Коммунарский клуб продолжал действовать, мы собирались, пели песни в кругу, готовили концерты, агитпоездки (к чему мы призывали – не помню, надеюсь, что к миру во всём мире), собирались вместе на квартирах, пили чай, опять пели песни под гитару, ставили миниатюры, гуляли по городу, невзирая на времена года и погоду. И, конечно же, влюблялись.
Я влюблен в Катю, Катя влюблена в Рому. Галя влюблена в Диму, Дима влюблен в Люду, Люда влюблена, но мы не знаем в кого. Почти все девчонки учились в школе №1. Во всех влюбленностях мы признаемся косвенными путями. Например, я могу спокойно общаться с Людой и Галей, потому что в них не влюблен, я знаю, что они подруги Кати, и им я намекаю, что вот есть среди наших общих близких знакомых одна девушка, очень красивая, напоминающую Ахматову в юности (сходство с портерами великого поэта поразительное), очень мне нравится. Девчонки смеются.
Спустя какое-то время, когда мы остаемся одни, Галя говорит мне, что у меня нет шансов, Катя любит Рому. Разговор продолжается, правда я пью чай как оглушенный, ничего не слышу, но постепенно до меня доходит, что Галя мне говорит о своих чувствах. Причем она так смутно и сумбурно об этом говорит, что я в отчаянии думаю, что она влюблена в меня. И даже начинаю как-то другими глазами на Галю смотреть, а скорее – присматриваться: может рядом такое сокровище, а я не разглядел? Но тут новые подробности не оставляют сомнений Гале нравится Димка, не я. И я внутренне вздыхаю с облегчением, и, одновременно (вот они амбивалентные чувства, о которых нам говорили на психологии семейной жизни), с сожалением (как было бы прекрасно, если бы меня тоже кто-то полюбил безответно!) Жаль, жаль, но - и слава богу, Галя влюблена в Димку.
И тут я наношу удар по нежному сердцу: Димка влюблен в вашу общую с Катей подругу Люду. «Так я и знала!» - грустно улыбается Галя. Она правда переживает, в глазах стоят слёзы. Галя обнимает меня и плачет, уткнувшись в моё плечо. И это так приятно, что я готов влюбиться в Галю.
А потом был двойной день рождения. У меня 31 октября у Кати 2 ноября. Мы решили совместить. Собрались всем клубом у Кати. Скудный стол начала 90-ых, который казался нам роскошным (каждый принёс, что мог), песни под гитару, веселая постановка «Красной шапочки», где я режиссер и даю актёрам самые нелепые задания. А потом танцы под кассетный магнитофон, который принес Димка. Играет Modern Talking… а нет пока ещё Сергей Минаев: «Не смотри на меня Братец Луи Луи Луи не нужны мне твои Поцелуи-луи-луи». Да, вот так, после, вперемешку или до: «Не три глаза, ведь это же не сон, нет, не сон, И алый парус правда гордо реет…»
Медляк, я приглашаю Катю… один раз, потом второй, потом третий, благо в роли э… распорядителя музыки (тогда ещё не говорили диджея) мой друг Димка, он ставит медляки часто. Наконец Кате это надоедает, она отказывается идти со мной танцевать в стопятьсотый раз. Я сижу в полутьме, зажжены свечи. Катю приглашает другой парень и она соглашается с ним танцевать! Ах, вот как! От бессилия и незнания (как в таких случаях поступают? Мне же никто не объяснил, ни в фильмах про это не сказано, ни в книгах), я беру свечку и откусываю солидный кусок. Стараюсь, чтобы заметила Катя, как я ем свечку. Но замечает Галя. «Серёжа, - говорит она сочувственно, - не надо!» Но я продолжаю. Кстати, никому не советую – очень противная штука парафин во рту. Наконец мою экстравагантную трапезу замечает Катя. Она качает головой, в смысле «Ай-ай-ай». А я пожимаю плечами: «Рад бы не делать этого, да не могу!» Как же всё это тепло и приятно вспоминать. Глупость была такой прекрасной и чистой, какой ей уже не быть никогда.
Сергей Решетнев ©
фото Kesler Tran