Русская революция 1905 года, или Первая русская революция - цепь событий, происходивших с января 1905 по июнь 1907 г. – в советской традиции расценивается как первое и неудачное выступление трудящихся России против царизма, подавленное верными режиму войсками. Согласно этой версии, причины, вызвавшие Первую русскую революцию, не были разрешены, что определило предпосылки для революции 1917 года – на сей раз успешной.
Причины революции 1905 г. достаточно точно изложили советские историки. Отсталые, полуфеодальные отношения, архаичная структура власти, отсутствие четкого законодательства, неравенство сословий, крестьянское малоземелье, бесправие рабочих, чиновничий произвол и, конечно, позорные неудачи в войне с Японией – вот, если очень кратко, что подняло подданных царя на революцию.
Основные вехи и события 1905-07 гг. хорошо известны еще по школьным учебникам. Однако цели, задачи и движущие силы революции известны гораздо меньше. Согласно советской исторической традиции, движущей силой революции были рабочие и часть крестьянства под руководством революционных партий – социал-демократов, эсеров и анархистов. Между тем инициатором и координатором революционного движения был созданный земскими деятелями «Союз освобождения», начавший фактически легальную работу осенью 1904 г., когда назначенный министром внутренних дел генерал П.Святополк-Мирский провозгласил «эпоху доверия» между властью и обществом. В ноябре 1904 г. в Петербурге прошел Земский съезд, принявший резолюцию, провозглашавшую необходимость коренных реформ государственного устройства, требования свободы слова, союзов, собраний и вероисповеданий, равенства всех перед законом и созыва парламента. Эти требования были поддержаны и частью элиты: в их поддержку выступали министр внутренних дел П.Святополк-Мирский, статс-секретарь Государственного совета Э.Фриш, председатель департамента государственной экономии Государственного Совета Д.Сольский и многие другие.
Социал-демократы и эсеры еще раньше, в сентябре 1904 г., на Парижской конференции, договорились с либералами о тактическом сотрудничестве, выразившемся в формуле «врозь наступать и вместе бить». Однако сотрудничество земцев и революционеров не получилось из-за разницы во взглядах: земцы никого «бить» не собирались, а революционеры выступали не за реформирование, а за уничтожение всего государственного и общественного строя России.
Это различие ярко проявилось уже во время первого совместного мероприятия земцев и революционеров – в трагический день 9 января 1905 г. Следует подчеркнуть, что именно левые ответственны за то, что мирное шествие превратилось в кровавую бойню. Революционеры – большевики, анархисты и эсеры-максималисты, вооруженные револьверами, затесались в толпу безоружных манифестантов и, прячась за спинами женщин и детей, стреляли в солдат, полицейских и казаков – у Нарвских триумфальных ворот, на Морской улице, на Васильевских линиях. «Мирные манифестанты» набрасывались на отдельных военных и полицейских, забрасывали их камнями, отнимали у них оружие и подвергали жестоким побоям. Толпа во главе с большевиками разгромила оружейную мастерскую Шаффа на 14-15-й линии, вооружилась и вела огонь по силам правопорядка на улицах, с крыш и из окон домов. Провокаторы планировали и убийство царя. Начальник петербургского охранного отделения А.Герасимов приводит в своих воспоминаниях слова Гапона о плане убить царя, о котором ему рассказал Гапон во время разговора с ним и П.Рачковским: «Внезапно я его спросил, верно ли, что 9 января был план застрелить государя при выходе его к народу. Гапон ответил: «Да, это верно. Было бы ужасно, если бы этот план осуществился. Я узнал о нем гораздо позже. Это был не мой план, но Рутенберга [активист партии эсеров, впоследствии убивший Гапона]… Господь его [царя] спас…».
