему виду, или по имени или прозвищу водителя, потому, что при распределении машин на работы, неудобно было пользоваться их четырёхзначными гаражными номерами. Некоторые автомобили удостаивались особых, почетных имён. Например, старенький зелёный самосвал КрАЗ с шоссейными скатами, без ведущего переднего моста с деревянной изнутри кабиной. А так как на такой, невездеходной технике в наших сыпучих песках ездить чрезвычайно трудно, автомобиль очень часто в них увязал. Связи не было, и водителю с пассажирами приходилось ломать ветки под колёса, а то и топать по несколько километров за тягачом. Поэтому, относились к машине трепетно, с замиранием переживая проезд песчаных виражей и снежных заносов.
У этого автомобиля было несколько имен. Не считая ругательных, которыми одаривали её водители за ветхость и неудобство, самосвал звали: «Спейс шаттл», - по имени американского космического корабля, «Летучий голландец», «Небесный тихоход» и ещё пяток прозвищ.
«Красноголовик» прибыл к нам недавно, но за яркую внешность, а также непросыхающего молодого водилу, имя своё получил сразу же. Пили на промыслах тогда обильно. И несмотря на то, что наш промысел считался образцовым, в том числе и самым непьющим. – водки выжиралось много. Шофера пить не особо боялись, потому, что мы , операторы по добыче нефти с удовольствием садились за баранку, пока они отсыпались. Конечно, ключи от машин доверялись только надёжным.
Красноголовик обслуживал обычно другого оператора, и я знал его поскольку –постольку. Мои коллеги отзывались о нем просто –« раздолбай, и машина запущена». В ту осеннюю ночь случилась общая посадка напряжения в сети. Глубинные насосы в скважинах повставали. Упала добыча. Несмотря на то, что они автоматика должна была их позапускать, необходимо было сделать контрольный объезд фонда. Мастер поднял, нас, объездчиков на работу. В то время был ещё не отработан механизм оплаты внеурочного ночного времени, и водителям приказать ехать ночью никто не мог. Их об этом просили, суля отгулы или вспоминая внеурочные ремонты. Наш горластый мастер не считал себя обязанным опускаться до этого, и посылал за машинами нас. Приходилось будить сонную шоферскую братию, кого уговорами, а кого – то и матерком. У мастера была возможность платить «ночные», но тогда её получали только приближённые, а нас об этом даже не ставили в известность. Впрочем, мы были молоды, дружны между собой, жизнь и сейчас приносит радость, а тогда мы от нее просто захлёбывались, гордясь своей работой и ответственностью за порученное дело – нефть добывать! К водителям мы относились с уважением и и всячески их прикрывали., потому, что шофёр – это твой ближайший помощник и союзник, он почти как напарник, готов тебе помочь, если надо, не брезгуя испачкаться. и пролезть на своем коне, где можно и нельзя. Конечно, такими были не все, но уважение к шофёру – традиционно.
В ту ночь мастер для объезда дал мне Серёжу – «красноголовика». Серя был под тяжёлым шафе – бухой в доску. Но на ногах стоял, и говорил внятно.
Ехать он не хотел. К тому же объезд мой дальний, тупиковый. Сто километров по раздолбанной дороге, топкой глине и зыбучим пескам. Там , где у Шуры объезд заканчивался, - мой только начинался. Отказаться – значит попасть пьяным на «крючок» мастеру, и как минимум, остаться без премии. А то и вовсе вылететь с работы. Красноголовик посмотрел на меня с надеждой – «Может проедешь?» На незнакомой машине переться в ночь не хотелось. Но не желая портить отношения с шофёром, я согласился. День перед этим был нервным и тяжелым. Я знал, что ехать придётся напрасно. От водилы пахло перегаром, а в окно общаги его кто – то уже звал на продолжение попойки. Я хоть и был спокоен, но раздражение всё же копилось. В морозной темноте царило возбуждение - гудели моторы, воняло дымом солярки, горели фары. Операторы разъезжались в разные стороны тайги проверять нефтяной фонд.
Я всегда стараюсь с людьми вести себя корректно. Без крайней необходимости не грубить и не конфликтовать. Кого я послал матом, можно , даже сейчас, посчитать по пальцам одной руки. Иногда, даже уже ввязавшись в драку, я сохранял остатки вежливости и уважения к противнику. Дурацкая натура!
- Сейчас, - говорил он обрадовано, - только, вон ту машину с буксира заведут. потом – нас. Стартёр не работает
Я молчал – что ж, бывает всякое. Постараюсь не заглохнуть, а то до завтра в холодной машине среди тайги куковать придётся.
- У тебя объезд вроде бы ровный ?