«Кровавое воскресенье» потрясло Россию. Впервые в истории, невзирая на непричастность государя к бойне, авторитет монархии пошатнулся. «В 1904 г. народные массы еще сохраняли спокойствие, революционные требования к правительству предъявляла только образованная элита - студенты и другая интеллигенция, а также помещики-земцы. Основные настроения были либеральными, то есть «буржуазными». И социалисты в этих событиях были лишь на второстепенных ролях агитаторов и террористов. Основная масса населения - крестьяне, а также и рабочие - наблюдали политические столкновения со стороны. Как писал 2 января 1905 г. Струве, «революционного народа в России еще нет». Пассивность народных масс вдохновляла правительство, так сказать, не уступать своих позиций без боя, в уверенности, что, пока требования политических перемен исходят от «общества», их еще можно отклонить. Но 9 января, в день расстрела рабочей демонстрации в Петербурге, положение драматически переменилось. С этого дня, вошедшего в историю под именем «Кровавого воскресенья», революционное пламя разнеслось по всем слоям населения, превратив революцию в явление массовое; и если Земский съезд 1904 г. был русскими Генеральными штатами, то «Кровавое воскресенье» стало Днем взятия Бастилии» (Р.Пайпс «Русская революция». - М.: «Захаров», 2005. - С. 37-38).
В начале 1905 г. в России бурно развивалось профсоюзное движение, однако подавляющее большинство профсоюзов создавалось не революционерами, а земцами, и выдвигали они общедемократические требования; среди левых партий успешно работала над созданием профорганизаций лишь РСДРП(меньшевики). Что неудивительно: рабочий мог ненавидеть своего работодателя (хотя часто он испытывал к нему уважение), мог, особенно после «Кровавого воскресенья», не любить царя, но в первую очередь он руководствовался собственными интересами. А они, как и во всем мире, были: сокращение рабочего дня, повышение зарплаты, охрана труда и социальные гарантии. На баррикады рвались озлобленные люмпены, маргиналы, считавшие необходимость трудиться на «эксплуататора» своим жизненным поражением. Крестьяне, в свою очередь, требовали раздела частновладельческих, в том числе помещичьих, земель, а борьба с царизмом их не интересовала.
Описывать перипетии Первой русской революции смысла не имеет; вспомним только, что забастовочная волна, шествия и манифестации непрерывно нарастали, и в начале октября 1905 г. страну парализовала всеобщая политическая забастовка. Мелькавшие в те дни среди протестовавших лозунги типа «Долой самодержавие!» были редкими: политическое землетрясение проходило под земскими, т.е. общедемократическими, лозунгами. И 17 октября Россия получила «Манифест 17 октября» - октроированную, т.е. дарованную сверху, конституцию, в которой объявлялось о созыве Государственной Думы с законодательными правами, и даровались гражданские свободы: неприкосновенность личности, свобода слова, совести, печати, собраний, союзов. Также было объявлено о предстоящей аграрной реформе.
То, что участники революции настаивали именно на земских, демократических целях, свидетельствует тот факт, что после опубликования Манифеста в течении недели всеобщая стачка погасла. Традиционно считается, что высшей точкой революции стали вооруженные восстания, произошедшие в декабре 1905 г. в Москве, Ростове-на-Дону, Екатеринославе, Харькове и других городах. Это не так. Революционные партии, видя, что подавляющее большинство населения успокаивается и обретает веру в начавшиеся реформы, сделали отчаянную попытку захватить власть. Массовой поддержки она, естественно, не получила: так, в Москве в восстании участвовало от 700 до 1,5 тыс. чел., в основном рабочие фабрики П.Шмита – предпринимателя-большевика. В других городах численность повстанцев составляла максимум по нескольку сотен человек. Вооруженные выступления, предпринятые левыми после публикации Манифеста – это не апогей, а агония революции. Еще полтора года в стране не прекращались отдельные вооруженные выступления и террористические акты, но к лету 1907 г. революция окончательно прекратилась.
Нельзя забывать и о том, что большую роль в перерастании мирной революции в серию восстаний сыграл внешний фактор – японский. О деятельности полковника японского Генерального штаба Мотодзиро Акаси, который прямо заявлял: «Русская революция - дело наших рук», в последние годы написано немало (А.Смирнов, www.analysisclub.ru). Японская агентура наладила контакты с российскими революционерами: им (части эсеров, большевикам, финляндским и польским националистам; меньшевики от предательства отказались категорически) была передана сумма в $35 млн. на закупку оружия. Большую часть доставленного в Россию из Европы оружия перехватила русская контрразведка, но немало все-таки попало в руки предателей: так, в ходе декабрьских боев в Москве на вооружении дружинников имелись винтовки «Веттерли» - бывшее оружие швейцарской армии, закупленное на японские деньги. Такими же винтовками были вооружены «красные сотни» в Зугдидском уезде в декабре 1905 г. Кровавая агония революции – это не протест трудящихся, а серия вооруженных провокаций левых, ставших на путь национальной измены.
Первая русская революция победила. Все требования ее основных движущих сил власти приняли к исполнению. Был созван парламент (Госдума), политические свободы установлены, цензура – отменена, все сословия получили равенство перед законом, религиозные ограничения были хотя и не отменены, но значительно смягчены, а с 1907 г. началось наделение крестьян землей.
Превращение России в правовое государство – фундаментальное завоевание революции: на протяжении нескольких веков общественные силы страны боролись за торжество закона над произволом - наследием ордынского ига.
Конечно, Манифест 17 октября был весьма несовершенным. Из четырех демократических норм (всеобщие, прямые, равные, тайные выборы) в России была реализована только одна - тайная подача голосов. Куриальная система выборов ущемляла права трудящихся, инородцев и иноверцев. Взаимоотношения монарха с Думой были прописаны нечетко, что давало возможность царю то распускать Думу, то накладывать вето на принятые ее законы. Но все же это была первая российская конституция, которую можно и должно было улучшать.
После 1907 г. экономическое развитие России, набиравшее обороты с середины XIX века, еще более ускорилось. Но главное - это развитие стало приносить плоды (хотя и в разной степени), большинству трудящихся. Важнейшей реформой, безусловно, стала аграрная, прозванная «Столыпинской».
Столыпинская реформа стала настоящей революцией на селе. Обычно она преподносится как выделение из общинных земель крестьянам-единоличникам участков-отрубов и переселение их на хутора. Но это был лишь первый, демонстрационный период реформы, когда выделение единоличников осуществлялось через суды, причем не обходилось без административного принуждения. С 1912 г. начался второй этап реформы - массовая перерегистрация общинных земель в частновладельческие, которая осуществлялась уже не судами, а земскими органами власти.
В 1907-1916 гг. из общин вышли почти 6,2 млн. крестьянских хозяйств - это 67% (в советских изданиях указывалось, что из общин вышло «всего» 25% крестьян, но это только те, кто ушел на хутора и отруба до 1912 г. – по первому этапу реформы). Территории, на которых были созданы новые эффективные крестьянские хозяйства, превосходили площадь современной Германии. 10 млн. десятин перешло крестьянам через Крестьянский банк, а в Сибири землеустройство осуществлялось на площади 22 млн. десятин. Всего на свободные земли Сибири переселилось 3,7 млн. безземельных крестьян. До реформы главными сельхозорудиями были деревянные соха и борона. После 1906 г. металлические плуги, веялки, сеялки, масса других изделий, удобрения начали производиться на российских заводах и поставляться крестьянам во все больших количествах. В 1912 г. в городе Балаково заработал первый в России тракторный завод. В 1913-14 гг. первые трактора малыми сериями выпустили еще несколько заводов (в Ростове-на-Дону, Кичкассе, Барвенкове, Харькове, Коломне, Брянске).
При помощи правительства было развернуто мощное кооперативное движение. К 1 января 1914 г. число учреждений мелкого кредита превысило 13 тыс., а численность членов в них - 10 млн. Вклады населения, прежде всего крестьян, росли быстрыми темпами: на 1 января 1912 г. - 242 млн. рублей, на 1 января 1914 г. - уже 423 млн. Те, кто говорит о «крахе» реформы, «забывают», что она шла нарастающими темпами до 1915 г., когда ее продолжение стало невозможным из-за массовой мобилизации в армию. Так, на первом этапе, в 1907-1911 гг., было подано 2,6 млн. ходатайств о наделении землей, в 1912-1915 гг. - 3,5 млн., то есть на 34,5% больше. Это начисто опровергает тезис о том, что реформа с 1911 г. шла на убыль.