- Не понял . В каком смысле ? – удивился я. На маршруте была пара горок с поворотами.
- Да тормоза, блин , вчера пропали. Нет их , короче.
- Ладно, если что, я ручником приторможу.
- Не , ручник не трогай, он всё равно не держит. Да ты не трусь, машина классная, двигатель как часы! Коробка передач правда…
- Что !?
- Вылетает. И вторая скорость не включается. Так что ты с первой – сразу на третью.
Тем временем освободился наш проезд и подъехал тягач, что бы нас завести. Серя сам забрался в кабину, а я зацепил трос. Машины тронулись, мой Урал неровно затарахтел. Все уже разъехались. Я полез со стороны пассажира в кабину. Дверь не поддалась, до тех пор пока шофёр не открыл её изнутри. я влез и он продолжил «инструктаж».
- Вот, это для рычага коробки передач. – Водила достал откуда – то засаленную от частого использования берёзовую палочку – рогатульку.
- ???
- Как третью передачу врубишь –один конец в кабину упирай, в ту ямочку, а рогатинка - пусть рычаг удерживает, чтоб не вылетала. Да, не пугайся сцепление в самом конце. Старайся часто не пользоваться, а то вот – вот откажет.
- Я как скважины, из окна что ли буду проверять? мне же к каждой подойти надо!
- Да, чё их проверять, они поди и так работают ! Ладно, может и не откажет… Да иду я ! – крикнул он снова высунувшимся в окно собутыльникам. Ща только парню объясню, что как. А то у машины свой характер, надо растолковать, а то молодой ведь.
- !!! – Зубы мои сжимались все сильнее. Красноголовик был старше меня от силы года на три…
- Ладно, не обращай внимания, сказал он мне, дыхнув перегаром, - справишься. Тут на руле небольшой люфт есть…
Я, не спрашивая разрешения, вытянул руку и покрутил баранку. Вместо разрешенных пяти градусов свободного хода в руле было все шестьдесят. Да черт с ним, уеду как-нибудь, лишь бы скорей освободится от общества этого раздолбая.
- Вылазь, - говорю, - я поехал.!!!
- Давай, поаккуратней там, машину мне не угробь, а то не своё, ведь, вытворяй что хочешь, - бормотал он, перелезая через мои ноги н пассажирской двери.
- Ты почему в водительскую дверь не выходишь? - спросил я еле сдерживая себя.
- Изнутри не открывается , ручка сломана.
- Так стекло опусти и снаружи через окно открой!
- Умные все! - ему уже надоело меня инструктировать. – Не открывается стекло. – он потопал к общаге.
Я молча влез за руль , находясь одновременно в бешенстве и отчаянии. В не старом ещё автомобиле запущено было всё, что только возможно! Разве что колёса не отваливались. Мне предстоял вояж камикадзе. Врубив третью скорость , сперва тащиться на ней по бетону, затем наоборот, рискуя улететь в кювет, прыгать на ухабах, тщетно пытаясь вырулить разболтанным рулём. Затем, если повезёт, добравшись, до скважин , осторожно перелезать через рычаг переключения передач в пассажирскую дверь, рискуя заглушить машину, которая уже не заведется до завтрашнего буксира. Забравшись обратно надеяться, что на этот раз сцепление не подведёт, а тронувшись, чувствовать себя как смертник, не имея возможности остановить автомобиль, разве, что попытаться это сделать, окончательно заглушив двигатель! Даже выскочить из машины не удастся – дверь не откроется. И так около тридцати раз на каждой кустовой площадке или одиночной скважине! И всё только при свете фар… Фары !!!
- Стой!!! – заорал я. – Фары почему не включаются !?
- Да проводка где – то искрит – нехотя крикнул он мне уже с порога. – отключить пришлось, чтоб машина не сгорела. Так светать ведь скоро начнет, разглядишь, куда ехать.
- ДА ПОШЁЛ ТЫ НА Х… СО СВОЕЙ КОЛЫМАГОЙ !!! - меня прорвало. Выкарабкавшись из машины я ещё что - то орал на него. Громко и много, склоняя парня на чём свет стоит. Если бы он оскорбился и вышел на «Разборки» – наверное я б его покалечил.
Из окон стали появляться удивлённые физиономии. Красноголовик ничего не ответил. Он ушёл пить водку. Немного успокоившись я влез в кабину и поехал.
Своих сдавать было не принято…
***
Поездка была напрасной. Она вымотала, но прошла удачно. А Серёжа спустя три дня , пьяный, умудрился «повесить» машину на склоне единственного в округе песчаного бархана, пытаясь забраться на его вершину. Красноголовый Урал не могли снять оттуда дня два, пока не пришел бульдозер.
Водителя уволили.
Октябрь 2006 г.