Те, кто вменяет Столыпину медленный ход аграрной реформы, считает, что таковая заключается в простой передаче помещичьих земель крестьянам. Но эффективная земельная реформа – это работа на десятилетия. Если крестьяне неграмотны и профессионально не обучены, не имеют доступа к кредитам и системы сбыта продукции, они, получив землю, просто сокращают запашку, провоцируя шоковый рост цен на продовольствие в городах. Именно так проводили аграрные реформы левые правительства в Мексике, Египте, Гватемале, Боливии, Сирии, Кубе, Ираке, Перу, Эфиопии, Афганистане и Никарагуа. Всюду результат был один: резкое падение сельхозпроизводства, рост цен, общий экономический спад и неизбежные социально-политические потрясения. Тем временем в странах, проводивших – без спешки и штурмовщины - комплексную аграрную реформу, совмещавшую наделение крестьян землей с образовательными программами, развитием кредитования и созданием сбытовых структур, т.е. пошедших по столыпинскому пути, удалось, хотя и в разной степени, не только решить проблему наделения крестьян землей, но и обеспечить рост экономики и уровня жизни всего населения (Япония, Тайвань, Южная Корея, Индия, Чили, Коста-Рика, Филиппины, Панама и Бразилия).
До 1917 г. в России быстро развивалась промышленность – таких темпов, как в начале ХХ века (до 13% роста ВВП в год), Советскому Союзу достигнуть не удалось никогда. Особенно стремительно развивались наиболее сложные, высокотехнологичные производства. Автомобили, например, выпускались 18 заводами и фабриками. Одновременно существовало большое число предприятий по производству шин, аккумуляторов, электрооборудования, запчастей и агрегатов. В 1910 г. авиационные предприятия России выпустили первые самолеты. До 1917 г. в России всего было построено около 6200 самолетов, из них 5600 - во время Первой Мировой войны. В России строились океанские суда, производилось самое сложное (в том числе кузнечно-прессовое и энергетическое) оборудование, выпускались самые современные по тем временам станки, локомотивы и средства связи. «Отсталая царская Россия» изобрела электросварку, теплоход, дизель-электроход, танкер, миномет, телевизор, автомат, многомоторный самолет и противогаз.
Развивалась и социальная сфера. Тяжелое материальное положение индустриальных рабочих до революции – сильное преувеличение. Н. Хрущев писал: «...Иной раз брали грех на душу и говорили, что в старое время, дескать, жилось хуже. Грех потому, что, хотя и не все, но высококвалифицированные рабочие в том районе Донбасса, где я трудился, до революции жили лучше, даже значительно лучше» (Н.С.Хрущев «Воспоминания. ч. II», изд. «Вагриус», М., 1997).
Комментируя эти, прямо скажем, неожиданные слова экс-руководителя советского государства, Б.Романов в статье «Уровень жизни рабочих в России в 1913 г.», пишет: «…Молодой Н.С.Хрущев получал не как хороший, а как «плохой слесарь» - вернее, начинающий, молодой. Но уже мог арендовать трехкомнатную отдельную квартиру...».
В 1913 г. машинисты и электрики в среднем по России зарабатывали в месяц по 97 руб. 40 коп. (в пересчете на рубли 2010 г. – 101880 руб.), высшие мастеровые – 63 руб. 50 коп. (66421 руб. по курсу 2010 г.), кузнецы – 61 руб. 60 коп. (64433 руб. по курсу 2010 г.), слесари – 56 руб. 80 коп. (59412 руб. по курсу 2010 г.), токари – 49 руб. 40 коп. (51672 руб. по курсу 2010 г.).
В столицах и вообще в крупных городах России, как и во всем мире, рабочие зарабатывали намного больше, чем в среднем по стране. «В Петербурге в 1910-х гг. средняя зарплата в промышленности составляла 450 рублей в год (39225 руб. в месяц по курсу 2010 г.). Хорошей зарплатой для рабочего считалась сумма в 700 рублей в год (61016 руб. в месяц по курсу 2010 г.). В промышленности Германии средняя зарплата в пересчете на рубли составляла 707 рублей. Слесари-сборщики на крупных заводах получали по 850-900 рублей в год или по 70-75 рублей в месяц. Сотни путиловских рабочих получали по 1200 рублей (1255200 – МИЛЛИОН ДВЕСТИ ТЫСЯЧ по курсу 2010 г.!), выше была только максимальная зарплата американского рабочего - 1300 рублей» («Деловой Петербург» № 27 (1859) от 17.02.2005).
«Осенью 1913 г. городская дума обсуждала петиции рабочих и служащих, сведенные в 18 пунктов, - «Об улучшении материального положения...». Были приняты следующие решения:
- все работники системы городских железных дорог получат пособия на обучение, содержание детей;
- ведомственная амбулаторная медпомощь работникам и членам их семей бесплатная; всем заболевшим бесплатно выдаются лекарства, имеющиеся в амбулатории, сложные рецепты в городских аптеках идут с 25%-ной скидкой, а при предъявлении «особого удостоверения» бесплатно; больничный лист выдается ведомственным врачом сразу на весь срок лечения;
- полный оклад во время болезни (до 45 дней в году) выплачивается всем работникам по решению ведомственного медперсонала; амбулаторный прием проходил по месту работы 4 раза в неделю;
- ежегодный отпуск шел из расчета 2 недели за 1 год службы, но максимально 28 дней.
Стоит упомянуть, что машинист паровоза городской железной дороги получал оклад в 900 рублей, но эту же зарплату имела и учительница первого года работы в начальных классах городской (не частной) школы. Каждый год она могла путешествовать по Германии вторым классом поезда, так как путевка на 24 дня стоила 66 рублей. Максимальный оклад учителя городской школы доходил до 1240 рублей» («Как жил русский рабочий до революции?», Русский портал).
На фабриках, имеющих более 100 рабочих, вводилась бесплатная медицинская помощь, охватившая 70% фабричных рабочих. Социальное страхование рабочих в России было введено к 1912 г. – раньше, чем во многих странах Запада. Были приняты законы по охране труда, о которых президент США У.Тафт заявил: «Ваш Император создал такое совершенное рабочее законодательство, каким ни одно демократическое государство похвастаться не может» (М.Назаров. Вождю третьего Рима. – Москва: Русская идея, 2005, с. 81).
Профессор Эдинбургского университета Ч.Саролеа писал в работе «Правда о царизме»: «Одним из наиболее частых выпадов против русской монархии было утверждение, что она реакционна и обскурантна, что она враг просвещения и прогресса. На самом деле она была, по всей вероятности, самым прогрессивным правительством в Европе... Легко опровергнуть мнение, что русский народ отвергал царизм и что революция застала Россию в состоянии упадка, развала и истощения... Посетив Россию в 1909 году, я ожидал найти повсюду следы страданий после Японской войны и смуты 1905 года. Вместо этого я заметил чудесное восстановление, гигантскую земельную реформу… Скачками растущую промышленность, приток капиталов в страну и т. д.… Почему же произошла катастрофа?.. Почему Русская Монархия пала почти без борьбы?.. Она пала не потому, что отжила свой век. Она пала по чисто случайным причинам…» (http://kirill.chuvilin.pro/group52399827/post61037.html).
Еще более эмоционально на эту тему высказался Черчилль: «Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна. <…> Согласно поверхностной моде нашего времени, Царский строй принято трактовать, как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которое она оказалась способна. <…> Самоотверженный порыв русских армий, спасший Париж в 1914 году; преодоление мучительного бесснарядного отступления; медленное восстановление сил; брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 года непобедимой, более сильной, чем когда-либо…» (Winston Churchill. The World Crisis 1916-1918. Vol. 1 N.Y. 1927. P. 227-228).
Победа революции 1905 г., замечательные плоды ее успеха были уничтожены контрреволюцией в октябре 1917 г. Она отнюдь не наследовала революции 1905 г., а стала трагическим последствием Первой Мировой войны. Двадцати лет мира, на которые уповал Столыпин, и которые навсегда превратили бы Россию в процветающую страну, история ей не дала.
(Выдержка из статьи http://www.historicus.ru/1905_i_1917/).